По-видимому, он не заорал лишь потому, что вопль еще в горле превратился в ледышку. Вода была не просто холодной, она обожгла, как кипяток, впилась в тело миллионами острых иголочек и стянула череп стальным обручем. Жюль хотел было сплавать к буйку и обратно, но понял, что судороги наступят раньше, чем он доберется до буйка. Впрочем, сразу выйти из воды — значило потерять авторитет в глазах смотревших на него, и потому Жюль окунулся по шею и повернулся лицом к берегу. Люди разглядывали его с восторгом и изумлением.
Жюль торопливо направился к своему топчану и принялся что есть мочи растираться полотенцем.
— Неосторожно! — прогудел сзади чей-то голос.
Жюль обернулся. На соседнем топчане сидел широкоплечий брюнет лет тридцати пяти в желтом спортивном костюме.
— Почему? — спросил Жюль.
— Можно схватить воспаление легких! — насмешливо сказал брюнет. — Не хотите ли согреться?
Он достал из своей сумки фляжку и открутил крышку.
— Здесь у меня коньяк, — пояснил он. — Неосторожно сейчас купаться. Вода не блокируется, не сезон. Вот летом, когда на пляже ступить негде и все готовы выложить денежки…
Коньяк был как нельзя кстати, и Жюль отказываться не стал. По телу тут же разлилось тепло.
— Армейская? — спросил Жюль, возвращая фляжку.
— Да, — сказал брюнет. — Я бывший военный.
— А я космонавт, — сказал Жюль. — Сейчас прохожу курс лечения.
— Авария?
— Да… Облучение. Здесь на реабилитации после госпиталя.
— Понятно, — сказал брюнет, и усмешка сошла с его лица. — Анхель Санчес, эколог.
Жюль тоже представился и пожал протянутую руку. Рука собеседника оказалась крепкой.
— Вы в Гринкоусте недавно?.. Что-то я вас раньше не видел.
— Да, — сказал Жюль. — Только сегодня прилетел. Вон мой коттедж. Милости прошу!
— Да нет, спасибо, — отказался Санчес. — Вы еще не обедали?
— Увы!..
— Если не любите кушать дома, то могу посоветовать вам “Сиреневую веточку”. Приличная европейская кухня… Сколько нужно времени, чтобы вы приготовились?
— Час — полтора, — сказал Жюль.
— Хорошо. Тогда в три часа. Встретимся прямо в “Веточке”. Найдете дорогу?
— Думаю, найду.
Жюль отправился в новую обитель. Ввел в тейлор свой личный код, чтобы ребята могли организовать с ним пару сеансов… Потом заказал себе постельное белье и разные мелочи, необходимые для нормальной жизни на новом месте. Подумав, заказал себе вечерний костюм и отправился принимать душ.
2.2. Ресторан был неподалеку. Двухэтажное здание, выполненное, как и коттеджи, по типовому проекту: полупрозрачные колонны с подсветкой изнутри. Между ними располагались столики с плетеными креслами.
Когда Жюль поднялся наверх, ему захотелось смеяться. Внутренний интерьер был выполнен в “космическом” стиле. Официантки ходили между столиками в серебристой униформе. Но в отличие от космических защитных одежд она больше открывала, чем скрывала. Впрочем, он тут же отметил, что девочки выглядели весьма эффектно.
— Жюль!
Он оглянулся. Санчес был уже здесь. Рядом с ним сидели две дамы. И какие дамы!.. Жюль тут же изобразил на своей физиономии улыбку и подошел к столу.
— Вот, девочки! — сказал Санчес. — Это тот самый Жюль, покоритель здешних вод.
— Лина. — Невысокая молоденькая брюнетка протянула ему руку.
Вторая женщина — обладательница шапки голубых волос и таких же голубых глаз — беззастенчиво разглядывала Жюля.
— Вообще-то я Арабелла, — сказала она. — Но друзья чаще зовут меня Беллой.
Подошла официантка. Пока Санчес делал заказ, Жюль исподтишка смотрел на женщин. Арабелле, на его взгляд, было не больше двадцати трех — двадцати пяти, а Лина и того моложе. Обе одеты в короткие серебристые юбки и блузки-безрукавки. Как дань погоде, на спинках кресел висели пестрые переливающиеся плащи.
“Интересно, которая из них предназначена мне”, — подумал Жюль.
Санчес, наконец, разобрался с официанткой.
— Жюль — космонавт, — сказал он. — А девочки — студентки, учатся в Лонгвилльском университете.
Улыбки, подаренные Жюлю, были очаровательными.
— Вы эколог? — спросила Лина.
— Нет, — сказал Жюль. — Я занимаюсь орбитальной гелиоэнергетикой.
— А мы с медицинского факультета. Здесь на практике.
— Угу, — сказал Жюль. Ему вдруг показалось, что вечер может оказаться безнадежно потерянным.
