— Сейчас попробую почувствовать, — оттекстил я.
Попробовал, чуть не убился челодланью. Эти некробабы, очевидно, были именно структурированы «зависть-ревностью». И их товарки, которые могут добраться до вожделенного живого раньше них — вызывали бОльшую агрессию и желание ввалить, нежели непосредственно живой человек.
Так что сидел я, осыпаемый печально оседающими на землю призрачными чёрными патлами (выдернутыми в процессе общения некробабами друг у друга) и обрывками саванов, не менее призрачными, ну и описывал ржущей супруге, а что тут творится.
В общем, эта свалка в небесах продолжалась четверть часа, я уж думал байк призвать. Ну и, как герой, взлететь и поучаствовать в дамской драке, хех. Но она плавно сошла на нет, и потрёпанные некробабы с визгами и завываниями, выставив стальные когти, кинулись на меня.
Тросами пробивались исправно, энергии давали достаточно, но были явно поумнее навов, несмотря ни на что — атака продолжалась не более пяти минут, причём последнюю минуту я тросил нежить только потому, что была давка, и убегающие от меня призраки просто не могли «протолкаться» сквозь сгрудившихся товарок.
Но, при этом, вполне подзаправился. И гоняться за ними не стал. Потянулся, прикинул наполненность закромов — ну, сносно, жить можно.
— Вот я поел, и силушки злодейской прибавилось, — констатировал я.
И потопал к Траку — я и с женой остаток времени найду, чем заняться. А не с мёртвыми, сортирными и визгливыми посторонними бабами, да.
И в полдень отчалили мы от женского острова: делать тут, может, и есть что, но дорога дальняя и вообще. И вот, плывём мы себе, плывём, остров уже за горизонтом скрылся. Я уже думал чем-нибудь поинтереснее мудрого пыринья в пустой горизонт заняться, как километрах в пяти справа по курсу от нас — небывальщина бурлит. Причём хорошим таким, добротным некросом. Ну, то есть плохим, как понятно. Или мёртвым — в общем, некросом и точка!
А из воды выныривает мёртвое корыто, довольно современного вида — небольшое грузовое судно, судя по всему. Ржавое, с дырами, облеплено мёртвыми ракушками и дохлыми водорослями. А на нём копошатся и подпрыгивают скелеты.
— Блин, нахрена скелеты? — риторически поинтересовался я.
— И судно — материальное. Зачем? — озадаченно и так же риторически выдала Ленка, поклацав по кнопочкам.
— Так, эти летучие некропридурки явно имеют нас в виду, — сверился я с телеметрией Трака.
А выкарабкавшееся из морских недр некрокорыто и вправду чесало нам наперерез. Причём довольно быстро — хрен мы на Траке от них уйдём, даже если приложим усилия.
Но вот сама привязка к материальным объектам этой некросущности — какой-то феерический бред. Дело в том, что этот летучий каботажник явно был одной, хоть и коллективной некросущностью. То есть, «часть команды, часть корабля» в самом что ни наесть прямом смысле.
— Проклятье? — предположила Ленка.
— Я не чувствую, а в сети?
— Я не вижу, но причина-то должна быть?
Просто это коллективное умертвие ТРАТИЛО энергию на удержание разваливающегося судна. На то, чтоб кости скелетов не разваливались. То есть никаких бонусов ни я не чуял, ни Ленка не наблюдала. Просто выбрасывалась энергия, но непонятно — нахрена?
— Так, это не просто интересно, Лен. Это ОЧЕНЬ интересно. Единственное, что мне приходит в голову: на корабль наложили руны. Ну, матюки магические какие-то. Ты их, если не знаешь типа и вида, в сетке же не увидишь?
— Не увижу, — согласно мотнула ушами супруга.
— И я только вблизи почувствую. Так что вот что. Разносить их рогатками и лучами смерти не будем. А пойду ка я охреневать в абордаже, — заключил я, нарастив из тросов треуголку и повязку на глаз.
— Стильно, — оценила Зелёнка. — А попугай?
— А полезай, ты зелёная, — ехидно предложил я, подставляя плечо.
— Не полезу. И отомщу как-нибудь, злодей такой! — возмутилась Зелёнка, показав язык.
