— Закройте, — попросил Марк санитара.
Наплевать на все и прямо здесь раскатать дорожку, чтобы отпустило, мелькнула мысль.
Снятый с пожарного щита топор с длинной ручкой лежал здесь же, на полу, покрытом кафельной плиткой и кое-где кусочками мозга девушки. Девушки, которую он любил.
— Сказали же, что голову отрубили, — повернулся Марк к дежурному врачу.
— Это я перепутал, — выступил вперед сменщик Ольги — молодой парень со смешными и оттого неуместными в данный момент оттопыренными ушами. — Испугался, сразу не сообразил…
Марк перебил:
— Как это случилось?
— В понедельник за телом должны приехать родственники. Ну, решили подготовить все. Послал санитара сюда. Он прибегает, говорит, что холодильник открыт и тут такой супнабор… Ой, извините.
— Такое было уже когда-нибудь? — спросил Марк у дежурного.
— Вы шутите? — удивился тот. — Впервые такие страсти.
— Как будто ей мало было двух дырок в груди, — заметил патологоанатом.
— Да замолчи ты, Саша! — одернула его Ольга, пристально наблюдавшая за Марком.
— Кто сюда мог попасть? И как?
Врач пожал плечами, переглянулся с охранником — явным отставным военным.
— Вы здесь находились?
— Никак нет, — четко ответил охранник. — Корпус находится во дворе, а мы охраняем, условно говоря, периметр.
— И что, сюда может попасть любой, кто находится в периметре?
Охранник посмотрел на врача.
— Ну, теоретически… Но тут кодовый замок стоит. Правда, нужные кнопки затерты… Да кому надо-то сюда лезть, к покойникам?
— Я заметил, у входа есть видеокамера. Можно просмотреть запись?
Охранник фыркнул. Врач развел руками:
— Это муляж, финансирования не хватает.
— Понятно, — покачал головой Марк и подумал вслух. — Как он узнал, где у вас тут морг? И топор где он мог взять?
— На пожарном стенде, справа от дверей в здание, — ответил охранник. — Уже смотрели. Там и взял.
— Надо понять, как он попал во внутренний двор, — сказал Новопашин. — Посмотрите все выходящие на улицу окна на первом — втором этажах, может быть где-то открыто или разбито стекло.
Дежурный сделал знак охраннику, и тот, обменявшись с ним красноречивыми взглядами, покинул помещение. Марк, Ольга, ее сменщик и дежурный врач тоже вышли, оставив санитара с изуродованным телом. По неширокому коридору вышли на лестницу, спустились на улицу. На теплом для октября воздухе Ольга поежилась. Дежурный и патологоанатом о чем-то заговорили, заспорили. Марк отошел от них, разглядывая больничный двор с несколькими скамейками, большими высокими липами и припаркованной возле одного из корпусов новенькой черной «ауди». Потом во двор медленно въехала патрульная машина.
Какая-то идея мелькнула вдруг в его мозгу. Он потер лоб занемевшими как мороженые сосиски пальцами. Сзади к Марку приблизилась Ольга. Спросила:
— Это она была? Та блондинка?
Марк кивнул.
Ольга несколько секунд смотрела перед собой, потом, понизив голос, сказала:
— То, что у нас без презервативов было — это нормально, когда ты со шлюхой встречаешься? Мог бы и предупредить…
— Она не шлюха, — не глядя на Ольгу, сказал Новопашин.
— Ну да, секс-терапевт… Да пошел ты на хрен!
Она развернулась и, громко стуча высокими каблуками, направилась к проходной. Высокая, со стройными ногами, хорошо одетая. Лучи октябрьского солнца добавляли блеск ее рыжей шевелюре.
Смотря ей вслед, Новопашин ощутил какую-то невыносимую тоску, беспокойство. Марк вдруг почувствовал, что неосознанно сжимает — разжимает руки, которые показались ему чужими. Он ничего не успел понять, когда мгновенно, словно выключили, угасло его сознание, и наступил полный мрак. Он упал, конвульсии и судороги овладели всем телом и всеми чертами лица. Страшный, невообразимый и ни на что не похожий вопль, заставивший обернуться Ольгу, вырвался из его груди. Казалось, что кричит кто-то другой, находящийся внутри Марка.
