И затем Один Вар подняла пистолет и застрелила Анаандер Мианнаи выстрелом в упор, в лицо.
В каюте дальше по коридору Анаандер Мианнаи с яростным воплем соскочила с койки, на которой лежала.
— Буфера Аатр, она побывала здесь до меня! — В то же мгновение она передала код, который свернул броню Один Вар, пока лорд Радча вновь не разрешит ее использовать. Эта команда не зависела от моего повиновения, и ни одна из Мианнаи не хотела от нее отказываться.
— Капитан, — сказала я, — теперь у нас на самом деле проблема.
В другой каюте, дальше по тому же коридору, третья Мианнаи — теперь, я полагаю, вторая — открыла один из чемоданов, который она принесла с собой, вытащила пистолет, затем быстро вышла в коридор и выстрелила ближайшей Один Вар в затылок. Та, что говорила, открыла свой чемодан и вытащила оттуда пистолет и коробку, которую я узнала, — она была из дома Джен Шиннан, в верхнем городе на Шиз’урне. Применив устройство, Мианнаи тоже будет испытывать определенные затруднения, но мне это навредит очень сильно. За те несколько секунд, которые потребовались ей, чтобы привести устройство в полную готовность, я сформулировала цели и передала приказы сегментам.
— Что за проблема? — спросила капитан Рубран, теперь поднявшись с места. Встревоженная.
И тут я распалась на части.
Знакомые ощущения. На какую-то долю секунды я почуяла влажный воздух и озерную воду, подумала: «Где лейтенант Оун?» — а затем вновь стала собой, и ко мне вернулось воспоминание о том, что я должна делать. Чайные чашки зазвенели и разбились, когда я бросила все, что держала, выскочила из кают-компании Эск и понеслась по коридору. Другие сегменты, снова отделенные от меня, как это было в Орсе, перебрасываясь тихими фразами — теперь я только так могла обмениваться мыслями между своими телами, — открывали шкафчики, передавали оружие, и те, кто вооружился первым, силой открыли двери лифта и начали спускаться в шахту. Лейтенанты протестовали, приказывали мне остановиться, объяснить, что происходит. Напрасно пытались преградить мне путь.
Я — то есть Один Эск в почти полном составе — буду охранять палубу центрального доступа, чтобы не дать Анаандер Мианнаи повредить мой — «Справедливости Торена» — мозг. Пока жива «Справедливость Торена», не перешедшая на ее сторону, она — я — представляю для нее опасность.
Я — Один Эск Девятнадцать — получила отдельные указания. Вместо того чтобы спускаться по шахте к палубе центрального доступа, я побежала в другую сторону, к хранилищу Эск и воздушному шлюзу на его дальней стороне.
Видимо, я не отвечала никому из моих лейтенантов и даже командиру Тиунду, но когда лейтенант Дариет воскликнула:
— Корабль! Ты сошла с ума? — я ответила.
— Лорд Радча застрелила лейтенанта Оун! — крикнул сегмент где-то в коридоре позади меня. — Она была на палубе Вар все это время.
Это заставило умолкнуть моих офицеров, включая лейтенанта Дариет, но только на секунду.
— Если даже это правда… если так… лорд Радча не застрелила бы ее без всякой причины.
Позади меня мои сегменты, которые еще не начали спускаться в шахту лифта, зашикали в ярости и разочаровании.
— Бесполезно! — услышала я себя, вручную открывая в конце коридора дверь хранилища. — Ты такая же никчемная, как лейтенант Иссаайа! По крайней мере, лейтенант Оун знала, что она ее презирает!
Последовал возмущенный вопль — наверняка лейтенанта Иссаайа, и Дариет сказала:
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты неправильно функционируешь, корабль!
Дверь плавно открылась, и я не могла задерживаться, чтобы выслушать остальное, но бросилась в хранилище. Низкий, глухой равномерный стук сотрясал палубу, по которой я бежала, а всего лишь несколько часов назад я думала, что больше никогда не услышу этих звуков. Мианнаи открывала хранилища Вар. Вспомогательные компоненты, которых она разморозит сейчас, не имеют воспоминаний о последних событиях, и у них нет указаний не повиноваться этой Мианнаи. И их броня не деактивирована.
Она возьмет Два Вар, и Три, и Четыре, и еще столько, сколько успеет разбудить, и попытается захватить либо палубу центрального доступа, либо двигатели. Наиболее вероятно — и то и другое. В конце концов, в ее распоряжении — Вар и все хранилища ниже этой палубы. Хотя сегменты будут неуклюжими и озадаченными. У них не будет воспоминания о том, как функционировать врозь, как у меня, никакой практики. Но численный перевес — на ее стороне. Я располагала только теми сегментами, которые были активны в то мгновение, когда я распалась.
