вырисовывался принцип, которым руководствовались бандиты.
«Сложно сказать, каким трудом и какими жертвами им стоило изучить и соотнести сияние солнца с улицами, но они это сделали. Город стал своего рода лабиринтом, где ходы перетасовываются раз за разом, открывая ход монстрам.
Но им вполне достаточно и карты для наметки маршрутов. Осведомлённости о том, как и какая улица, переулок, закуток выглядят в действительности. А красной ниточкой служат лучи солнца, тянущиеся от неё, как от клубка. Иначе Тринадцать блуждали бы бесцельно, прям как я.
Лучшее время для выхода наружу из укрытия — это дождь. Но проблема в том, что он может оборваться в любую минуту. Хотя и солнце крутит-вертит лучами в зависимости от своей позиции на небосводе.
Так что в среднем, это чудо, что мы до сих пор живы…»
Очередной переулок нежданно-негаданно оборвался, и шестерки вышли на улицу, залитую золотом пока ещё ясного дня. Та претворяла небольшую прогулочную набережную реки Ло. Неподалёку от места её впадения в городскую бухту.
Дивясь находчивости бандитов, Альдред покрутил головой. Озирался по сторонам — и дивился вдвойне. Тринадцать нащупали пусть и не самый быстрый, но всецело безопасный путь к донжону. Они то проходили по району красных фонарей, то вихляли в соседних кварталах, но всё-таки вышли к саргузскому гарнизону.
Чуть поодаль, в сторону востока на островке высилось ещё одно причудливое здание — тюрьма, зовущаяся «Железный Саван» и занимающая чуть ли не целиком весь остров Наяд. Кошмарное место, где во времена тиранов располагалась чудная роща тутовника и проходили оргии в языческие праздники. История не терпит тоски.
Уже отсюда ренегат мог видеть торговые ряды злосчастного Рыбного Рынка, где нынче не осталось ни одной живой души. Только пуды никому не нужной, сгнившей до черных соплей рыбы, что не реализовали к часу, когда туда пришли упыри.
Жуткая вонь от лотков пробивалась через общий миазматический слой, склоняя к тошноте бандитов. Особенно дурно стало Глизи. И лишь Альдред хлопал глазами: воздух поступал в него мелкими, почти безвкусными порциями.
Всё внимание его было приковано к одинокому, высокому донжону, что стоял у моста на северную половину Города.
Где-то там высились Циановы Дворцы, и в заброшенных коридорах госпиталя бродит некий врач, победивший смерть. А ещё дальше — зеленая зона, где людям пока не приходится зависеть от солнца и дождя так сильно. Акрополь. Инквизиция.
Впрочем, список отнюдь не полный… Лично для Флэя.
Донжон городской стражи в Восточных Саргузах стоял на том месте не просто так. Шутка ли, основное количество преступлений совершалось где-то поблизости. Законники пускали свои патрули по всем районам, но сами засели прямо между рассадниками, что называется, ежедневного зла.
Кто бы что ни думал, на Рыбном Рынке часто продавали из-под полы не только дары моря. Блюстители правопорядка нередко накрывали переселенцев с Востока, что продавали дурман, его производные, запрещённые эликсиры для расширения сознания, стимуляторы, галлюциногенные грибы.
Одно дело, когда ими пичкают инквизиторов, соблюдая нормированные дозировки, а совсем другое — вываливают на чёрный рынок. Сбывают скучающим любовницам аристократов, их женам и детям, которые, подсев, готовы снять последние брошки ради новой порции сомнительного удовольствия.
Некоторые идейные переселенцы подсовывали книжки о религиозных учениях из-за Экватора честным гармонистам. Это другая статья свода законов, но последствия не менее строгие. В котле культур, что являли собой Саргузы, не было места сектам и всякого рода синкретизму.
Также здесь широко распространилось воровство — самая обыкновенная карманная кража. В зависимости от количества украденных средств предусматривалась та или иная мера наказания. От пальца — до руки, либо же вовсе головы. Но раз уж туда часто захаживали толстосумы, любители побаловать себя икрой, тунцом или омарами, то воры, покусившиеся на их кошельки, целыми табунами отправлялись на плаху. Без исключения.
Район красных фонарей являл собой центр притяжения всякого сброда, в том числе организованных преступных группировок. Стражники отлавливали убийц, состоявшихся и неудачных, фиксировали разборки между бандами, забирали выживших на месте, особо руки не марая.
Так создавалась имитация бурной деятельности, а это — самое важное, когда речь заходит о финансировании из герцогской казны.
По крайней мере, это то, о чем удалось подслушать Альдреду в Янтарной Башне, когда он ещё служил в отделе кураторов.
Само здание, отчетливо выделяясь на фоне ландшафта, ходившего ходуном из-за излишней холмистости, имело причудливую, многоугольную, округлую форму.
Увы, при свете дня было сложно сказать, есть ли там хоть кто-то живой ещё. В конце концов, донжон не был окружён какими бы то ни было стенами. Те, кто вступал в смену в гарнизон, спали, ели, буквально жили там до сдачи поста следующим.
И так по кругу.
Лицезрение открывшейся панорамы прервал голос Копфа.
— Мы уже почти у цели, — сказал он угрюмо. — Действуем быстро, но сохраняем бдительность. Если хоть сколько-нибудь стражников ещё живо, они могут попросту отсутствовать в донжоне сейчас. Но придут — и нам крышка.
Он мельком глянул на небосвод. Над Ло ярко сияло солнце. И если бы реку не загадили за столько лет, её вода тотчас бы заискрилась, как драконьи сокровища.
— Старайтесь по пути раскрывать окна, ставни. Всё, что увидите. Наполните донжон светом, насколько это возможно. Помните: твари всегда где-то поблизости. Донжон высокий. А свет солнца их отпугнёт заходить внутрь.
Его указания остальные шестёрки приняли с молчаливым согласием. Даже Флэй не стал возникать по поводу и без, осознавая: в словах лысого бандюгана есть смысл.
Копф помолчал, с опаской глянув на пару секунд в сторону моря. Он буквально видел, как облака, кучкуясь, преобразовывались в тучи. Со временем они прольют на землю новый тропический ливень. Это может стать их спасением, если задержатся, но всё-таки до него доживут.
Ну а до тех пор их армада соберется над Саргузами, давая упырям вволю насытиться теми немногими, кто ещё ползает по Восточному Городу.
— У нас примерно час на всё про всё. Надо уложиться. Поспешим.
Лысый головорез пошёл первым. Остальные шестёрки поспевали за ним. Группа рысцой бросилась в сторону донжона вдоль улицы, которая виражом вдавалась в мост на Север. Никто по ним не стрелял с гарнизонных позиций.
Это придавало некоторую уверенность Флэю. Впрочем, разве кому-то сдались выжившие, идущие не пойми, откуда и невесть, куда?
В кои-то веки наступил момент, когда Альдред отчётливо осознал: чума почти убила его. Раньше ему не составляло труда бегать оголтело туда-сюда. Он играючи взбирался и спускался по лестницам Янтарной Башни. Курс молодого бойца в крепости персекуторов отчасти выжал его, как лимон, а отчасти — закалил. Но вся
