вежливый парень, — раздумывал дед, — Совсем на знакомых ему художников не похож. Взять хоть Эдичку. Тот все нервы сотрудникам вытрепывал, пока над макетом работал, психовал постоянно, то ему свет не так падает, то душно в помещении, то сквозняк, то краски плохо смешиваются, то не ложатся. Все с ног сбивались, чтобы ему угодить. А уж как он к другим цехам придирался за их часть работы! Так ругался с ними, дым стоял коромыслом. А этот вон работает себе спокойно. Если надо что, просто говорит, а то и сам сделает, да и все. Одно слово, повезло…
* * *
Мы с Палычем ходили и по другим цехам, я узнал много интересного из этой, новой для меня, отрасли. В прошлой жизни мне не доводилось работать с мебельными производствами, только с мебельными магазинами. Мы побывали на складе готовой продукции, в расчётной части, и, наконец, он подвёл меня к кабинету главного бухгалтера.
— С тех пор, как мы перешли на хозрасчёт, — шепнул мне Палыч, — из целого этажа бухгалтерии осталось пять кабинетов.
Выше головы не прыгнешь, подумал я, до автоматизации учёта ещё, как пешком до Китая, значит, упростили учёт максимально.
Палыч символически постучался в кабинет главбуха и тут же открыл дверь.
— Анна Аркадьевна, можно? — спросил он.
О! У меня всё сложилось! Анна Аркадьевна… главбух… мебельная фабрика… дворец съездов… Как же так⁈ Соседка в теме местных махинаций?
— И снова, здравствуйте! — отодвинул я с прохода Палыча.
— Павел? Какими судьбами? — подскочила она из-за своего рабочего стола.
— С «Комсомольским прожектором» здесь. Я же в МГУ учусь. Он у нас там мощный.
— Надо же, как тесен мир… — ошарашенно проговорила главбух.
— Ну, я пойду? — проговорил не менее удивлённый начальник цеха.
Мы только кивнули оба ему в ответ.
Как же с ней разговаривать? Она при делах или нет?
— Хорошее у вас предприятие, — начал я издалека. — Цеха чистые, оборудование новое. Для рабочих все условия созданы.
— Да. У нас директор очень хороший, — расслабленно ответила главбух и, улыбаясь, пригласила меня за стол, а сама поставила греться металлический электрический чайник.
Не напряглась нисколечки, не спросила, по чью душу Прожектор здесь шарится. Уж очень спокойно и уверенно она себя чувствует…
— Собираю материал для курсовой. Можно пару вопросов задать?
— Конечно.
— Как вы производственные затраты учитываете?
— Оборотно-сальдовые ведомости в разрезе подразделений и материалов.
— А незавершённое производство?
— Так же, — с готовностью ответила она.
Видел я эти ведомости… Материалы отдельно, готовые комплектующие и продукция отдельно. И никакой связи между ними.
— Отпускные цены как считаете? — уточнил я.
— Составляем калькуляции на каждый артикул.
Ну, я так и думал. Если специально не искать, то засечь несоответствие каких-либо затрат объёмам выпуска продукции из кабинета невозможно.
— Инвентаризации как часто проводите?
— Один раз, в конце года, — усмехнулась она. — Это тоже для курсовой надо?
— Нет, просто интересно…
Всё-всё! Молчу. Болтун — находка для шпиона. Такое ощущение, что им тут и официальные деньги девать некуда. Сколько же тут левака? За такой куш башку отвинтят запросто! С одной стороны, не стоит к себе внимание привлекать. А с другой… Все собранные мною материалы не стоят и гроша ломаного без тех самых калькуляций. Надо знать, чего и сколько из комплектующих идёт на каждый из артикулов.
— А можно на калькуляции взглянуть? — рискнул спросить я.
— Ну пойдём.
Отснял все калькуляции, которые мне показывали.
— Потом выберу для курсовой какую-нибудь одну… — старался состроить я лицо попроще.
Ну, что ж. Здесь больше делать нечего. Всё остальное анализ покажет.
— Пойду, а то и так от своих отстал, — сказал я. — Где у вас теннисный корт?
— Ну пошли. Я сама тебе покажу.
Она показала мне и корт, и концертный зал, и столовую.
Это предприятие просто образцово-показательное в отношении к рабочему человеку.
— А благоустройство это всё за счёт прибыли? — поинтересовался я. — Хорошая рентабельность?
— Не жалуемся, — хитро улыбнулась главбух.
