Опьяненный… черт бы все это побрал!
В дверях неожиданно появилась его мать, влетевшая в комнату словно рыжая злая фея. Если он когда-то и гадал, какой станет Джулиана через тридцать лет, теперь знал наверняка.
Ад и проклятие!
Мехитейбл, мужчина гаргантюанских пропорций, нанятый именно для того, чтобы не допускать вот таких внезапных появлений разгневанных читателей, должно быть, пьян! Пьян на работе!
Или это мятеж.
Найтли наскоро опрокинул остаток бренди и вернулся за стол.
— Матушка, у меня уже была подобная беседа с леди Роксбери. Вам лучше пойти поговорить с ней. Поскольку вы обе, полагаю, куда более заинтересованы в обсуждении всего этого, чем я сам. Могу также добавить, что возмущен тем, как много женщин из «Уикли» оказались читательницами «Таймс».
Мать преспокойно уселась напротив.
— Крайне возмущен, — добавил он и вернулся к работе. Или попытался. Смотрел на страницу, но не видел ни единого слова.
— Надеюсь, ты понимаешь, что Дорогая Аннабел — любимица всего Лондона, — начала мать. — И если окажется, что любит она именно тебя…
Найтли застыл. Затаил дыхание. Почему эта мысль каждый раз его парализовывала?!
Мать, похоже, ничего не заметила, поскольку продолжала:
— Могу сказать только, что скоро у твоей двери соберется толпа разъяренных лондонцев.
Очень дурно, если он считает, что это говорит в пользу колонки Аннабел и сенсации, которую это произведет?
— Мехитейбл справится с разъяренной толпой, — ответил он.
После сурового разговора насчет допуска рассерженных дамочек в кабинет.
— Насколько мне известно, Мехитейбл вполне может возглавить эту толпу, — вызывающе усмехнулась мать.
— Не может. Я плачу ему жалованье, — указал Найтли. Теперь остается лишь напомнить об этом Мехитейблу.
— Тем не менее, — настаивала мать, — каковы твои намерения? Потому что если ты бросишь Дорогую Аннабел, в которую, очевидно, влюблен…
— Очевидно?
— Прости. Но разве в твоих привычках интерлюдии при лунном свете с красивыми молодыми женщинами, которые тебе не нравятся? Я уже не говорю о поцелуях. И о том обстоятельстве, что ты собираешься жениться на другой. Или ты унаследовал мой драматический талант?
— Это действительно тебя касается? — рассердился Найтли.
— А в чем дело? — удивилась мать, искренне полагая, что ей позволено вмешиваться в личную жизнь сына. Найтли на миг потерял дар речи! Приняв его молчание за согласие, она продолжала: — В любом случае эта история напомнила мне… я кое-что должна рассказать тебе об отце. До того, как ты сделаешь непоправимую ошибку.
Найтли мгновенно насторожился и отложил бумаги.
— Твой отец любил нас, — просто сказала мать.
— Я это знаю, — начал он, но она жестом запретила ему продолжать.
— Послушай меня. Он любил нас. И не любил их, и они это знали. Что, по-твоему, чувствовал мальчишка, понимая, что отец уделяет ему куда меньше внимания, чем незаконному отпрыску? Можешь ты это представить, Дерек?
Никогда. Ни за что.
Наследник, сознающий, что для отца на первом месте — побочный сын…
Найтли представил, как Новый Граф хотел, чтобы кто-то проверил его уроки, или спрашивал об отце, которого никогда не было дома.
И только сейчас он понял, каково приходилось Новому Графу. Как он страдал, чувствуя, что его игнорируют, не обращают внимания, что он не нужен родному отцу.
А ведь Найтли всегда сознавал, что его любят.
— Леди Харроуби вышла замуж, но никогда не имела мужа. Однако она сама выбрала свою судьбу, потому что граф рассказал ей о нас еще до свадьбы.
— Почему он вообще женился на ней? — спросил Найтли.
Если отец и мать любили друг друга, почему он не скрепил их союз официально? Что из того, что мать была актрисой?! Ведь титул тем и хорош, что дает полную свободу делать все, что угодно!
— Долг перед обществом. Отсутствие денег. Недостаток храбрости в самый критический момент, — вздохнула мать, поспешно отвернувшись к окну, выходившему на оживленную Флит-стрит. Кажется, она плачет? И чего-то недоговаривает? Возможно, мать просила отца не жениться на другой? Просила забыть о респектабельности и умоляла вместо этого выбрать любовь?
Мать, по-видимому, овладев собой, повернулась к сыну.
— Они живут в том мире, Дерек, где любовь не имеет значения.
Он вспомнил жалобный вопрос леди Лидии: «Что, если я хочу выйти замуж по любви?»
У Найтли не было ответа, но теперь он лучше понимал ее.
— Полагаю, не стоит и говорить, что я хочу для тебя истинной любви, — продолжала мать. — Но если ты настаиваешь на женитьбе ради положения и богатства, не делай этого из ложного стремления быть похожим на отца. Это станет, бесчестьем для нас обоих.
Глава 33
Недоразумение с маркизом
Внутренняя разведка
Общее количество арестованных репортеров: тридцать восемь.
Общее количество закрывшихся газет: четыре.
Только «Лондон уикли» кажется неприступной. Пока.
«Лондон таймс»
Мужской клуб «Уайтс»
Сент-Джеймс-стрит
Не имело никакого смысла отказывать Марсдену, попросившему его приехать в «Уайтс». Им нужно было обсудить дела, и все равно рано или поздно это произошло бы.
Найтли отметил, что Марсден захотел встретиться в месте, выставлявшем напоказ его положение и власть. Весьма умно! «Уайтс» напомнит ему, что он может приобрести… или потерять.
«Я должен стать членом этого клуба», — думал Найтли, поднимаясь на четыре ступеньки крыльца, ведшего в рай, доступный лишь избранным.
И первым, кого он увидел, был Новый Граф, сидевший вместе с несколькими джентльменами за карточным столом. Он поднял глаза, и Найтли прочитал в них все те же издевательские слова: «Вышвырните этого ублюдка! Ему здесь не место!»
Однако теперь за очевидной ненавистью Найтли разглядел смущение и обиду. Когда Новый Граф наклонился к соседу, чтобы сказать что-то нелестное о госте клуба.
Найтли внезапно захотелось узнать, каковы были его отношения с отцом. Они тоже подолгу беседовали? И чувство юмора у них тоже было одинаковым? Они ездили в театр вместе?
Мать упоминала долги, как одну из причин женитьбы. Неужели за хорошее образование Найтли было заплачено из приданого графини? Неужели и наследство, на которое он приобрел «Лондон уикли», проистекало из того же источника?
Однако он никогда не подумает задать эти вопросы. Мать ворвалась в кабинет и выложила всю ошеломляющую информацию, а потом с последней уничтожающей фразой удалилась, как подобало одной из лучших лондонских актрис.
