С другой стороны, рассказчик говорил со своих наблюдений и чужих слов. И сам Хонсюдзина не видел и не щупал, только рассказывал, что в красной маске гневного Тенгу этот самый Хонсюдзин.
А после подала голос Зелёнка, и я просто стрельнул самокрутку (очень ничего такая, приятная, из мусей каких-то злостных наверченная, как выяснилось) и стал вполуха слушать. Потому что Ленка заинтересовалась мусями, а этой пакости… миллионы, без шуток! И о сотне тысяч из них белобрысый именно знал. Повадки, польза-вред, чем их кормить-воевать и вообще.
В общем, просидели на обочине до вечера, белобрысый заточил ещё десяток кило пищи, а я уверился, что в нём сидят какие-то мусястые глисты. Возможно — полезные. Точно неощутимые мной. Но есть — факт! Потому что обычного человека таким количеством жратвы, в такой отрезок времени, безальтернативно бы лопнуло!
Но, в целом, интерес Зелёнки был понятен: простейшие духи давали, скажем так, возможность взглянуть на небывальщину под микроскопом. Не только в Нихоне, но и вообще. Закономерности, связи, те самые «законы небывальщины» которые я чувствовал эмпирически, а большинство — узнавало на опыте.
Причём, моё знание — знание результата кучи неизвестных действий и закономерностей. Закон небывальщины вообще, как он есть. А вот мелкие детали могли, да и скорее всего дадут, ключик к пониманию что за фигня эта небывальщина.
То есть хоть и наполшишечки, но тоже слушал и запоминал. Ленка же протоколировала, вытащила из слегка охрипшего (а нехрен столько жрать, потомучто!) мусишиста не менее тысячи «нечистетипов» мусей всяческих, с картинками, схемами и вообще. Я вот правда заинтересовался — многие бумажки, извлечённые из шкапа, были на вид древнее какашек мамонта.
— Ну да, — хрипло каркнул, улыбнувшись, белобрысый, — путём укротителя муси я иду с раннего детства, там была не очень интересная история с весьма заметными последствиями, — изящно выразился он, указывая на свои детали.
В смысле белым, как бумага, стал. И вообще — смешно и остроумно, факт. Правда, после этого тип стал прощаться, ссылаясь на позднее время, на приглашение к нам — ответил отказом, да и утопал в сумерки.
— Интересный тип, — констатировал я уже в Траке.
— Угу. Ты уверен, что он человек? — согласно-вопросительно помахала ушами Зелёнка.
— На девяносто процентов. Душа — точно человеческая, тело — точно. Как-то так.
— А почему девяносто?
— А ты видела, сколько он жрёт? — возмутился я. — Лен, мне не жалко, но это НЕ-ВОЗ-МОЖ-НО! Лопнет человек, вот как не крути!
— Ну вообще — согласна, — подумав, согласилась супруга.
А на следующее утро (ну, и стражи, и белобрысый говорили, что по ночам везде неприёмный день, принимают только внутри) тронул я Трак пошустрее. А то таким макаром мы будем до поселения неделю добираться. Интересно, конечно, но про того же Хонсюдзина, кроме того, что он знатный борец с мировым толстожопым хикканством — мы и не узнали толком ничего. Ну и на поселения попыриться тоже интересно ведь!
Поселение обнаружилось, было обнесено композитной древесно-металлической стеной, обматерено в три слоя, на трёх языках: местном, ушастом и гнумьем. Окружали его поля разливные с рисом, не очень разливные с прочим пожрать. А жёпом к небу на полях никто не пейзанил, на удивление. Над полями, по рассмотрении, копошились в поте небывальщины куча всяких мусей под присмотром нечистиков покрупнее. Ну а жёп физиология этой нечистефауны не предполагала как факта.
Ещё из отличий — ни черта нет башенных магострелов, вот вообще. Но по гребню стены, прям как ракеты, таилась орда агрессивных стихийных духов. Вот чёрт знает, конечно, как по мне — урановым ломом в лоб супостату надёжнее. А потом уже и душатиной можно, и на спину плюнуть. Но местным видней, раз уж живы. Были бы дохлыми, были бы точно не правы, а так — нормально.
