Нейт ухмыляется, глядя на меня сверху вниз.
— Стрельба в пейнтбол.
— В самом деле? — Я мгновенно встаю. — Я в деле!
Все парни снимают рубашки, и мои глаза мгновенно находят глаза Тилли. Мы обмениваемся взглядами, похожими на «черт возьми», а затем обе смеемся. Я чувствую, как напряжение с моих плеч спадает под нашим смехом, а затем оглядываюсь на Бишопа, который одаривает меня самой сексуальной злобной ухмылкой, которую я когда-либо видела за всю свою жизнь.
— Не-а, — поддразниваю я его, проходя мимо Нейта и подходя к Бишопу. Обводя указательным пальцем его левую грудь, я улыбаюсь ему в ответ. — Ревнуешь?
Он хватает мою руку, а затем засасывает мой палец в рот, прежде чем грубо прикусить его.
— Ты моя, и я не делюсь.
— С каких это пор появилось правило «не делиться»? — я насмехаюсь над ним.
Парень обнимает меня за талию и притягивает к себе.
— Пару дней назад.
— Изменение правил? — Я поднимаю голову и смотрю на него.
Он показывает на свою грудь.
— Создатель правил.
Я улыбаюсь, а затем смотрю на сумки у его ног, как раз когда Нейт подходит к нам и берет одну из них, протягивая мне жилет.
— Надень это.
— Вы, ребята, не носите жилеты.
— Мы никогда не носили, — отвечает Нейт, а затем сильнее прижимает жилет к моей груди. — Надень его.
Я беру жилет у него и снимаю куртку, а затем натягиваю жилет на майку.
— Как давно вы, ребята, играете?
Они все делают паузу, и между нами повисает неловкая тишина. Я смотрю на Тилли, которая смотрит на Нейта, а затем неловко на Сента.
Бишоп усмехается, его глаза сверкают, как темные шары.
— Это своего рода традиция, детка. Надень жилет. Только мне позволено помечать тебя.
— Тебе нужна помощь. — Кэш качает головой в сторону Бишопа.
— Не, не думай, что это только ты, Китти, — рычит Брэнтли с другой стороны костра. — Хейлс приходила со всевозможными отметинами и синяками на ней. Если ты спросишь меня, твои довольно скромные. — Он смотрит на Бишопа, у которого изо рта идет пена. — Что? Эта просто не попала в точку, как Хейлс?
Я застегиваю жилет.
— Я не... — Я смотрю на Бишопа, но его там нет.
— Если ты скажешь ей еще хоть одно гребаное слово, и я сломаю твою гребаную челюсть. — Иду к Бишопу, собираясь успокоить его, когда Кэш берет меня за руку и тянет назад. Я смотрю вниз, туда, где находится его рука, затем поднимаю взгляд на его лицо. Он качает головой. Бишоп продолжает, стоя грудью к груди с Брэнтли: — Ты забыл, кто управляет этим шоу, щенок? Или мне нужно напомнить тебе, кто я, бл*дь, такой?
Брэнтли смотрит Бишопу в глаза, прежде чем бросает взгляд через плечо на меня.
— Нет, я в порядке. — Он наклоняется, поднимает пистолет и перекидывает его через плечо.
Что, черт возьми, у него за дела со мной? Ни для кого не было секретом, как сильно он меня ненавидит, но я подумала, что он это пережил. У нас был хороший период, но с тех пор, как мы здесь, он снова стал первоклассным придурком. Я уже знаю, что Брэнтли винит меня в том, почему он здесь, но Бишоп сказал, что это не имеет большого значения, что они здесь только для того, чтобы заставить его отца гадать. Чтобы он продолжал преследовать нас. Я не…
— Мэди! — Бишоп рычит, его глаза по-прежнему устремлены на Брэнтли.
— Да?
— Жилет надела?
— Да.
Бишоп усмехается.
— Хорошо. — Он наставляет на меня пистолет, и прежде чем я успеваю спросить, какого хрена он делает, он нажимает на спусковой крючок, и тяжелый удар обрушивается мне на грудь.
— Ай! Бишоп! — ругаю я его.
— Ты в отключке. Сядь, бл*дь, на место.
— Но я…
— Я сказал, садись, бл*дь, на место. — Он показывает на бревно.
Хмыкаю и сажусь. Нейт подходит к Тилли и показывает на меня, а потом она начинает подходить, ее нижняя губа слегка поджата. Плюхнувшись рядом со мной, она вздыхает.
