— Хейди, — сказал он, — как поживаешь?
— Осторожно, Хейди, — предупредила Элинор, — он опасен.
— Я не опасен.
— Нет, опасен.
— Брось! — сказал Том. — Я просто приехал забрать тент. Неужели это проблема? Тент для грузовика.
— Да, для Элинор это проблема, — возразила Хейди. — Для нее это очень важно.
— Разве ее здесь нет? — сказал Том. — Пока что Элинор в состоянии говорить сама.
— Да, в состоянии. Но ты ее не слушаешь.
— Я весь внимание.
— Непохоже.
— А на что это похоже?
— Не знаю.
— Тогда отвали. Это не твое дело.
— Я бы пошла позвонить, — сказала Элинор, — но боюсь рисковать. Нет, я все-таки пойду позвоню.
— Конечно иди, — подзадорила ее Хейди. Она стояла, сверля Тома звериными глазками-бусинками.
— Элинор, — сказал Том, — не глупи. Я не преступник. Я просто хочу забрать тент.
— Этот тент, — заявила Хейди, — является общим имуществом супругов. Нажитым во время совместной жизни. А значит, во-первых, он больше не принадлежит тебе, а во-вторых, уже просто явившись сюда, ты идешь против запретительного приказа, то есть нарушаешь закон.
Обычно в этой роли выступает мужчина. Смазливый новый приятель, который выставляет за дверь злополучного бывшего мужа. Том приоткрыл дверь пошире и продвинулся внутрь.
— Послушай, Элинор. Мне нужен только этот чертов тент. Если ты отдашь мне тент, можешь забрать себе дом. Думаю, против такой сделки не стал бы возражать даже твой адвокат. Дом в обмен на паршивый тент, Элли. Пользуйся моей добротой.
— Девять-один-один, — сказала Элинор.
— Не делай глупостей, — сказал Том.
Он вышел на улицу, рывком открыл дверь «короллы» и переставил рычаг в нейтральное положение.
— Не трогай мою машину! — завопила Хейди, но он не обращал внимания на ее крики, несмотря на то что она надвигалась на него, как разъяренный питбуль.
— Не ори, как будто тебя насилуют, — сказал Том. — Твоя машина загораживает дорогу, и мне придется ее подвинуть.
Хейди ускорила шаг, но в десяти футах внезапно остановилась. Ее глаза увлажнились от избытка адреналина.
— Это моя машина, — сказала она.
— Мне нужно ее подвинуть, — ответил Том. — Она стоит посреди дороги, я ее подвину.
— Ты не посмеешь это сделать.
— Еще как посмею.
— Если ты притронешься к моей машине, я тебя посажу.
— Мне казалось, ты верующий человек.
— Я подам на тебя в суд, и тебя посадят.
— Разве Иисус не учил быть милосердным к страждущим?
— Отойди от моей машины. Предупреждаю, Том.
— Ты что, угрожаешь пристрелить меня?
— Я сказала: отойди от моей машины.
— Твоя машина находится на моей земле, — сказал Том. — Я имею право ее подвинуть.
Упираясь руками в багажник, он откатил машину на десять футов. Все это время Хейди осыпала его проклятиями и кричала: «Всем известно, кто ты такой! Ты грешник, ты настоящий бандит! Всем известно, что твой сын парализован из-за тебя! Как только ты сам себя можешь выносить?! Все знают, что ты подонок, мразь, ничтожество, ты путаешься с Тэмми Бакуолтер, ты опустился до того, что живешь в мотеле! Убери свои грязные лапы от моей машины, я не шучу, не трожь мою машину!»
Том подъехал на пикапе поближе и уже пристраивал тент на место, когда Элинор открыла окно у него за спиной и сказала:
— Сейчас здесь будет полиция, Том, они уже выехали.
— Я просто забрал свой тент.
— Дело не в этом.
— Именно в этом.
— Ты всегда считал, что ты умнее всех.
— Мне просто нужен тент.
— Том, ты жалок.
— Я люблю тебя, дорогая.
— Ты не в себе, — сказала Элинор.
Времени затягивать болты уже не оставалось. Том бросил тент в кузов, придавил его парой поленьев и развернулся, чтобы выехать на улицу. Он увидел, что Хейди загородила ему дорогу своей «короллой» и стояла рядом с машиной, глядя на него со смесью торжества и самодовольства. Толстозадая свинья. Подлая стерва. Его подмывало дать полный газ и с разгона врезаться в ее машину, но вместо этого он развернулся и, подмяв заросли ежевики, которые на мгновение закрыли ему обзор, выскочил на улицу. Там он опустил стекло и крикнул Хейди:
— Счастливо оставаться, старая сука!
— Исчадие ада! — ответила Хейди. — Тебе самое место в преисподней, вместе с твоим папашей!
IV
Заступница
15 ноября 1999 года
Одна из почитательниц Энн постучала в дверь фургона и вручила Кэролин стопку свежих газет, термос с чаем, пакет апельсинов, упаковку тайленола и четыре коробочки йогурта.
— Помолитесь за меня, Энн, — умоляюще сказала она, пытаясь заглянуть внутрь через плечо Кэролин. — Меня зовут Элизабет Хойнс, я всегда к вашим услугам.
— Она постарается, — заверила ее Кэролин. — А пока, прошу вас, идите с миром. Энн нужно побыть одной.
Но паломница замешкалась, и Кэролин увидела у нее за спиной целую толпу людей, которые окружили фургон, точно рок-н-ролльные фанаты. Заметив, что дверь приоткрыта, они начали наперебой выкрикивать свои просьбы, на все лады выражая свою любовь. «В крайнем случае можно будет отогнать их перцовым аэрозолем», — подумала Кэролин.
