Антон не может справиться со своим сумасшедшим головорезом и тот грозит отправить на тот свет несколько сотен человек, ибо заигрался и страшно ему, нда, нет слов.
Неотрывно смотрю на разбитую посуду.
Ручейки сока из яблоков фуджи плывут по тефлоновой скатерти. Осколки чешского хрусталя раскиданы вперемешку с мокрыми чайными листьями. Цепочка из засохших капелек крови с молочно-белой с черными вкраплениями спинки театрального стула, словно рота клопов-пожарников, тянется вниз.
Завораживает, в голове туман.
- И много ты должен? - спрашиваю после паузы.
- Много.
- Сколько?
- Сколько твой Егор наворовал хватит. При чем тут это? Что с Патриком решаем?
- Пап! - на меня напрыгивает Пятачок. - Чего у вас так спокойно, не нашли? Я туда-сюда мотаюсь, всё тихо, в чем дело?
- Вас выпустили? Где Кристина?
- Я вылез, они еще в номере.
- Бери всех, и маму, и идите на трассу кататься, - двигаю стул.
- Кататься? - переспрашивает Егор. - Ага. Почему ты полицию не вызвал?
- Егор, про бомбу никому говорить нельзя, в полицию тоже нельзя звонить. Они перенаберут Денису и тот взбесится, начнут по-новой рыскать.
А официанту чеку сорвет, и до свидания.
Вслух этого не говорю, чтобы сына не кошмарить, но все же дико не по себе.
- И что делать? - глухо спрашивает из-под костюма.
- Бери друзей, маму и лыжи. А мы с Антоном с ним разберемся, все будет хорошо, он дурачок, не переживай. Обещай, что Кристину уведешь.
Он молчит, я нервничаю.
- Егор, - зову. - Ты понял? Не вздумайте лезть в это.
Он не отвечает, разворачивается и ныряет в коридор. Срываюсь за ним, но меня за рукав останавливает Антон.
- Некогда в догонялки играть. Вон он идет, - показывает на двери зимнего сада и выходящего оттуда официанта.
16.20, Кристина
В двери ворочается ключ. Заходит Егор с подносом, заставленным тарелками и охапкой розовых костюмов подмышкой.
- Сказал, что узников кормить пошел. Одевайтесь, - он сбрасывает прикиды свиньи на кровать. - Видел отца, он уверяет, что нам надо на трассы валить. Некоторые катаются, кстати.
Влезаю в розовый комбинезон и слушаю, как они спорят. Егор пересказывает, что узнал, а я хочу убедиться, что с Авериным все в порядке, и думать больше ни о чем не могу.
Не дожидаясь, выскальзываю из номера. Тороплюсь по коридору на первый этаж, одногрупники догоняют меня на балконе.
- Куда рванула? - вырастает на пути Ваня. - Мы решили. Вы с Николь находите маму Егора и забираете ее кататься. А мы с Егором останемся.
- Да щас, - хмыкаю. И мысли такой нет, что вот он будет здесь, а я в горах, и я не дай боже услышу взрыв. У меня же на месте сердце разорвется, как эта усадьба. - Я никуда не уйду.
- Папа требовал пообещать, что я тебя уведу, - влезает Егор. - Так что уматывай отсюда и не выпендривайся.
- Уматывай сам! - отталкиваю его.
- Хочешь, чтобы тебя по кускам собирали?
- Плевать.
- Тише, - шикает Николь. - Вы внимание привлекаете.
Четыре Пятачка на площадке, орут друг на друга - глупое зрелище. Над нами хихикают, мимо проходит еще один поросенок и советует быстренько метнуться на кухню, если заметят, что не работаем и прохлаждаемся - оштрафуют.
Николь хватает оставленную кем-то тележку, идет к пандусу. Оборачивается:
- Ну? Не маячьте.
- Ты хочешь в горы? - пристраиваюсь рядом. - Может, спустимся хотя бы в мастерскую? Там уже искали, вдруг Патрик туда чемоданы притащил?
- И что дальше? Ты сапер? Я сапер? Кристин, мы бессильны, не соображаешь? Алекс твой прав, они разберутся.
- Так, ну и чего гуляем? - гремит внизу недовольный голос Дениса. - Вчетвером одну тележку катят, совсем упахались, да?! Работы, как у дурня фантиков, а ну-ка марш за мной!
