Этот голос, льстивый и вкрадчивый, заставляет Митчелла скрипнуть зубами. Не кто иной, как Скотт Хамада, неутомимый раздувала акций «Мега», глобальный ресурс братьев Силверман, его безмерное сиятельство.
– Такова работа, Скотт. Когда нанимаешь столько людей, сколько приходится мне, нужно знать хренову тучу ресторанов в хреновой туче городов.
Голоса удаляются по дорожке. Митчелл мрачно пялится в ломтик батата, притворяющийся корнем лотоса. Баварцы уже отменили запрет на наем новых сотрудников. И, как она и обещала, Митчелл вылетит первым. Само по себе скверно, но быть замененным этим курильщиком сигар, Скоттом Хамадой! Одна мысль заставляет его передернуться от муки.
Приносят скияки:[40] сначала котелок с водой, потом тонкие ломтики сырой говядины, тарелки овощей, лапши, соевого творога. Официантка зажигает горелку под чашей, добавляет соевый соус, потом длинными лакированными палочками опускает ингредиенты в закипающую воду.
– Когда будет готово? – спрашивает Митчелл. Официантка снова улыбается. Вне сомнений, она улыбалась бы точно так же, даже если бы Митчелл сообщил ей, что хочет пописать в пруд с карпами.
– Вы прекрасно говорите по-японски, иностранец-Сан.
Митчелл морщится. Он знает, что тем иностранцам, кто на самом деле хорошо говорит по-японски, таких комплиментов не делают.
– Я спрашиваю, когда будет готово? Отвечайте на мой вопрос! – На этот раз он использует хриплое горловое рычание, подслушанное у Мори.
Улыбка официантки замерзает:
– Все будет готово тогда, когда захочет уважаемый клиент.
Она вынимает из передника пульт управления и показывает, как контролировать силу огня.
– Замечательно, – говорит Митчелл, по-прежнему имитируя интонации Мори. – Тогда я выйду на минутку, о'кей?
Он оставляет официантку заботиться о котелке скияки и фланирует по дорожке туда, куда прошли Саша и Хамада. В кабинках хорошая звукоизоляция, и чтобы подслушать, приходится наклоняться к раздвижным дверям. По дороге ему попадается несколько официанток, но они притворяются, что не замечают, чем он занимается. Наконец, рядом с густой бамбуковой рощей, он находит ту самую комнату. Судя по голосам внутри, предварительные ласки уже закончились.
– Будет большой честью работать с вами, Саша. Все говорят, что вы настоящий профессионал.
– Я не выношу лузеров. Они как опухоли. Их надо вырезать, пока они не начали разрастаться.
Митчелл теребит нижнюю губу. Неприятно представлять себе Сашу со скальпелем в руке.
– Я по натуре победитель, – говорит Хамада. – И мои условия – условия победителя. Мне нужна справедливая цена.
Саша пользуется его словами.
– Я знаю, откуда вы, Скотт. Мы можем создать довольно изобретательную структуру вознаграждения: комиссионный бонус, теневые опционы, доля участия в любых сделках, которые вы инициируете. Кстати, кто ваша жена по гражданству?
– Она из Канады.
– О'кей, если вы сможете поменять ей гражданство на голландские Антильские острова, мы применим одну клевую программу минимизации налогов…
Уши Митчелла краснеют. Ему кажется, что он подслушивает что-то порнографическое. Надо ли говорить, что ни один из элементов «изобретательной структуры» ему никогда не предлагался. Он придвигается ближе, прикладывает ухо к дверной панели. Голоса звучат гораздо яснее. Тон Хамады делается совершенно сиропным.
– Интересно, – произносит он. – Но о каком порядке цифр мы говорим?
– Это в высшей степени подходящий порядок цифр, Скотт. Честно говоря, я уже набросала нечто вроде контракта. Посмотрите, подходит ли вам такое?
Митчелл зажмуривается. Все еще хуже, чем он думал, гораздо хуже. В этот самый момент Хамада держит в руках письменный договор на то рабочее место, которое сейчас занимает Митчелл. Он может прямо сейчас его подписать, и тогда Митчеллу даже не придется завтра появляться на работе.
Шелест бумаги. Хамада, судя по всему, возбужден увиденным; возможно, даже сексуально.
– Мм-мм… х-хех… мда-а-а… мм-ммм…
– Подумайте, Скотт. Я на минутку вас оставлю. Мгновение дикой паники. Митчелл отпрыгивает от двери и врезается в официантку, завернутую в кимоно, с деревянным подносом над головой, который она придерживает одной рукой. Поднос накреняется. Официантка испуганно визжит и хватает Митчелла за плечо, чтоб удержать равновесие, но не удерживает, и оба валятся на бок, на пол. Сасими[41] рассыпается, поднос громыхает, фарфор бьется вдребезги.