К счастью, вокруг фургона боевым порядком выстроились охранники-добровольцы. Накануне вечером их ряды пополнились новыми энтузиастами. Утром Кэролин бросилось в глаза, что туристский городок стал похож на лагерь беженцев: повсюду бродили сомнительного вида неумытые личности, судя по всему бездомные. Ее фургон напоминал грузовик с гуманитарной помощью Организации Объединенных Наций — с какой-нибудь соевой мукой для голодающих. Было уже десять утра, дождь прекратился, но, по-видимому, ненадолго, с ветвей капало, по небу плыли низкие серые облака. Гнетущая пелена, омрачая все вокруг, бросала тень на лица исполненных надежды паломников, делая их похожими на мрачных, промокших узников или колонию гниющих грибов. Чудаковатые странники, готовые терпеть лишения. Изможденные беженцы, спешащие навстречу ими же придуманному Богу. Или просто в никуда, как Кэролин, — разве что навстречу богу солнца, языческому властелину экваториальной зоны. Неприглядный облик туристского городка вызывал у Кэролин страстное желание поскорее оказаться в Сан-Лукасе. Там она будет спать голой, есть рис и фрукты, пить «Маргариту», вставать в девять утра и курить травку. Покупать лаймы и тоник и читать книги о путешествиях, лежа под пальмой. Последние четыре зимы ее девизом и мантрой было: «Все может подождать до завтра». А пока… пока завтрак и газеты, которые приносят лакеи.
— Прошу, помолитесь за меня, — повторила паломница. — Я надеюсь, вам понравится завтрак.
Кивнув с видом вдовствующей королевы, которая не ожидает иного обращения, Кэролин указала на случайно затесавшегося в толпу фотографа и сказала:
— Он должен подчиняться тем же правилам, что и остальные, пересекать черту нельзя.
Один из охранников тут же выступил вперед, схватил незадачливого фотографа за шиворот и, недолго думая, ударил кулаком прямо в объектив камеры. Кэролин окинула взглядом толпу просителей, ожидающих аудиенции, и, обращаясь к услужливой паломнице, промолвила:
— Будь добра, передай им, что сейчас Энн молится.
Паломница повернулась к толпе и объявила:
— Она молится! Соблюдайте терпение и спокойствие, и да хранит вас Господь!
— Спасибо, — сказала Кэролин, — пока всё.
Охранник закрыл за ней дверь фургона. Внутри, за задернутыми шторами, Кэролин могла расслабиться. Интерьер ее жилища изменился: она поставила свечи, повесила на зеркало заднего вида распятие, а на приборную доску положила Евангелие. Пока все складывалось наилучшим образом. Чай и утренние новости, вместо того чтобы искать под дождем грибы и влачить жалкое существование, едва сводя концы с концами. Интересно, не вызвало ли это у кого-нибудь желания позлословить? Кэролин ела йогурт и просматривала заголовки газет: «Провидица-малолетка может погубить город лесорубов», «Беглянке являются духи», «Явление Девы Марии привлекло толпы паломников», «Тысячи людей собрались в лесу, чтобы увидеть Пресвятую Деву», «Епископ намерен расследовать историю с видениями», «Сборщица грибов утверждает, что видела Пресвятую Деву», «Наплыв паломников — тяжкое испытание для городской инфраструктуры. Местный шериф в растерянности», «Духовидица исцеляет больных. Местные жители настроены скептически». Кэролин безумно хотелось увидеть в новостях собственное имя, хотя она сознавала, что подобное желание отдает ребячливостью и дурным вкусом. «Что есть, то есть, — думала Кэролин. — Я продала душу материальному миру с его бесчисленными соблазнами. Загробной жизни, вратам рая, Элизиуму и нирване я предпочитаю земную жизнь». Одна из заметок сообщала: «Миссис Карлтон заявила, что примерно спустя три с половиной часа ее бородавки исчезли». Кэролин читала с растущим интересом: «Кассир супермаркета „МаркетТаймс“ Сью Филипс, 27 лет, охарактеризовала мисс Холмс так: „Тихая, кроткая, из тех, кого не всегда заметишь“. Фил Пек, пресс-секретарь Лесозаготовительной компании Стинсона, подтвердил, что в понедельник компания сделает заявление. По словам представителя епархии, епископ озабочен проявлениями массовой истерии и намерен заняться расследованием данного случая в самое ближайшее время. Шериф Нельсон размышляет о проблемах безопасности и здравоохранения. Сборщик грибов Стивен Моссбергер, 29 лет, говорит: „Духовидица в основном держалась особняком, никто из нас не ожидал, что возможно нечто подобное“. Мисс Холмс родилась в Медфорде, штат Орегон, бросила школу и была объявлена в розыск десятого сентября. В неофициальной беседе мэр Кэнтрелл проявил осторожный оптимизм, предположив, что Норт-Форк справится с растущим наплывом паломников. Лайман Сильвестр, президент Торговой палаты Норт-Форка, определяет происходящее как „спасительную инъекцию пациенту с остановкой сердца“. Отец Коллинз отказался комментировать историю с видениями, предложив корреспондентам обратиться в офис епископа. Безработные лесорубы в баре „Бродяга“ встревожены наплывом приезжих. „Мы не против туристов, — сказал Дэйл Рэймонд, 41 год, родился и вырос в Норт-Форке, — но если люди приезжают в наш город, следует считаться и с нами. Они должны понимать, что мы здесь живем. Не делать вид, что нас не существует“».