Ну и крыши из-за ворот неправильные и гнутые, как во всяких азиях и положено, так что тоже норма. Подкатил Трак к воротам, в которые вполне мог вьехать, и пошёл я с местной таможней общаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Таможня состояла, нужно отметить, сплошь из нечисти. Был один металюдь, но такой, что даже в форменных доспехах и маске от него народ шарахается. Наверное.
Дело в том, что башка в металической маске привольно бултыхалась над стоящим телом. Что ничуть не мешало этому металюдю жить и служить. Вообще, всякой безголовщины в нихонщине дохренища, но я как-то думал, что это будет всё же нежить или нечисть, а не вполне себе живой и нормальный металюдь.
— Что привело вас в Нагоси, путник? — пробасил здоровый стражник, видно, Тенгу, родственник красномордому из впервые увиенных.
— Интерес. Зла обитателям поселения я и мои спутники не желаем, выгоды, кроме удовлетворённого интереса — не ищем. И… — запнулся я, но небывальщина буквально подпиннула. — Могу помочь с нечистью, нежитью, метазверьми. За плату, — кисло выдал я.
Блин, похоже роль «ведьмака» отпечаталась уже в МОЁМ Имени. И мне неприятно, неудобно не предложить помощь за плату. Надо будет подумать-разобраться, но явно не сейчас.
— Помощь в Нагоси вряд ли нужна, впрочем, можете поспрашивать, но для столь сильного Они — вряд ли найдётся труд и оплата.
— Я не Они. Метачеловек, — отрезал я.
— Поразительная сила, почтенный, — склонили голову все стражи, даже безголовый.
— Какая есть. Заехать в город могу? Какие расчётные средства в ходу?
Последнее было явным провтыком — не уточнили у Мушиши, чем тут платят и что за это «чем» хотят.
— Шеру Рюкю, — извлёк из пояса Тенгу связку ракушек, фонящих небывальщиной. — Можно обменять у сборщика налогов на магическую силу, у почтенного не будет с этим проблем.
— Хорошо.
— А насчёт заехать на вашем транспорте — я бы порекомендовал не делать этого. Улицы Нагоси не столь прочны, а мостовая вряд ли выдержит.
Я присмотрелся — и вправду, улицы были не «замощены», а просто состояли из замагиченных бамбучин. И Трак их, скорее всего, нахрен поломает: они над землёй, видимо из-за тропических дождей и всякого такого.
Ну а в целом — нормально, вежливо. Хотя тут явно чувствуется «право силы» — хрен бы нечистики передо мной так мило извивались, не будь я лютым Кащеем, в плане ощущений в небывальщине.
Так что вернулся я в Трак, оседлал с Зелёнкой байк, да и покатили мы потихоньку, смотреть на этот Нагоси.
Эпилог
Заехали мы в городок. Причём именно городок — тысяч пятьдесят разумных, да и нечисти дохренища, которую и не почувствуешь толком. В целом — азиятский городок, то есть несколько центральных привольных проспектов и лютая звидецома закоулков, которыми был весь городок, по сути. Каких-то делений на чистые и грязные районы Нагаси не имел, что сразу плюс, как по мне.
Народу на улицах было немного, но всякая чересполосица видов очень заметна. Особо много было всяких кицунев, которые металюди-фурри лисьего типа.
Ну и ряд моментов, скорее в плюс азиятам, хотя и забавных. Ну, например, стоит у домов, через улицу, пара бочек. Парят водой и отварами, здоровые такие бочки. И в одной моется лисичка-кицуне, в другой — типичный такой нечистик-они. И перекрикиваются, ведя светски-соседскую беседу. Реально забавное и при этом приятное зрелище. В смысле, как от всякой жреческой погани, привнесённой оболваненными европейцами, мозги прочищаются.
Вот к лисичке мы и обратились, ближе была, на тему — а где бы нам денежку надыбать. Ну, человек, точнее, метачеловек, конечно моется, но не несётся с деловитым видом.
— Это вам, уважаемые, нужна резиденция почтенного Магатта-сама, — ответила фуррятина, высунулась из бочки, продемонстрировав набор из шести молочных желёз и ткнула лапой в этакий стальной домик-будку без опознавательных надписей. — Он с радостью решит ваши проблемы. А чем занимаются почтенные гости города вечером? — лукаво захлопала глазками она.
— Эээ…. — немножко офигел я, потому что сексуальным подтекстом в эмоциях фуррятины и не пахло.
