…что?
Он легонько сжимает руку. Но даже этот жест не остается незамеченным. Кормак зол. На миг он перестает контролировать выражение своего лица, и я вижу, насколько он меня ненавидит. Только не понимаю причин. Ведь не из-за горячей же любви к дочери, стеклянное сердце которой разбито навеки.
…что мы с другого листа. Изначально. Я знаю не так много. Общие факты. Была война… войны… попробую показать.
Мир, нарисованный черной краской на черном же холсте. Редкие алые пятна – не то сполохи, не то кровь. Разрывы. Раны. Что по железу, что по живому, хотя живого почти не осталось. Горячая земля. И металл, который плавится.
…нас создали, чтобы остановить. Опоздали. Мир нельзя было спасти. Люди, которые остались, ушли на соседний лист. Свободный. Почти. Цивилизация примитивного уровня с явными признаками деградации. Здесь находился исследовательский центр. Давно. До войны.
Что-то серое, неясных очертаний.
…я его не видел. Сейчас там Оракул и библиотека. Если бы я рос нормально, я бы отправился туда учиться. Но отец не позволил.
Раздражение. Сожаление. И снова чувство вины, которое, похоже, неискоренимо.
…а сейчас? Почему ты не отправишься сейчас?
…я слишком старый. Не могу выйти за границы протектората. Никто из нас не может выйти за границы своего протектората. Поле мураны держит. Ослабевает только на нейтральной территории.
…граница?
…да. Там сталкиваются два поля. Эффект экотона.{20} Оба слабеют. Мы можем контактировать. И двигать поле. Иногда, если поле нарушено, можно проникнуть на чужую территорию, но это довольно неприятно и воспринимается как вызов. От вызова нельзя уклониться.
То есть Кайя сидит на цепи? На длинной цепи, которой хватает до самой границы? И это тоже считается нормальным?
…теория концентров.{21} Наша основная функция – отводить агрессию и максимально ее гасить. Граница воюет. Центр спокоен. В норме.
…то есть вы воюете…
…воюют люди. Мы присматриваем. Создаем благоприятные условия для реализации социально негативных сценариев в контролируемой среде. И ограничиваем войну. Лучше сотни убитых, чем тысячи и сотни тысяч. Мечи и копья, чем порох и мины или атомные бомбы… естественные болезни, а не созданные людьми. Я знаю очень мало, сердце мое, но достаточно, чтобы понять, насколько наша война милосердней тех, которые были.
Наверное, мы целую вечность смотрим друг другу в глаза.
Бог? Он не бог.
А кто?
Эхо сгинувшего мира?
Элемент чужого эксперимента?
Человек, которого я люблю. Так ли важно остальное?
Кайя целует мою руку, и в этот миг я чувствую на себе взгляды. В них… ревность?
Как я раньше не поняла. Их бог перестал принадлежать исключительно им. Он вспомнил, что и сам живой, а это недопустимо для сущности высшего порядка.
Нехорошо со стороны нашей светлости так поступать.
…не думай о них.
…не буду. Не понимаю только, зачем вам это?
…не нам. У нас не было выбора. Те, кто нас создал, рассчитали, что гибель мира тем вероятней, чем больше разрыв между скоростью социальной и технической эволюции.
…и где они?
…умерли. Давно. Они начали эксперимент. Мы продолжаем. Оракул координирует работу.
Чудесно. И сколько этот эксперимент длится? А главное, теперь я понимаю, что мир нынешний безумен глобально, но легче от этого не становится.
…кто такой Оракул?
…машина. Искусственный разум. Его задача – сбор и анализ информации. Прогнозы. Вмешивается Оракул, лишь когда возникает непосредственная угроза системе. Миру.
Кайя помнил Оракула, хотя та встреча длилась едва ли больше минуты. Но это лицо, серое, лишенное всякого выражения и нечеловеческое при всей его старательности подражать людям, долго преследовало его в кошмарах. Что было странно, ведь Оракул не нес в себе непосредственной угрозы.
– Уровень физического ущерба приближается к критическому, – сказал Оракул, и Кайя не понял, кому он говорил. – Следовало учесть повышенную эмоциональность объекта.
Это отцу. А объект – Кайя. Странно, что он в состоянии понимать, о чем идет речь. Голова гудит. Перед глазами – пелена, сквозь которую видны двое: Оракул и отец.
Тот держался в стороне от Оракула. Брезговал? Боялся?
Отец ничего не боялся.
– Воздействие будет прекращено.
Не просьба. Не приказ, но факт. Оракул не сомневается, что данный факт примут к исполнению. Однако снисходит до объяснения. Впрочем, его сложно понимать. Каждую фразу приходится расшифровывать. А Кайя слишком больно.
Но он рад, что не в колодце.
Там тесно.
Здесь – есть где драться. И есть за что.
– Лишение объекта стабильной эмоциональной привязки негативно скажется на психике объекта и сценарии развития данной локации.
– Я понял. – Голос отца дрожит от злости. Но он подчинится. – Я больше не буду трогать мальчишку. Не так сильно он и пострадал бы.
Оракул поворачивается к Кайя.
– Необратимых изменений нет. Отмеченные нарушения психики являются реакцией на протяженный стресс.
Кайя не знает, как вести себя с этим существом. Тянет и напасть, и спрятаться, пережидая его визит. Благодарности нет, хотя Кайя понял, что Урфин будет жить. С ним все в порядке. Его оставят в покое, и это приносит невыразимое облегчение.
Но благодарности все равно нет.
Оракул слишком другой.
Он не моргает и, кажется, вовсе не имеет век. Черты его лица совершенны, а само оно обладает идеальной симметрией, которая несвойственна живым объектам, и оттого красота создает ощущение уродства.
– Необходимо ликвидировать информационные пробелы. Понимание объектом цели повышает эффективность исполнения объектом функций.
– Я не могу отпустить его. Ты же знаешь.
Кайя – не Оракул, но тоже знает. Его не выпустят. Из замка – возможно. Из протектората – нет. О побеге не стоит и мечтать. И Оракул соглашается.
– Физическое присутствие объекта не является обязательным. Информация будет предоставлена в достаточном объеме и доступной для восприятия объектом форме.
– Хорошо.
– Установленная реакция на объект вступает в противоречие с имеющейся в базе информацией о присутствии прочной эмоциональной привязанности, возникающей между генетически общными субъектами. Информация является статистически достоверной. Причины исключения?
– Ты хочешь знать, почему я не люблю своего сына?
