К сожалению, в Форт-Кудахи не было врача, как не было его и в Форт-Релайансе, куда двуколка прибыла сорок восемь часов спустя.
Самми Ским небезосновательно опасался, что положение кузена будет только ухудшаться с течением времени при отсутствии хоть какого-нибудь врачебного вмешательства. Тот старался сдерживаться, чтобы не тревожить понапрасну своих друзей, но порой у него вырывался крик боли, к тому же стало ясно, что его начинает терзать лихорадка.
Надо было быстро продолжать путь и подниматься вверх по Юкону, по правому берегу, напрямую к столице Клондайка. Только там, в доусонской больнице, Бен Реддл получит необходимую помощь и лечение. Ехали еще два дня, и наконец после полудня шестнадцатого августа он был доставлен в больницу.
Излишне говорить, какую печаль и тревогу испытали сестра Марта и сестра Мадлена, увидев своего соотечественника в столь плачевном состоянии. Он едва их узнавал, потому что в лихорадке уже начинал бредить. В немногих словах Самми Ским объяснил настоятельнице и обеим сестрам, что произошло. Больного поместили в отдельную маленькую комнату и тотчас послали за доктором Пилкоксом.
Самми Ским сказал монахиням:
— Вот видите, сестрицы, а ведь я был прав, когда говорил, привезя вас в Доусон, что у всех у нас будет тут… сугубо личная доля участия во всем.
— Господин Ским, — ответила сестра Марта, — мы будем заботиться о вашем кузене как о драгоценнейшем для нас больном, и он поправится… когда будет угодно Богу.
— Хорошо, сестра. Будем надеяться, что Богу угодно будет поправить его как можно скорее, еще до того, как зима помешает нам уехать.
Доктор Пилкокс появился в больнице час спустя после того, как туда привезли Бена Реддла.
Новость о землетрясении в районе Фортимайлз пришла в Доусон несколько дней назад, и здесь знали, что пострадало человек тридцать. Но доктор и не подозревал, что среди них окажется инженер.
— Как? — вскричал он со своим обычным пылом. — Это вы-то, господин Реддл, оказались со сломанной ногой?
— Да, доктор, — ответил вместо кузена Самми Ским, — и бедняга Бен ужасно страдает.
— Так, так… пустяки, — продолжал доктор. — Ему, правда, требуется хирург, а не простой врач… костоправ нужен. Ну, ничего, будьте спокойны, мы выправим все, что надо, и по всем правилам.
Доктор принялся осматривать Бена Реддла. Тот вытянулся на кровати, и хотя был в полном сознании, но мучился неимоверно. Оказалось, что перелом ниже колена и небольшой сложности. Доктор ловким и быстрым движением спрямил кость в месте перелома, затем поместил ногу в специальное приспособление, чтобы она оставалась совершенно неподвижной, и наконец произнес:
— Мой дорогой клиент, вы станете прочнее, чем были раньше, у вас будут ноги оленя или лося… по меньшей мере одна нога.
— Но когда? — не вытерпел Самми Ским.
— Через месячишко-полтора. Вы же хорошо понимаете, господин Ским, что кости нельзя срастить, как концы двух железных прутьев, раскаленных добела. Нет, тут нужно время, как, кстати, и во всем прочем.
— Время… время… — протянул Самми Ским.
— А как вы полагаете? — возразил доктор Пилкокс. — Тут оперирует и лечит природа, а она, как вам известно, никогда не торопится. Поэтому природа и придумала такую штуку, как терпение.
— И смирение, — добавила сестра Мадлена.
Смириться — вот все, что оставалось Самми Скиму. Он понимал, что плохой сезон наступит задолго до того, как Бен Реддл встанет на ноги. Но как же можно вообразить себе это место, где зима начинается в первые недели сентября, зима с обильными снегами и со льдами, которые делают недоступным и непролазным весь край? Как сможет Бен Реддл, даже если он полностью вылечится, перетерпеть все тяготы путешествия по морозному Клондайку, преодолеть проходы Чилкута, чтобы в Скагуэе сесть на пароход, отправляющийся в Ванкувер? Если же плыть вниз по Юкону до Сент-Майкла, то последнее речное судно отправится недели через две, обгоняя начинающийся на реке ледостав.
Двадцатого августа, после разного рода поездок и походов в качестве проводника, в Доусон вернулся Скаут.
Билла Стелла прежде всего волновало, закончили ли господа Бен Реддл и Самми Ским дело с прииском номер сто двадцать девять, продали ли участок и собираются ли вернуться в Монреаль.
Он решил получить все сведения у двух монахинь и отправился в монастырскую больницу.
К своему изумлению, он узнал, что Бен Реддл, находящийся на излечении, покинет больницу не раньше, чем через шесть недель.
Тогда он отыскал Самми Скима.
— Ох, Билл, — вздохнул тот. — Такие-то делишки! Мы не то что не продали участок сто двадцать девять, а нет больше участка сто двадцать девять! И не только нет больше участка, но мы еще и не можем покинуть этот ужасный Клондайк и вернуться в более или менее обитаемый край.
Он рассказал Скауту, который совершенно ничего не знал, о катастрофе на Фортимайлз и о том, как Бен Реддл получил серьезную травму.
— Очень, очень печально, — продолжал Самми Ским. — Мы бы и без того похоронили участок, я никогда не цеплялся за этот сто двадцать девятый. И что за мысль пришла в голову дядюшке Джосайасу приобрести его, да потом и умереть, оставив нам цифири «один», «два», «девять»!
Надо было слышать, с каким отвращением он произносил одну за другой эти злосчастные цифры.
— Ах, Билл, — снова запричитал он, — если бы не ранение бедняги Бена, я бы только обрадовался землетрясению. Оно освободило бы нас от хлопотного наследства. Нет прииска, нет добычи, и мой кузен вынужден был бы отказаться от профессии золотодобытчика и даже не стал бы вести переговоры с каким-нибудь синдикатом.
— Но теперь, — заметил Скаут, — вы останетесь зимовать в Доусоне?
— Это то же самое, что зимовать на Северном полюсе!
— Тогда, — заключил Билл Стелл, — я возьму и вас, когда пойду со своими людьми.
— Нет, Билл, вам не придется нас брать, вы пойдете без нас.
— Но Нелуто, по крайней мере?
— Нет, этот молодчага индеец обещал мне остаться с нами.
— Пусть будет так, — согласился Скаут, — но я могу пробыть здесь только до первого сентября, а потом — в путь, иначе не попасть в Скагуэй.
— Вот вы и отправитесь, мой дорогой Билл, — сказал Самми Ским смиренным тоном, в котором сквозило отчаяние.
К этому дню так и случилось. Скаут распрощался с обоими канадцами, пообещав вернуться к началу весны.
— Да, через восемь месяцев, — с досадой пробормотал Самми Ским.
Выздоровление Бена Реддла шло своим чередом. Никаких осложнений не было. Доктор Пилкокс выражал полное удовлетворение. Нога его клиента, повторял он, станет прочнее и одна будет стоить двух.