17.00, Александр
- Вот эти пышные - нарциссы-тацетты. Сливочно-белые, приятный цвет? Вот эти темно-розовые - лилии-фудзияма. Вон в тех ящиках фрезии - смотрите, какие цветки длинные. И лепестки остроконечные, красивые.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Официант, видимо, доморощенный цветовод. Битый час треплется о траве в зимнем саду.
Он держит дистанцию и не выпускает из рук трубку. Антон, вроде как, помощник мой, но я ему не верю, а бросаться на этого Патрика и выдирать телефон - рискую, доли секунды важны, ему лишь одну кнопку нажать и всей веселой компанией двинем к праотцам. Плюс я под охраной, начну буянить, как выражается Денис, и усё.
Управляющий уже спрашивал: не пробовали обратиться к наркологу? Сейчас что угодно лечится, Александр. И сотрудников своих на прием захватите, это ж ненормально, в таком раннем возрасте такая беда с головой.
- К чему ликбез? - останавливаюсь возле огромного аквариума, разделяющего сад. - Говори, что нужно.
- Малость. Вытащите меня отсюда, и все останутся живы-здоровы.
- Как? - усмехаюсь. - На спине тебя унести?
- Это ваша проблема, как.
Смотрю в его бледное лицо. Глаза блестят, губы плотно сжаты. Рука, сжимающая сотовый, мелко дрожит. Он указывает на пласстмассовый серый горшок с выставленными вкруговую черными римскими цифрами от одного до десяти.
- Это маранта, - говорит - По-другому- десять заповедей. Видите, - показывает на овальные листья. Ровные и зеленые, на них ярко выделяется десять светлых пятнышек. - По фен-шуй это растение помогает людям найти смысл жизни. Постойте тут, поищите. Поможет быстрее размышлять.
- У меня есть смысл жизни, - отрезаю. - Но просто так и в кратчайшие сроки никто не кинется чистить дорогу, я звонил в поселок, и они...
- Бал-бла, - перебивает. - Александр, время идет. Даю пять минут.
Пять минут. Совсем спятил. Ему бы волшебник на голубом вертолете помог. А я бы кино показал бесплатно. Ужастик. Он бы на всю жизнь запомнил.
Смотрю на цветок. На Антона. На Патрика.
Егор с Кристиной в горах? Надеюсь, что да.
Чокнутый официант, здесь же куча народу.
Жую губу. Выбора не остается, обреченно вздыхаю.
- Мне надо позвонить в полицию, - говорю. - Тогда дорогу расчистят.
- Да ладно, - он хмыкает.
- Про бомбу и про тебя ничего не скажу, - киваю на горшок с марантой. - Тут дорогие мне люди, и я с ними прощаться не собираюсь. Ты хочешь выбраться, я хочу того же, ковра-самолета у нас нет, мне надо позвонить.
Он чешет голову. Ведет подбородком. Вертит телефон:
- Одну кнопку нажать и бум, помнишь?
- Бум-чикабум, - разряжает обстановку Антон.
- Ты бы заткнулся, Антош, - откликается Патрик.
Он всех раздражает, поразительно.
Набираю номер. Дождавшись ответа диспетчера, говорю:
- Полиция? В клубе "Want you" на Комсомольской площади скрывается банда Винни-Пуха. Краденные деньги и драгоценности в доме культуры напротив, на втором этаже, в кабинете для собраний анонимных алкоголиков, за шкафом. Шестой член банды прячется на горнолыжном курорте в усадьбе "Сказочно", преступник вооружен. Свяжитесь с местным отделением в поселке, на дороге снежные завалы, без спецтехники не проехать.
20.00, Кристина
Кошмар, как мы вляпались. Два охранника надзирают за работниками на кухне и не дают выйти, цейтнот, опаздывают с готовкой. Если устроим скандал, с нас сорвут маски, увидят, что мы не официанты, и снова запрут. Поэтому мы три часа подряд моем жирную посуду и задыхаемся от жары. Зато губка не нужна, прям лапой тру тарелки.
Орут радио и ди-джей, Новый Год, Новый Год, все дела, я мучительно рассуждаю, доживем мы или нет, и что там творится, за пределами этой адовой кухни.
Шмыгаю в туалет и натыкаюсь на плачущую Николь. Костюм спущен на пояс, она плещет в лицо воду и хлюпает носом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Николь, все хорошо будет, - весело сообщаю.
- Мне всего девятнадцать, - говорит, выключив воду. - Я еще и не влюблялась ни разу. Тебе везет, - смотрит на меня в зеркало. - Переживаешь за своего Алекса и некогда бояться за себя.