— А вы не кригер? — спросила Белла.
— Нет, — сказал Жюль.
— Я обожаю военных.
— Это нынче модно, — сказал Жюль.
— При чем здесь мода? — Белла возмущенно фыркнула. — Это же настоящие мужчины. А их сейчас давят. Вся мировая общественность протестует. Разве вы не знаете?
“Да, — подумал Жюль, — мировая общественность крепко защищает Ассоциацию. Жаль, что почти никто ничего не знает об Ультиматуме!..”
— Какие кригеры? — сказала вдруг Лина. — Разве Жюль может быть кригером?
Жюль удивленно взглянул на нее. Лина сидела, откинувшись на спинку кресла и уронив руки на колени. От улыбки не осталось и следа, взгляд девушки был строг и печален.
— Мне кажется, что ситуация изменилась. — Белла продолжала прерванный разговор. — Всегда в центре всеобщего внимания были космонавты, а теперь их место заняли кригеры.
— Космонавты здесь ни при чем, — сказал Жюль.
— Кригеры тоже! — сказала Белла.
— Не буду с вами спорить. Честно говоря, я далек от этих проблем. Мы наверху занимаемся наукой, а не политикой.
Белла осуждающе покачала головой.
— Сейчас такое время, — сказала она, — что каждый должен быть политиком. Разве нарушение прав человека касается не каждого гражданина Земли? Даже если этот человек кригер?..
— Ну как, тяжело? — проговорил Санчес, улыбаясь. — Напор нашей Беллы не всякий выдержит! — Он сделал паузу, ровно такую, чтобы фраза зазвучала двусмысленно, и продолжал: — Ладно, девочки. Не нападайте на гостя!
Подали обед.
Глядя, с каким азартом Жюль расправился с супом, Санчес сказал:
— Вы как из тюрьмы вырвались!
Жюль усмехнулся.
— Знаете ли, Анхель, клиника немногим отличается от тюрьмы! Кашки, кисельки, диета… Черт бы ее подрал!
Они весело рассмеялись. Особенно заразительно хохотала Арабелла.
— Вы опасная женщина! — прошептал Жюль, склонившись к ее уху.
— А вы, мне кажется, опасный мужчина, — проговорила она сквозь смех. — Даже после клиники.
Разговор возобновился. Собеседников Жюля интересовал космос,’ и он едва успевал отвечать на вопросы.
Потом говорили о популярных музыкальных группах и современной моде, о яхтах и лыжах, о любви и дружбе… Наконец, все выдохлись, и Жюль с Санчесом вышли на открытую площадку проветриться.
Уже наступил вечер, и на улице заметно потемнело.
— Ну как тебе девочки? — спросил Санчес.
— Лина очаровательна!
— А Арабелла?
— Высший класс!
— Прекрасно! Дарю!
— Которую?
— А хоть обеих! — Санчес засмеялся. — Но учти, что Лина — моя сестра.
— Благодарю, — сказал Жюль проникновенно. — Королевский подарок!.. Вот только что я буду делать сразу с двумя?
— Ну хорошо, хорошо, — проговорил Санчес. — Одну провожу я. Только предпочел бы, чтобы на мою долю досталась сестра.
— Почему?
— Потому что пораньше хочу сегодня лечь баиньки. — Он потянулся. — Уж лев в ночи разинул пасть…
Жюль замер. Это был пароль. Но с сегодняшнего дня он аннулирован и заменен новым. А этим пользовался еще Генрих до своего исчезновения. Поэтому Жюль и ухом не повел.
— Ты пишешь стихи? — спросил он.
— Нет, — сказал Санчес равнодушно. — Это строчка из стихотворения одного поэта. Его звали Генрихом…
— Гейне, что ли?. А как дальше?
Санчес зевнул.
— Пошли к девчонкам.
Они вернулись за стол. Вечер был продолжен. Жюль лез из кожи вон, чтобы поддержать веселое настроение, но Санчес, похоже, потерял интерес к беседе. Сначала он коротко взглянул на Лину, и девушка тут же отодвинулась от Жюля, затаилась в своем кресле, поблескивая черными глазенками, и только слушала, как синеокая Арабелла хмельным голосом вкручивает Жюлю что-то насчет того, какими должны быть подруги у космонавтов, старательно прижимаясь к нему великолепным телом. Потом Санчес принялся зевать. Жюль понял, что пора расходиться. Он полез в карман за кредитной карточкой, но Санчес запротестовал.
— Ты гость, Жюль! Так что плачу сегодня я.
Жюль пожал плечами. Санчес подозвал официантку и расплатился.
— Ничего, — сказал он. — Будет еще и твоя очередь. Не в последний раз встречаемся… Пошли, сестра!
И тут Жюль увидел, что маленький зверек смотрит на него с сожалением и надеждой. “Черт, — подумал Жюль, — неужели я произвел на нее такое сильное впечатление своими разговорами о космосе?”