— Трепещу в предвкушении, — умеренно потрепетал я. — Так, Лен, смех смехом, но надо понять, на кой хрен они привязаны к материи. И если это работа разумных — на кой хрен они подобную пакость творят.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Надо, — согласилась Зелёнка. — А ты думаешь, это специальная атака на Женский Остров?
— Некромантов-шовинистов, ага, — хмыкнул я.
— Ты так говоришь, как будто это невозможно, — ехидно похлопала ресничками Ленка.
— Возможно, конечно, — признал я. — После мстительных сортирных призраков меня уже ничем не удивить, — под смешок Зелёнки дополнил я. — Но разобраться надо.
И потопал я срастаться с байком. Действительно интересно — что за фигня. Потому что оживлённые трупы — ладно, там есть мышцы и вообще. То есть выходит, в зависимости от степени испорченности, весьма ощутимая экономия энергии небывальщины на действие в материи. Некроперерождение, типа вурдалака — вообще вопросов не вызывает, там именно «боевой конструкт» на некросе. Призраки — также понятны, это точечные воздействия на материю небывальщиной. Но тратить ощутимую энергию на удержание разваливающегося дырявого корыта на плаву, да и костей в виде скелетов на месте… Не верю я, что это просто небывальщина. Она, конечно, дура: даже червяков драконами считает. Но не настолько, чтоб столь бредовые и энергонеэффективные конструкты плодить, факт.
23. Вежливые безопасники
И вот, с байком сросся, юркнул в аппарель и попарил к кораблю-умертвию. Естественно, вчувствуясь в небывальщину со страшной силой. По мере приближения выходила такая картина — скелеты всё же были умертвиями. В плане того, что каждый скелет обладал отдельной и человеческой душой. Но уровень энергообмена с некрокораблём выходил запредельным, и это корыто всё же выходило основой нежити.
А вот сам корабль, за исключением ржавчины и дыр, удерживаемых небывальщиной от окончательного разрушения, был скорее артефактом. Потому что какие-то матерные закорючки неизвестного типа в нём были. И КПД трат некроса этой конструкции выходили ужасными, неудивительно, что они охотятся и стремятся к живым: они даже в режиме «отдыха» теряют энергию ощутимым потоком.
Внешне же — ну ржавое корыто и ржавое корыто. Скелеты на нём копошатся, пустыми глазницами на мою персону пырятся. Лапами скелетными помахивают: то ли к себе приглашают, то ли показывают, что со мной, в своём дохлом воображении, сделают.
И никакого оружия или даже магии. Правда, ужасом от корыта, приправленным некросом, разит мощно. Но ни пушек каких, ничего такого. Разве что ржавые ножи-топоры-ножки от столов у скелетов.
Повис я в десятке метров над корытом, которое аж остановилось, перестав чесать к Траку. Скелеты подпрыгивать прекратили, на меня глазницы коллективно уставили.
— А вы говорящие? — полюбопытствовал я.
— Спускайся… — озвучил какой-то скелет матерный морской загиб. — Сожрём и скажем… — последовал ещё более морской, матерный и загибный монолог.
— Говорящие — это зашибись, — порадовался я, пропустив (скорее даже оценив, в определённом смысле) многоэтажную матерщину в небывальщине. — А чего вам из-под меня надо?
Послушал я коллективный мат умертвий, позадавал пару вопросов и пришёл к неутешительному выводу: передо мной что-то вроде плавучего гнезда самых что ни на есть тупых вурдалаков. Потупее вурдалаков, если быть точным. У умертвий сохранился ряд «прижизненных умений», но крайне ограниченных. Например, на остров они рвались «патамучта там бабы!» На деликатный намёк, что присутствующие немножко дохлые, более того, общаться с дамами, в силу физиологии, им особо нечем — долгий изощерённый мат и угрозы в мой адрес. А на Траке «добыча». На кой скелетам предполагаемые сокровища — ни ответа, ни привета.
И тот факт, что я в состоянии тросов — скелетам по фиг. То есть, очевидно и явно фоню, как нечисть и нежить, им не по зубам — пофиг. Обзываются, грозятся меня сожрать (да я даже если сопротивляться не буду — сточат свои кусалки об тросы, блин) и всякое противоестественное совершить. При учёте отсутствия совершалок как факта, хех.
