Подружки обожали Луиджи и хихикали – как всегда.
И Китти все понравилось, и больше обычного. Она наслаждалась свежим воздухом и солнцем. Даветт подумала, что это замечательно, Китти следует побольше и того и другого. Она выглядела чуть бледновато. Но это пустяки, потому что день идеальный. Вечером, как обычно, все трое усядутся в гостевой столовой, девушки в новой добыче, и будут без конца говорить с тетушкой Вики. Но вдруг Китти случайно обронила, что Росс присоединится к ним за ужином.
И планета замерзла. И замедлилась… нет, со скрежетом застряла, остановилась на лету.
Но ведь всегда за ужином в первый день были только трое, ели и разговаривали. Даветт очень рассчитывала хотя бы на один спокойный вечер сегодня, без Росса, без его Голоса.
Даветт заговорила о том, что тетушка вряд ли захочет делить традиционный постшопинговый ужин на троих еще с кем-то. Но Китти тут же рассказала, какими друзьями стали Росс с тетушкой, как до позднего вечера разговаривали о философии и в этом духе, иногда и просто до рассвета, но не позже, потому что Росс ненавидел солнечный свет. Росс говорил, что день – для примитивных людей, боящихся темноты.
Планета снова замерзла. И лица в супермаркете почудились далекими и чужими. Даветт вдруг стало важным показать, что новость – совершенный пустяк.
Нельзя выказывать свой страх.
Поэтому она шла и покупала, и смогла кое-как вторить бессмысленному хихиканью Китти и уже думала, что сумела обойти и оставить ужас за спиной. И вдруг, когда они, как обычно, проходили мимо ресторана, куда обычно не заглядывали, Даветт предложила зайти и выпить по коктейлю.
– Ведь нам уже двадцать один, разве нет? – сказала она в ответ на испуганный взгляд Китти.
Даветт заказала «кровавую Мэри», а Китти – всего лишь минеральную воду. Даветт слегка подтрунивала, а Китти серьезно сказала, что Росс не любит пьющих женщин.
Даветт подумала, что это замечательно, и заказала вторую «Мэри».
А потом еще одну.
Не то чтобы она была пьяной ко времени, когда очутились дома. Но уж точно Даветт ощущала выпитое, и, честно говоря, ей было хорошо. Страх улетел далеко, алкоголь казался магическим талисманом, отгоняющим злых духов.
Подумав об этом, она хихикнула. Сидящая рядом в ванной Китти, сушащая волосы полотенцем, странно посмотрела на нее.
– Ты пьяна?
Даветт решительно мотнула головой. Оттого все закружилось и сделалось таким смешным, что Даветт выплюнула изо рта заколки, смеясь. Китти снова странно посмотрела на подругу, но тут же рассмеялась вместе с ней, и долго еще все было замечательно.
А потом Китти заговорила про Росса. Какой он остроумный и интеллигентный, какой возбуждающий – и сексуальный. Шокированная Даветт глядела широко раскрытыми глазами. Подруги никогда раньше не обсуждали это.
Китти встала и, прежде чем уйти в свою комнату, обронила с лукавой улыбкой:
– Отчего бы тебе не выяснить самой?
С тем и удалилась, а ошеломленная Даветт несколько минут сидела, пытаясь прийти в себя.
Про тот ужин: на самом деле Даветт почти не помнила его. Он пролетел так быстро! Стол был накрыт чудесный, тетушка Вики – само обаяние, хотя и по-особому хмурилась в знак крайнего неодобрения. Даветт так много пила. Придется ведь что-то делать с племянницей…
Но это потому, что за столом сидел он, подавлял своим присутствием, бездонными темными глазами, идеальной кожей, безукоризненным смокингом и такой понимающей улыбкой. Росс не был навязчивым или вульгарным. Напротив, он излучал обаяние, острил, по-дружески шутил и смеялся, и, кажется, вовсе не был против того, что Даветт торопилась опьянеть. Он даже подстрекал ее, снова и снова наполнял ее бокал.
И сквозь подушку винного дурмана его глаза уже не казались опасными.
Немного позже опасность вообще показалась завлекающей.
А потом Даветт отключилась.
Не то чтобы она лишилась чувств, нет. Глаза оставались открытыми, она могла распознавать то, что они видели. Просто ничего не удерживалось в руках. Все выпадало из пальцев.
Ее отвели в постель. Даветт пыталась махать рукой и заплетающимся языком мямлила:
– Тетя, мне так жаль, я все испортила, все…
Тетушка пронизала племянницу долгим холодным взглядом, но потом все же благословенно улыбнулась, расслабилась, потрепала по щеке и заверила, что все в порядке, любой волен ошибаться в своем собственном доме. Так мило! И оттого Даветт разревелась.
Росс извинился и удалился, а Китти помогла Даветт выбраться из одежды и забраться в ночную рубашку, и было так здорово лечь и расслабиться. Наверное, остальные отправились доужинать, потому что вернулись они уже после двух ночи. Даветт вынырнула из очень глубокого сна и обнаружила их сидящими на краю кровати.
Даветт удивилась тому, что проснулась.
Но прежде, чем она поразмыслила над странностью, Росс склонился к ней и спросил:
– Ты в порядке? Тебя тошнит?
Но ведь все и было в порядке. Ее вовсе не тошнило. Да? Ведь не тошнило. Но она взглянула в его глаза, и вдруг выпитое завихрилось внутри, толкнулось наружу. Она вскочила и шатаясь побрела в ванную. Китти с Россом кинулись на помощь.
Даветт подумала, что не нуждается в этом. Такой стыд! Но через десять секунд она уже вовсе не заботилась о том, кто ее видит и как.
Ы-ы-ыр-р-г-г-х…
Да ее тошнило чуть ли не целый час! Она просто не могла остановиться. Кафель по сторонам унитаза впивался в голые колени, жутко крутило желудок, и эти звуки, звуки…
Она тряслась, скрючившись, а добрая Китти утешающе бормотала, гладила шею и спину влажной прохладной тряпицей. В голове Даветт вертелась лишь одна мысль: слава Богу, уж теперь она точно не сексуальна.
Вообще говоря, Даветт сомневалась, что хоть когда-нибудь еще захочет что-либо сексуальное.
Увы, она ошибалась.
Она очнулась, скрюченная, на коврике перед унитазом. Тошнота прошла, но в рассудке плавал туман. Кто-то нежный и очень сильный помог ей подняться на ноги, и она почти добралась до кровати, прежде чем бешено стучащее сердце заставило признаться себе в том, кто это. Одеяло и верхняя простыня были аккуратно скатаны к изножью, он поднял ее и пронес несколько последних шагов. У него такие прохладные сильные руки…
Она повернула голову и посмотрела ему в глаза. Он опустил ее на широкую пустую кровать, но не уложил, усадил, прислонив к широкой спинке, а сам уселся рядом и улыбнулся. Она глядела в его бездонные глаза и мечтала о страсти, которую не отыскать в серой обыденной жизни, и от его улыбки зажглись дикие фантазии неистового экстаза.
Она тяжело задышала, ее грудь вздымалась, раскраснелось лицо.
– Ох, я боюсь, это больше нельзя носить, – заметил он.
Она посмотрела вниз и не увидела пятен, но ведь он не может лгать, правда же?
– Лучше снять, – посоветовал он.
Господи, помоги… и она сняла. Она потянулась к бретелькам, медленно спустила их с плеч, прекрасно понимая, что делает.
Но все равно сделала. Стянула сорочку, открыла свои
