Словно специально для нее ди-джей ставит «Midnight Show» «Killers». Настю сносит мощной волной музыки, Жека танцует рядом. К ним присоединяется девушка с короткой стрижкой, в юбке с какими-то африканскими узорами и в очках с розовыми стеклами, потом — парень, на ходу стаскивающий свою кенгуруху. В качестве массовки — две девушки в коротких платьях, танцующие повторяющимися однообразными движениями. Играет энергичный кавер «Toxic» Бритни Спирс, потом «Snow Patrol», вопреки всяким правилам снова «Killers» — на этот раз томно-тягучая «Uncle Jonny», когда Настя, извиваясь змеей, прижимается к Жеке. На танцполе становится тесно и жарко. Жека чувствует вспотевшие тела, чьи-то чужие разметавшиеся как флаг длинные волосы щекочут ему шею. Все братья и сестры, все улыбаются. Жека тоже, хотя кто-то только что случайно пролил на него текилу. Наплевать. Тому, кто его облил, наверное, тоже жалко спиртного. Он вспоминает, как в Амстердаме выходил с концерта «Kasabian», раз десять с головы до ног облитый «хейнекеном», пластиковыми стаканами с которым кидались зрители. Глаза Насти рядом, он видит их, но выражение ее лица теряется в полумраке. Он целует ее. Губы девушки мягкие и влажные. Запах алкоголя только усиливает желание.
Они продолжают целоваться где-то на лестнице, ведущей на второй этаж. Жека прижимает Настю к стене с такими выщербинами, что кажется, будто перед ней происходили расстрелы. Она обнимает его правой ногой, он держит ее за бедра. Мысль о том, чтобы пойти в туалет и заняться в нем сексом кажется ошеломляюще прекрасной. В таком состоянии не напугала бы и мысль о сексе с ВИЧ-инфицированным партнером.
— Эй, ребята, остыньте! — слышат они голос, оборачиваются и видят парня в кофте с надписью «Охрана». — Этим займетесь дома.
Пытаясь последовать совету охранника и остыть, они садятся на террасе на крыше. Ветра в колодце двора почти нет. За домами — сияние от подсветки Спаса-На-Крови.
Почувствовав себя проголодавшимся, Жека предлагает взять по куску пиццы. Пока он ходит вверх-вниз по лестнице, Настя заказывает в баре обжигающе горячий чай, и они молча подкрепляются, дыша осенним воздухом и слушая разговоры, шутки и перебранки клабберов. Перед тем, как вернуться на танцпол, прямо у стойки вливают в себя по очередному шоту «егермайстера».
Танцпол забит, свободного места нет. Люди пляшут между столами. «Klaxons», «Babyshambles», «New Young Pony Club», «Oasis», «Kaiser Chiefs». В тесноте Жека с Настей трогают друг друга, если кто и видит — кому какое дело.
Жекин «опель» припаркован в пятидесяти метрах от клуба. Очень кстати, что рядом нет фонарей. Они садятся в машину, со скрипом откидывают сиденья назад. Настя хочет ограничиться одними снятыми джинсами и сдвинутыми вбок трусиками, но Жека вещь за вещью раздевает ее всю — что в заполненном флюидами секса тесном пространстве не так-то просто сделать, и это возбуждает еще больше. Она кладет свою руку ему на член, обхватывает пальцами и начинает ласкать его. Готовый вот — вот взорваться, Жека с сожалением убирает Настину руку. Обнаженная девушка садится на него сверху. Рычаг переключения передач — слева от них.
— Смотри не перепутай, — говорит Жека.
Настя смеется.
— Ты себе льстишь. Я могу тебя перепутать только с карандашом.
— Карандашом? Это который из журнала «Веселые картинки»?
— Скорее даже — с карандашным огрызком, который…
Настя не договаривает, шумно выдыхая воздух. Ее рот округляется, когда Жека входит в девушку. Он приподнимается, по очереди целует ее груди. Настя пытается прогнуть спину, но упирается головой в потолок. Его руки скользят по ее спине, пока она своей киской скользит по его члену. Жеке горячо, но он крепится из последних сил. Настя оборачивается назад, шарит рукой и включает ближний свет. В его отблесках от асфальта смотрит вниз, пытаясь разглядеть проникновение. Начинает громко кончать. Ее стоны делают бреши в старательно возведенной Жекой плотине, в его голове вспыхивают бенгальские огни. Настя куда-то исчезает, и он чувствует свой член в ее влажном рту. Огни становятся ярче и колючее, и, выстреливая тугой струей спермы, он стонет. Потом целует Настю в соленые губы.
— Ты сладкая, — говорит он.
— А вот ты — нет, — отвечает она и нажимает на кнопку стеклоподъемника, впуская в салон ночную прохладу октября. — И кричишь как паровоз, когда кончаешь.
* * *
Проснулись они в середине дня, помятые как Михалков и Соломин после попойки в Баскервиль-холле. Сходство усиливала сваренная Настей каша — «овсянка, сэр».
Перед завтраком она пошла в душ. Пока девушка плескалась, Жека валялся в постели и вспоминал, как они ночью приехали сюда. Настя была босиком — обувь держала в руках, в не на все «болты» застегнутых джинсах и в одной кожаной куртке на голое тело. Раздеваясь в квартире, она, как и вчера ночью, вновь поставила «Kilimanjaro Darkjazz Ensemble» и, опершись на локти и раскинув согнутые в коленях ноги, смотрела, как Жека губами, языком и руками ласкал ее персик. Настины оргазмы, замешанные на оральном сексе и мрачном нуаровом эмбиенте, следовали как вагоны скорого поезда. Потом, так и не дав ей снять куртку, входил в нее сзади. Весь мир мог лететь в тартарары, и не было ничего важнее их потных, сплетенных в объятиях тел.
А теперь не было ничего важнее, чем сожрать таблетку аспирина, чтобы не болела голова.
Настя была молчаливой, «на паузе», под стать хмурой погоде за окном и меланхолии Emika из колонок. На Жекины шутки лишь слегка улыбалась, на вопросы отвечала неохотно. Девочка — лед, похожая на готовую завыть на луну собаку. Пока она, стоя к нему спиной, варила кофе (молока не было со вчерашнего дня), Жека подумал, что надо сваливать, дать Насте отдохнуть от себя, отоспаться самому. Навестить барыг на районе — пришел к ним товар или нет? Завтра — послезавтра деду Стасу понадобятся новые дозы его солдатского лекарства. Потом, может быть, залипнуть с «Play Station». Есть еще «Deadwood», три серии до конца сезона, начинается самое интересное. Побриться, наконец. Позвонить Насте сегодня вечером и просто пожелать спокойной ночи. И договориться о встрече в понедельник после ее работы. Если к тому моменту не умрет от ломки, потому что, кажется, эта девушка становится для него наркотиком.
Но вышло по-другому.
Он отрешенно размешивал сахар, когда зазвонил его фэйковый айфон. Дерьмовый рингтон. Незнакомый номер.
— Алло!
— Женя, есть срочная работа, — без приветствий услышал Жека чей-то голос — вроде бы знакомый, но он никак не мог его узнать.
— Гази, ты?
— Он самый.
Жека насторожился — наперсник Аббаса никогда не звонил ему. А работа — только этого ему не хватало в теперешнем состоянии. И никогда ему еще не предлагали дело, за которое надо было браться в тот же час. Но лишние деньги — когда они лишние?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