– Какого хрена тут происходит?!
Контральто глубже, латиноамериканский акцент отчетливей. Митчелл поворачивается на бок, видит шпильки, черные чулки, исчезающие под серой шерстяной юбкой. Над ним стоит Саша де Глазье. Из-за плеча у нее выглядывает Скотт Хамада.
– Митчелл, недотепа проклятый, – говорит Хамада, качая головой и ухмыляясь. – Скажи, ради бога, что ты тут делаешь?
Митчелл поднимается. С пиджака и рубашки капают соевый соус и сакэ.
– Ничего особенного, – говорит он твердо. – А что здесь делаешь ты?
Ухмылка Хамады растягивается до краев лица.
– О, я обсуждаю различные возможности.
Саша ничего не говорит. Она взирает на Митчелла с яростным подозрением. Митчеллу надо что-то сказать, и он говорит ровно то, что думает:
– Если вы хотите нанять этого парня, вы делаете большую ошибку, Саша. У него в голове единственная идея – корпорация «Мега». Когда она взорвется, ему нечего будет вам предложить.
– Правда? – саркастически переспрашивает Хамада. – И когда же это, по-твоему, случится? Полагаю, не раньше, чем цена «Софтджоя» вернется туда, где ты выставил ей рекомендацию.
– Быстрее, чем ты думаешь. По моим источникам, у «Меги» большие проблемы.
– И что за источники, Митч? Шоферы такси? Уличные девки?
Митчелл вспыхивает от злости:
– Люди, занимающие высшие посты в индустрии. В данный момент я с ними, мы работаем над сделкой.
– Правда? – говорит Саша. – Тогда, может, пригласишь меня послушать, что они говорят?
Надвигается катастрофа, ловушка, которую Митчелл поставил себе своими руками. Лазерные глаза Саши опаляют ему щеки. Усмешка Хамады проедает душу.
– Сейчас это невозможно, – запинается он. – Они просят о полной конфиденциальности. Возможно, это очень большая сделка, Саша. Дайте мне время до конца месяца.
– Большая сделка! – хрюкает Хамада. – Если этому поверить, то можно поверить всему!
Саша игнорирует его слова. Митчелл заставляет себя смотреть ей в глаза. Это непросто. Эта женщина, интересно, когда-нибудь моргает? Или она себе веки по утрам приклеивает?
– Хорошо, – говорит она наконец. – Две недели погоды не сделают.
– Погодите минутку, – протестует Хамада. – В этом же нет никакого смысла!
Знал бы Хамада Сашу получше, он бы такого не сказал. Она поворачивается, просвечивает его двумя смертоносными лучами.
– Здесь принимаю решения я, – говорит она голосом на несколько градусов ниже точки замерзания. – Вернитесь и просмотрите документ, который я вам дала. Мы обсудим его позже.
Рот Хамады открывается и закрывается, как у умирающего карпа. Что дает Митчеллу возможность ретироваться.
Очутившись в прежней безопасности маленькой комнаты, Митчелл запирает щеколду и сползает на татами. Котел со скияки пузырится и пенится – успокаивающая музыка для измученных мозгов. Опираясь на локоть, Митчелл наворачивает говядину, соевый творог, лапшу, капусту, грибы. От стресса ему всегда хочется есть, а скияки – одно из его любимых блюд. Почему? Во-первых, вкусно, во-вторых, нет правильного способа готовить его или есть, в-третьих, оно выглядит тем, чем и является – бесформенной, бесцельной мешаниной. Как его жизнь.
Сегодня вечером в городе – десять триллионов дождевых капель упадут с неба на сто миллиардов иен товаров и услуг будет куплено и продано миллион работников отправятся домой на метро сто тысяч неоновых иероглифов вспыхнут и погаснут десять тысяч оргазмов случится в «лав-отелях» тысяча маленьких землетрясений просочится сквозь насыпи земли сотня малышей родится десять человек погибнут в автокатастрофах и один частный детектив будет подстрелен неизвестным противником.
Джордж надел свой любимый пиджак – черный с малиновыми вставками, достаточно просторный и большой, чтобы упрятать пистолет во внутренний карман. Он оставил зеркальные очки в бардачке «мазды», надежно припаркованной у детской больницы в нескольких кварталах неподалеку. Теперь время использовать информацию, которую он вытащил из старой шлюхи прошлой ночью.
Прежде всего, Джордж обходит дом, выискивая глазами «хонду» с номерами Сайтамы. Она там, прислонена к стене между двумя торговыми автоматами. Джордж думает, не порезать ли шины, не залить ли маленькую бутылочку сакэ в бензобак. Улыбается над тщетой этой идеи. Мори все равно больше никогда не придется водить мотоцикл.
