я не могу смотреть на нее. Я боюсь, что она увидит ложь в моих глазах.
— Почему он ее бросил?
Она хмуро пожимает плечами.
— Что-то насчет того, что она солгала ему о том, что является отцом их дочери. Это печально, потому что девочка такая очаровательная, а теперь Джесса поставила ее в такое странное положение, когда она не знает, кто ее отец. — Она целует меня в щеку. — Будь счастлив, что тебе удалось увернуться от этой пули.
— Поверь мне, да. — По крайней мере, я думал, что уклонился.
— Да, потому что потом ты встретил меня. Кстати, Девин умолял меня остаться с ним у Элли. Я ясно дала понять, что не останусь, и на следующий день подала на развод. Эта лживая шлюха может поцеловать меня в задницу, и ей лучше держаться от тебя подальше.
— Мне нравится, когда ты становишься такой собственницей.
Глава 23
Малики
Две недели спустя
У меня дрожат руки, когда я смотрю на конверт — результаты теста на отцовство.
На следующий день после того, как Джесса сообщила новость, мы пошли делать тест на отцовство. Сначала она привела свою — может быть, нашу — дочь и ушла, а потом вошел я. Это нездорово — втягивать маленькую девочку, пока отцовство не установлено. Джесса может лгать, а маленькая девочка уже запуталась после того, как узнала, что мужчина, которого она считала своим отцом в течение многих лет, им не является. Мне нужно быть уверенным, прежде чем сообщать новость и еще больше запутывать ее.
Утром Джесса позвонила в бар, разыскивая меня, за что получила удар от Лиз. Я приказал Джессе никогда больше так не делать и неохотно дал ей свой номер телефона. Она уже написала мне пять раз.
Я решил не говорить Сьерре до получения результатов. Наши отношения идеальны, и я боюсь, что эта новость приведет к проблемам, учитывая, что она терпеть не может Джессу. Она не обрадуется, узнав, что Джесса — мать моего ребенка.
Я мечусь взад-вперед, а потом разрываю письмо.
У меня перехватывает дыхание, когда я читаю… 99, 9 % положительного отцовства.
Я бросаю бумагу на пол.
Твою мать.
Я ее отец.
Глава 24
Сьерра
— Хорошо, я дам тебе знать… Люблю тебя.
Я кусаю внутреннюю сторону щеки, когда вешаю трубку, кладу ее на диван рядом с собой и хмуро смотрю на нее, как на зло. Я теряюсь в догадках, что делать. «Не очень хороший звонок?» спрашивает Малики, проходя в гостиную и протягивая мне кружку с кофе.
Мы приняли утренний душ, и он пошел дежурить за кофе, пока я отвечала на пропущенный звонок от отца.
Я облокотилась на подушку.
— Я еще не решила. — Он отодвигает мой телефон и занимает его место.
— Что случилось?
— Мой отец нашел квартиру. Я смогу переехать в конце недели.
Комната становится немой, пока Малики не прочищает горло.
— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Ты ведь знаешь это, да?
Я киваю.
— Просто… мы больше не просто соседи по комнате. Что если, между нами, что-то изменится? Я окажусь в той же ситуации, что и с Девином. — С Девином моя ситуация была лучше. Мы были совладельцами квартиры. Я могла бы остаться, но здесь? Она принадлежит Малики. У меня нет никаких прав.
— Единственный поворот, который сделают наши отношения, это в правильном направлении — они станут сильнее.
— Никто не планирует, что отношения развалятся. Девин не планировал изменять, когда мы поженились.
Я не планировала разводиться с ним после трех месяцев брака. Мой отец не планировал изменять моей матери.
Я доверяю Малики, но никогда не говори никогда.
Его челюсть сжимается.
— У вас с Девином ничего не вышло, потому что твое место со мной, а не с ним.
Я провожу рукой по лицу.
— Моему отцу нужен ответ до конца дня, иначе арендодатель сдаст квартиру кому-нибудь другому. Это единственное свободное место, и, если я его не сниму, кто знает, сколько времени пройдет, пока освободится другое?
— А что, если мы снимем ее вместе?
Мой рот открывается. Вместе? В смысле, он съедет с квартиры? Я ухмыляюсь при мысли о том, что мы будем в нашем собственном новом пространстве, но потом реальность разбивается об стену.
Я качаю головой.
— Единственная причина, по которой квартира была предложена, — это то, что хозяин квартиры — соратник моего отца. Мой отец не разрешил бы ему сдавать квартиру нам, и он не был бы согласен, чтобы ты там жил.
Он кивает в разочаровании.
— Это твое решение, детка. Если это имеет какое-то значение, я хочу, чтобы ты была здесь настолько, насколько это возможно. Если ты боишься расстаться и тебе нужен запасной план, давай. Я не расстроюсь. А что касается меня? Я не сделаю ничего, чтобы все испортить. Теперь, когда у меня есть ты, я не рискну потерять женщину, которую люблю.
— Что? — Хорошо, что я сижу, иначе его слова сбили бы меня с ног. Я уставилась на свои колени, изучая свои руки, не зная, сдерживаю ли я улыбку или рыдания.
— Посмотри на меня, Сьерра.
Это фишка Малики — всегда хотеть, чтобы я смотрела на него, поддерживать зрительный контакт. Он хочет читать меня — читать мои глаза, мое сердце, каждую эмоцию, проходящую через меня.
Когда я это делаю, на его лице появляется нежность, которую я никогда не видела. Его глаза мягкие от нежности, когда наши взгляды встречаются. Малики никогда не был мягкотелым.
Он улыбается.
— Даже когда ты была занозой в моей заднице, я влюбился в тебя.
— Правда?
Он кивает.
— Думаю, это было очевидно уже давно.
Я смеюсь.
— А я думаю, это было очевидно, что я люблю тебя.
Его голос становится высокомерным, когда он расплывается в огромной ухмылке.
— О, детка, я знаю.
Я закатываю глаза.
— Засунь это себе в рот.
Он обхватывает мои плечи, притягивает меня к себе и целует в макушку.
— Это лучший способ для нас сказать об этом — романтика с намеком на сарказм и поддразнивание.
— Это наш стиль. — Я ухмыляюсь. — Знаешь, что еще в нашем стиле?
— Хм…
Я отстраняюсь, и он расслабляется на диване, когда я сажусь на него. Я провожу руками вверх и вниз по его груди и наклоняюсь вперед, пока наши губы почти не соприкасаются.
— У тебя уже давно есть чувства ко мне.
Он вздыхает.
— Возможно. Я просто был слишком зол на себя за то, что хотел восемнадцатилетнюю.