Его, бившегося в припадке, окружили люди, попытались поднять и перенести на ближайшую скамейку. Ольга держала его за ладонь, которую он пытался вырвать.
Десять минут спустя приступ прошел.
Марк остался в руках Ольги — рассыпанным конструктором «Лего».
12. Анти-обстрел
Рядом пляшет парочка — высокая девушка в джинсах и в балетках и ее бойфренд в очках как у чуваков из «Alt-J» и в футболке с надписью «Urban Resistance». Девушка двигается как в рекламном ролике танцевальной студии. Ее па грациозны, легки, непринужденны и красивы, но смотрят больше не на нее, а на танцующую чуть в стороне от ди-джейского пульта Настю. Инди-гитары с дисков «Franz Ferdinand» и «Bloc Party», пытаются сокрушить кирпичные стены «Mod Club», но для нее они — что-то вроде колыбельной. Настя танцует отрешенно и ненавязчиво. Люди, пробирающиеся между пультом и барной стойкой, кидают на нее заинтересованные взгляды, улыбаются, повторяют одно-два ее движения и идут дальше.
— Девушки нужны для того, чтобы смотреть, как они танцуют, — наклоняется к уху Жеки его сосед.
Жека подозрительно смотрит на него, оценивая — не Дон Педрило ли это. «Тоннели» в ушах и какая-то похожая на полную хрень модная обувь на ногах. Вроде бы непохож, но кто их разберет? Геи полночи скромно сидели в углу, потягивая «метаксу» и смотря без звука «Я люблю тебя, Филлип Моррис» по LCD-панели над стойкой, потом разбрелись по клубу — парами и поодиночке. К Жеке уже подкатывал кукольный мальчик с ухоженными руками и слегка подведенными глазами. Не особо выбирая выражения, Жека выслал его подальше. Теперь еще один. Или нет? Он поворачивается к соседу и спрашивает:
— А как же без их вокала в дабстеповых композициях? И главное — как быть с сексом?
Над сомнительной шуткой сосед хохочет так, что на него оглядывается барменша, а к Жеке возвращаются все его подозрения. Если сосед сейчас задвинет про однополый секс, то он задвинет соседа в долгий ящик, задвинув ему в пятак. И пускай охрана выгоняет из клуба. Пользуясь моментом, Жека знаком подзывает девушку и, улыбаясь, просит два «егермайстера». Дождавшись шотов с кофейного цвета жидкостью, он машет рукой. Настя кивает и, пританцовывая, приближается к стойке.
— Решил продолжить? — спрашивает она.
Последний час Жека не пил. Номерной знак Евросоюза — это, конечно, здорово, но надо еще оставаться в состоянии безопасно вести машину.
— Я так понимаю, тебя опять Ромео атакуют, — отпивая из рюмки, говорит Настя. — Давай потанцуем. Сразу отстанут, когда увидят, как ты это делаешь.
Словно специально для нее ди-джей ставит «Midnight Show» «Killers». Настю сносит мощной волной музыки, Жека танцует рядом. К ним присоединяется девушка с короткой стрижкой, в юбке с какими-то африканскими узорами и в очках с розовыми стеклами, потом — парень, на ходу стаскивающий свою кенгуруху. В качестве массовки — две девушки в коротких платьях, танцующие повторяющимися однообразными движениями. Играет энергичный кавер «Toxic» Бритни Спирс, потом «Snow Patrol», вопреки всяким правилам снова «Killers» — на этот раз томно-тягучая «Uncle Jonny», когда Настя, извиваясь змеей, прижимается к Жеке. На танцполе становится тесно и жарко. Жека чувствует вспотевшие тела, чьи-то чужие разметавшиеся как флаг длинные волосы щекочут ему шею. Все братья и сестры, все улыбаются. Жека тоже, хотя кто-то только что случайно пролил на него текилу. Наплевать. Тому, кто его облил, наверное, тоже жалко спиртного. Он вспоминает, как в Амстердаме выходил с концерта «Kasabian», раз десять с головы до ног облитый «хейнекеном», пластиковыми стаканами с которым кидались зрители. Глаза Насти рядом, он видит их, но выражение ее лица теряется в полумраке. Он целует ее. Губы девушки мягкие и влажные. Запах алкоголя только усиливает желание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
