разбито сердце. Кроме того, – твердо сказал он, впившись в Реми своими серыми глазами, – она никогда меня не привлекала.
Эти опасные глаза совсем ее околдовали. Реми хотелось открыть ему душу, выдать все тайны, даже зная, что это ее погубит.
– Тебе лучше уйти, – шепнула она, разрушая чары. – Что, если король увидит нас вместе?
Хейл расстроенно опустил голову. И его обреченный вид разрывал Реми сердце на части. Она не сможет с ним так поступить. Не сможет оттолкнуть.
В голове всплыли слова Беленаса: «Чего бы Хейл ни коснулся, все заканчивается разочарованием». Ей не хотелось стать очередным разочарованием для него. И в этот момент она окончательно поняла, что выбора нет. Неважно, к чему все приведет, чем закончится, но она последует за принцем куда угодно, и даже в ад. Поднявшись на цыпочки, девушка прижалась губами к его щеке, вызвав у Хейла потрясенный вдох.
– Реми! – позвала из дверей Кэрис. – Я пришла спасти тебя от королевской скучищи. Хейл, тебя ждут советники короля.
Принц тут же сник, а фейри большим пальцем показала на лестницу в другом конце сада.
– Ну что, уходим.
Девушка посмотрела на Хейла.
– Иди, – засмеялся он. – Спасайся.
– До завтра, Ваше Высочество, – дразнящим тоном ответила она.
– Хейл, – негромко поправил он. – Для тебя всегда Хейл.
– Хейл, – тихо выдохнула она.
Собираясь уходить, Реми заметила, как замер Хейл, услышав от нее свое имя.
Глава восемнадцатая
Они снова плутали по лабиринтам Уинрича – по его «человеческим» кварталам. Пальцы Реми дернулись, повинуясь безотчетному желанию вызвать магию. Тишина ее угнетала. А здесь было слишком тихо. Мгновение назад они шли по нарядным улицам, где праздновали и веселились, а потом свернули в этот переулок, и настала мертвая тишина.
Закрытые двери, зашторенные окна. И вечер был еще не поздним, а следующий день – выходным, но здесь все словно вымерло.
Когда они подошли к дому сестры Кэрис, фейри даже не успела постучать, как дверь распахнулась. Вид у Морган был встревоженный.
– Все хорошо? – спросила Кэрис, в сотый раз поправляя грудь в изумрудно-зеленом платье.
– Да, как ты и предупредила. Их пришло трое, я ничего не могла сделать, – сказала ее сестра, впуская Кэрис с Реми в дом.
В гостиной, где они спали, все было перерыто и перевернуто вверх дном. Пустые баулы были свалены на деревянном комоде, одежда и походное снаряжение разбросаны по всему полу.
– Что случилось?! – ахнула Реми, повернувшись к Морган.
Полукровка прислонилась к притолоке, сложив руки на груди.
– Солдаты Восточного королевства заявили, что им необходимо обыскать дом. Причины они не знают, – тяжело вздохнула она.
Они пришли за кольцом. Значит, оно им так необходимо.
– Мне очень жаль, – нахмурилась Реми.
Это она во всем виновата. Она внесла в жизнь Морган этот разгром. Девушка вскинула глаза к потолку. Где же дети?
– Все в порядке, – махнула рукой Морган. – Кэрис меня предупредила. Я всю жизнь имею дело с этими кретинами фейри, так что отправила Магнуса с детьми ночевать к его родителям.
За этот налет никого не накажут: подумаешь, это же дом полукровки. В любом случае, виноватой окажется она сама. И тут Морган снова обратила свои голубые глаза на Реми.
– Они ничего не нашли.
Реми чувствовала, как пульсирует на груди талисман – девушка взяла мешочек с оберегами с собой, сунув его в ложбинку между грудью и корсетом. И тут она вспомнила бегающие черные глаза Беленаса: он все время смотрел на грудь. «Принц не любовался ее фигурой – он чувствовал магию кольца», – пришло запоздалое понимание.
– Как только обнаружится, что вас нет на балу, они обязательно вернутся, – заметила Морган, глядя на декольте Реми.
Интересно, полукровка тоже чувствовала эту магию или просто была проницательной.
– Вот поэтому лучше не задерживаться, – кивнула Кэрис, сбрасывая платье. Ткань легла вокруг ее ног, и фейри без тени смущения перешагнула через изумрудный круг. Подобрав наряд, Кэрис бросила его на подлокотник дивана. – Продай эти платья, Морган, они дорогие. И прости за неприятности.
– Я для тебя сделаю все, сестричка, – ответила та с материнской нежностью в голосе. – Особенно, если ты оставляешь мне платья, которые стоят столько, сколько Магнус зарабатывает за год.
Кэрис посмотрела на Реми.
– Переодевайся, мы идем в Лавандовый чертог.
* * *
Реми решила, что Лавандовый чертог – бар или ресторан, но они все дальше углублялись в темноту жилых кварталов, и девушка поняла, что они шли в заброшенную часть города. Здесь царило полное запустение: дырявые крыши, двери нараспашку, разбитые окна. В центре этой разрухи возвышался темный храм.
На улице не горел ни один фонарь, но и при лунном свете можно было различить его очертания. Здание было огромным. Формой напоминая пятиярусный торт, оно нависало над полуразвалившимися домами. Портик поддерживали черные каменные колонны. На двух огромных дверях виднелся затейливый цветочный резной узор, раскрашенный в фиолетовый и золотистый цвета.
Это было старинное святилище фиолетовых ведьм. Когда-то они жили в Восточном королевстве и создавали удивительные волшебные духи и утонченные ароматы, с помощью которых воздействовали на разум, привлекали деньги и славу, даже излечивали болезни. Как и в других кланах ведьм, магия чаще всего передавалась по женской линии и была сильнее, чем у мужчин-колдунов. И постепенно фиолетовые ведьмы утратили чувство гармонии и природного равновесия. Они создавали волшебные ароматы, способствующие рождению наследниц, укрепляя магию клана, но через поколение осталось так мало колдунов, что количество ведьм начало стремительно сокращаться, даже несмотря на разрешение образовывать полигамные пары.
Ходили слухи, что Верховная жрица фиолетовых ведьм наложила заклятье на клан, чтобы держать их под контролем, но какое Реми не знала.
Молодое поколение фиолетовых ведьм не выполняло наказы предков и сопротивлялось их заветам, отказываясь от рождения детей. И постепенно фиолетовых ведьм почти не осталось. Они покинули свои храмы и рассеялись по стране. Последний раз их здесь видели больше восьмидесяти лет назад. А старинный заброшенный храм остался напоминанием о прошлом.
Кэрис и Реми поднялись по каменным ступеням, и фейри открыла огромные фиолетовые двери.
Сквозь высокие арочные окна все пространство было залито лунным светом. На сводчатом потолке в его сиянии кружились цветочные узоры и надписи на мхенбике. Мраморные изваяния давно ушедших в небытие колдуний смотрели в каменный пол. От входа до возвышения в дальнем углу вел аметистового цвета ковер, деливший зал пополам. На возвышении, по обе стороны которого сохранились полуистлевшие знамена, прямо в центре стояла небольшая рака, выложенная гладкими камнями и покрытая пыльными свечами.
В отличие от домов вокруг, здесь все сохранилось нетронутым. Наверное,