— Интересно, в чем тут дело?
Я пожимаю плечами.
— Кто, черт возьми, знает этих парней? — Бишоп уходит, заряжая пистолет, а Нейт и еще несколько человек следуют за ним. Я смотрю на Тилли и ухмыляюсь. — Кто сказал, что мы не можем присоединиться?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ухмыляясь, она встает с бревна и протягивает мне руку.
— Вот именно.
Как только все парни исчезают в глубине темного, мрачного леса, Тилли достает пистолет из сумки, которая у нее была. Я подхожу к ней, наклоняюсь и забираю свой из сумки, которую Бишоп тоже оставил.
— Черт, мы сделаем это? — спрашивает она, натягивая жилет и оглядываясь слева направо, осматривая окрестности.
— Что? — бормочу я, загружая пейнтбольные шарики в пистолет. — Конечно!
Тилли смеется, качает головой, но следует за мной.
— Мэди, ты такая бунтарка. Разве Бишоп не рассердится?
— Именно поэтому я и делаю это, — я ухмыляюсь ей.
Она снова качает головой, пока я перекидываю пистолет через плечо.
— Ты такая плохая.
Мы начинаем на цыпочках пробираться в лес, толстые ветви мгновенно прикрывают нас от солнца.
— Я пойду за тобой, — шепчет Тилли.
Я закатываю глаза.
— Да. Иди за мной, но эти пули не могут убить никого, кто попытается убить нас, так что если, например, горный лев или кто-то еще придет за нами, я не смогу нам помочь.
Тилли останавливается как раз в тот момент, когда мы проходим через поляну.
— Но на самом деле ты не охотишься на горных львов, не так ли?
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней лицом.
— Конечно, нет! Но я бы выстрелила, чтобы убить любого человека, который это сделает.
Ее рот захлопывается, а затем она смеется надо мной.
— О, ты это несерьезно.
Я смеюсь вместе с ней, хотя очень серьезна. Моему отцу пришлось физически сдерживать меня после того, как какая-то глупая пустышка и ее тупая семья загрузили фотографию на Facebook с мертвым львом, которого они убили, гордо держа его безжизненное тело. Однажды я собираюсь повторить эту фотографию, только с их первенцем в руках.
Ладно, это было слишком давно. Да, это было давно, но, увы, чтобы люди ни думали об охотниках, я люблю животных. Больше, чем людей. Я и моя семья охотились только на оленей, если только это не стрельба по уткам.
— Мэди! — Тилли шепчет мне в затылок, ее дыхание касается моей шеи.
— Что? — шиплю я в ответ, поднимая пистолет. Тилли следует за мной по пятам, ее грудь трется о мою спину каждые две секунды. Если бы мы сейчас были в фильме ужасов, она бы нас убила.
— Уже темнеет.
— Ну, вот что происходит, когда уже почти восемь вечера, расслабься. — Я иду, чтобы перешагнуть через упавшее бревно, когда поскальзываюсь и падаю на землю, как раз в тот момент, когда ярко-зеленая краска брызжет на ствол, находящийся рядом с нами. Тилли вырывается из своего ступора, смотрит на зеленую краску, а затем вскрикивает в шоке, когда еще одни брызги краски попадает ей прямо в челюсть. Я в шоке закрываю рот рукой. Ей могло легко выбить несколько зубов. Перекатившись на живот, прижимаю пистолет к плечу и смотрю в прицел, диаметр которого дает мне возможность увеличить изображение. Куст шелестит напротив нас, но я знаю, что это слишком просто и, очевидно, было подстроено. Заметив, что куст сначала переместился справа, я направляю конец своего пистолета вправо, где, конечно же, появляются лица Брэнтли и Эйса, где они смеются над глупостью Тилли и, возможно, моей глупостью. Я ухмыляюсь. — Бу-у-у, ублюдки. — А затем нажимаю на спусковой крючок, направляя пистолет сначала на самодовольное лицо Брэнтли. Когда вижу яркие, пастельно-розовые брызги на его шокированной роже, я быстро направляю пистолет на Эйса и снова спускаю курок, на этот раз, попадая точно туда, куда они попали в Тилли, в угол челюсти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Они оба громко кричат.
— Бл*дь!
Я смеюсь и поворачиваюсь к Тилли, которая рыдает, прислонившись к стволу дерева, слезы текут по ее щекам, размазывая зеленый цвет на ее лице.
— Эй. — Я придвигаюсь ближе к ней. — Больно, да? Не волнуйся. Я их сделала.