Мы взяли себе в столовке полноценные обеды. Очень вкусно и за сущие копейки.
— А что у вас так поздно столовая работает? — поинтересовался я.
— Почему поздно? Вторая смена сейчас обедать только пойдёт.
Тут в столовую наши вошли. И загалдели дружно, заметив меня.
Комсорг, увидев меня и главбуха за одним столом, откровенно прибалдел, подошёл к нам и поздоровался с Анной Аркадьевной.
— Не попал ты на корт, — шутливо усмехнулся он, обращаясь ко мне.
Глава 24
Москва
Мебельная фабрика.
— Попал, попал я на корт. Для меня Анна Аркадьевна лично экскурсию провела, — ответил я.
Попрощались со всеми одинаково официально. Незачем моим и комсоргу знать, что мы с главбухом завода до сегодняшнего дня были знакомы. Разъезжались по домам мы в прекрасном настроении. Вот, все бы предприятия были такими рабочеориентированными.
— Представляешь, — делилась со мной впечатлениями Маша. — Они для своих рабочих на все праздники устраивают концерты с настоящими артистами! Они тут все и Ларису Мондрус видели, как мы с тобой друг друга, представляешь? И Ободзинского! И много кого ещё!
Надо же, какие связи у их директора.
С фабрики поехал сразу в универ фотографии печатать. Там три плёнки, весь вечер провожусь. До завтра как раз успеют высохнуть. Возьму их с собой вечером в деревню, посмотрю за выходные не спеша. Ловил себя на мысли, что хочу, чтобы в бумагах у этого предприятия все чисто оказалось. Очень уж положительное впечатление фабрика на меня произвела. Таких спокойных и довольных работников в жизни не встречал. Да и главбух толковая, соседка к тому же, и как человек очень приятное впечатление о себе оставила. Вот совсем у меня нет настроения под нее «копать».
Приехал домой гораздо позже, чем обычно. Жена уже волноваться начала. Сидела на подоконнике, в улицу всматривалась. А увидев меня, сразу подскочила и скрылась внутри. Не успел ещё из лифта выйти, а у нас уже дверь открыта и жена встречает. Как же приятно.
— Привет, радость моя. Как ваш макет, утвердили хоть? А то вы заранее лекала уже сделали…
— Всё утвердили! Ещё и похвалили, — радостно ответила Галия. — Премию обещали, если все вовремя сделаем и получится так же хорошо, как на макете. Вообще, Василий Иннокентьевич уверен был, что одобрят. Он сразу сказал: это шедевр!
— Молодец этот ваш парень… Юра?
— Да. Юрка Бахтин, — щебетала жена, накладывая мне макароны с сосисками. — Он сам так увлекся этой работой! Макет несколько раз дорабатывал. Еще порывался какой-то второй вариант сделать, но мы с Василием Иннокентьевичем его остановили. Я уже беспокоюсь, как бы во вред учебе эта помощь не оказалась. Юрка из мастерской теперь последний уходит. Сегодня его пинками домой заставила пойти. Завтра семинар сложный, готовиться надо, а он только про эскизы и думает. Уже даже сегодня говорил с Василием Иннокентьевичем, что ему на заводе нравится и он бы с удовольствием там работал.
— У Юрки талант, зачем его в оформительском цеху зарывать? Ты ему так и скажи: превратишься здесь в очередного Эдичку. Будешь большую часть времени от скуки маяться и развлекать себя периодическими запоями. Пусть на серьёзного художника идет учиться, либо сейчас, либо после Горного. А там уж сам решит, профессия это его будет или просто хобби по жизни. Да и место работы сможет выбрать поинтересней, если специальное художественное образование будет иметь.
Галия кивнула головой, соглашаясь. Посмотрим, может и правда подкинет ему идею. Чего талант зарывать-то в землю!
На следующее утро жена предупредила, что всю предстоящую неделю после пар они с Юркой решили каждый день ездить на завод. Боятся не успеть к сроку.
— Лучше пусть заранее всё готово будет, чем ночевать там оставаться. — смеясь, говорила Галия. — Василий Иннокентьевич рассказывал, что Эдичка вечно тянет-тянет до последнего, а потом и днюет и ночует на работе.
— Правильно. — согласился я. — Если помощь нужна будет, говори. Я с удовольствием помогу вам.
— Спасибо! — жена чмокнула меня в нос на прощание, и мы поехали в разные стороны на учёбу.
* * *
Горный институт.