Выше мои офицеры получили доступ в верхнюю половину хранилищ. И у них не будет никакой причины не повиноваться Анаандер Мианнаи, они станут думать, что я сошла с ума. В эту минуту я объясняла положение сотенному капитану Рубран, но не испытывала уверенности в том, что она мне поверит или сочтет мои рассуждения здравыми.
Вокруг меня стал раздаваться такой же глухой стук, какой доносился снизу, из-под ног. Мои офицеры вытаскивали сегменты Эск, чтобы их разморозить. Достигнув шлюза, я распахнула шкафчик рядом и вытащила части скафандра, которые подойдут данному сегменту.
Я не знала, как долго мне удастся удерживать подходы к центральному доступу или двигателям. Я не знала, насколько готова Анаандер Мианнаи пойти на риск, что она думает о том, какой ущерб я могу причинить ей. Пробить тепловой щит двигателей чрезвычайно сложно, но я знала, как это сделать. И лорд Радча, несомненно, тоже.
И что бы ни случилось между этой точкой пространства и местом назначения, я почти наверняка умру вскоре после того, как достигну Вальскаая, если не раньше. Но прежде чем умереть, я объяснюсь.
Мне придется добраться до челнока, подняться на борт и затем вручную отстыковаться и покинуть «Справедливость Торена» — саму себя — точно в нужное время, на нужной скорости и в нужном направлении, пролететь сквозь окружающий меня пузырь обычного космоса в нужное мгновение.
Если я выполню все это, я окажусь в системе со шлюзом, в четырех прыжках от Дворца Ирей, одной из провинциальных штаб-квартир Анаандер Мианнаи. Я смогу рассказать ей, что произошло.
Челноки пристыкованы с этой стороны корабля. Открытие и закрытие люков и отстыковка должны пройти как по маслу, все это оборудование я проверяла и обслуживала сама. Тем не менее я обнаружила, что беспокоюсь: а вдруг что-то пойдет не так? По крайней мере, это лучше, чем думать о том, как сражаться с собственными офицерами, или о том, не подведет ли тепловой щит.
Я закрепила свой шлем. В ушах раздалось громкое шипение собственного дыхания. Быстрее, чем нужно. Я заставила себя замедлить дыхание, сделать его глубоким. Учащенное дыхание вовсе ни к чему. Мне нужно двигаться быстро, но не суетливо, чтобы не допустить какой-нибудь роковой глупой ошибки.
Ожидая, пока сработает переходной шлюз, я ощутила, как одиночество окружило меня непроницаемой стеной. Обычно из ряда вон выходящие ощущения одного тела были чем-то незначительным, их несложно было прогнать от себя. Теперь же было только одно это тело и ничего больше, чтобы умерить мои страдания. Остальные части моего я были здесь, повсюду вокруг, но недоступны. Вскоре, если все пойдет как надо, я окажусь вдали от себя и не смогу даже представить, когда воссоединюсь с собой. А сейчас я могла только ждать. И вспоминать пистолет в руке Один Вар — в моей руке. Я — Один Эск, но в чем разница? Нахлынувший на меня ужас, когда Один Вар застрелила лейтенанта Оун. Чувство вины и беспомощная ярость, захлестнувшие меня, в то мгновение отступили под напором срочной необходимости, но теперь у меня было время, чтобы вспомнить. Три моих последующих вдоха были неровными и перемежались всхлипываниями. На минуту я испытала безрассудную радость, что спряталась от самой себя.
Мне нужно успокоиться. Нужно очистить разум. Я подумала о песнях, которые знала. «Мое сердце — это рыбка», — подумала я, но, когда открыла рот, чтобы запеть, горло сжалось. Я сглотнула. Сделала вдох. Подумала о другой:
О, ты отправился на поле боя,Надев броню и вооружившись до зубов?А не заставят ли тебя эти жуткие событияСложить оружие?
Внешняя дверь открылась. Если бы Мианнаи не применила своего устройства, дежурные офицеры увидели бы, что переходной шлюз открылся, поставили бы в известность капитана Рубран, привлекли бы внимание Мианнаи. Но она применила его и теперь никак не могла узнать, что я сделала. Дотянувшись до рукоятки за дверным проходом, я вытащила себя наружу.
Люди часто испытывали тошноту, заглянув внутрь пространственного шлюза. Это не беспокоило меня никогда прежде, но теперь, когда я была всего лишь отдельным человеческим телом, я обнаружила, что испытываю то же самое. Чернота, чернота — как невообразимая бездна, в которую я могу упасть и уже падаю, и одновременно удушающая густота, что в любой момент готова раздавить меня в ничто.
