— Стой! крикнула она, по-прежнему находясь вне поля зрения Окша. — Положи клинок на пол и поворачивай обратно.
В зал Генобра вернулась только после того, как один из мрызлов поднял клинок. Но даже сейчас она боялась прикоснуться к нему, словно это было не хитроумное творение человеческих рук, а ядовитая змея, укус которой смертелен даже для максара.
Похоже, Генобра никак не могла поверить, что все получилось так просто и ей самой ничто не угрожает.
Первой молчание нарушила Рагна:
— Мамаша, мы выполнили все твои условия. Я вела себя как самая преданная дочь. Когда же наконец ты сжалишься надо мной? Даже обитающие в пустыне гады подохли бы, оставаясь без воды столько времени.
— Пусть подыхают. Кому они нужны, эти гады, ответила Генобра, чуть ли не обнюхивая клинок. Что ни говори, а чутье на опасность у нее было развито не хуже, чем у Окша.
Наконец она решилась взять клинок в руки, немного помахала им в воздухе и тут же сунула в ножны. Окш, ожидавший, что Генобра обязательно приведет клинок в боевое состояние, с трудом скрыл свое разочарование. Развязка оттягивалась, интрига запутывалась.
— Дай противоядие, умоляю тебя! — вновь заканючила Рагна.
— Дам, но сначала доведу дело до конца. — Генобра знаком велела мрызлам покинуть их укрытия. — Не люблю ничего откладывать на потом. От этого бывают одни только неприятности. Мы лишим твоего дружка всех качеств, присущих максарам, и тогда вас обоих ожидает награда.
Спорить с Геноброй было бесполезно, тем более сейчас, когда число ее козырей возросло. Парочка мрыз-лов подхватила Окша, столько же Рагну, и возглавляемая Геноброй процессия направилась в подземелье, которое юный максар уже имел удовольствие однажды посетить.
С тех пор здесь, естественно, ничего не изменилось, как и в любом другом месте, достойном именоваться адом, — мрак не стал менее густым, вонь не исчезла, сырой холод по-прежнему пробирал до костей, проклятые лемуры, не то обрадованные, не то, наоборот, перепуганные появлением хозяйки, пищали во всех углах.
Отослав мрызлов, которым лишний раз появляться в этой обители скорби не полагалось, Генобра подтолкнула Окша к ближайшей железной раме. Чтобы не упасть, он был вынужден вцепиться руками в ее края.
— Ничего не бойся, — сказала она, примеряя оптическое устройство, позволявшее рассмотреть не только отдельные клетки человеческого организма, но и мельчайшие пылинки, из которых состоит любое вещество. — С тобой работы будет немного. Как говорится, начать и кончить. Если что-то зря и оттяпаем, то самую малость. Потом благодарить будешь. Мерин холощеный куда лучше жеребца живет. Всегда сыт; не бит и всем доволен… Но ты за свое мужское естество не опасайся. Я на такие вещи никогда не покушаюсь. Даже, наоборот, могу тебе детородной силушки добавить. Авось мою дочку покрыть сумеешь, а не то она носится со своей девственностью, как собака с костью.
Балагуря таким манером, Генобра принимала от лемуров, чередой выстроившихся к ней, разнообразные хирургические инструменты и лекарские снадобья всех видов, начиная от сушеных трав и кончая летучими эфирами. Судя по масштабам приготовлений, операция намечалась не такая уж и шуточная.
Про клинок она как будто вообще забыла, и это начинало не на шутку тревожить Окша. Надо былокак-то вывести ее из себя, взбесить, спровоцировать на побоище.
— Как это, интересно, вы собираетесь оперировать меня, если никогда не моете рук и только что ковыряли пальцем в носу? — поинтересовался он самым невинным тоном. — И вообще, я передумал. Останусь макса-ром. Могу даже взять вас в жены. При условии, что вы пообещаете мне покорность и верность.
— Молчи, дурак! — прикрикнула на него Генобра и тут же накинулась на Рагну: — А ты чего рот раскрыла? Быстренько пристегивай своего дружка, да покрепче! Разве не видишь, у него истерика начинается.
Такое развитие событий они заранее предусмотреть не могли, и Рагна, обычно находчивая и решительная, на этот раз растерялась. Однако Окш еле заметно кивнул ей: делай, мол, что приказывают. Для вида накинув кандалы ему на руки (но не заперев), она занялась ножными креплениями. Окш при этом громко стонал и поносил всех максаров, а баб-максаров в особенности. Как они загодя договорились, эта ругань была сигналом к началу активных действий.
— Я бинт сниму, — сказала Рагна, сидя на корточках. — А не то он мешает.
— Сними, — милостиво разрешила Генобра, никакого подвоха уже не опасавшаяся. — Да заодно и все остальное сними, включая шевелюру. Шкуру можешь оставить. Шкуру я ему сама буду дырявить.
В этот момент Рагна разогнулась. В руках она сжимала ком грязных, заскорузлых от крови бинтов, который и сунула к самому лицу мамаши.
Столь наглая выходка так удивила Генобру, что она на мгновение даже онемела (не часто приходилось терпеть подобные оскорбления от потенциальных смертников). Именно в этот самый момент грохнула миниатюрная многозарядка, спрятанная в смрадных бинтах.
Смерть Генобры не входила в планы заговорщиков, поэтому пуля представляла собой тонкостенную ампулу, наполненную концентрированной плавиковой кислотой.
Выстрел был произведен почти в упор, однако Генобра каким-то чудом успела прикрыться локтем. Под одеждой у нее, как об этом заранее предупреждала Рагна, были стальные доспехи.
Хотя пуля и не достигла своей цели, но пригоршня едких брызг угодила Генобре в лицо. Правый глаз, прикрытый оптикой, почти не пострадал, зато левый превратился в мутный пузырь, плачущий кровавыми слезами.
С воплем, какого раньше не слышали даже эти сплошь заляпанные человеческой кровью стены, Генобра отскочила в сторону и ухватилась за лицо. А когда она отняла руку, между лицом и ладонью протянулись липкие, тягучие пленки, уже не имевшие ничего общего с прежде неуязвимой кожей максара.
— Не подходи1— Рагна вновь вскинула многозарядку (впрочем, шанс на вторичное попадание был невелик, поскольку за душой у девчонки имелся один-единственный урок стрельбы, совсем недавно преподанный ей Окшем). — Сдавайся, и мы обещаем сохранить тебе жизнь. А рожу подлатать всегда успеешь.
С новым воплем, еще более ужасным от того, что он сорвался с губ, буквально на глазах разъедаемых кислотой, Генобра выхватила из ножен клинок. Нацелив его острие на обидчиков, она крутанула рукоять — раз, второй, третий…
Не дожидаясь, что из всего этого получится, Окш ухватился за Рагну и вместе с ней рухнул на пол. Взрыв мигом погасил факелы и опрокинул все, что до этого стояло торчком, за исключением одних только каменных колонн, подпиравших потолок. На Окша в последовательном порядке обрушилась железная рама с кандалами, груда разнообразных хирургических инструментов, жаровня, на которой лемуры грели в котле воду, и наконец сам котел со всем его содержимым, к счастью, еще не успевшим закипеть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
