Первая самодельная бомба взорвалась в марте 1951 года возле ресторана Oyster Bar на Центральном вокзале в Нью-Йорке. При взрыве на Лексингтон-авеню в декабре 1952 года впервые был ранен человек. В ноябре 1954 года бомба, заложенная под сиденье в концертном зале Radio City, взорвалась во время исполнения рождественской песни. Четыре человека получили ранения. Еще шестеро пострадали в декабре 1956 года от бомбы в театре Paramount в Бруклине, где 1500 человек смотрели «Войну и мир». В городе начался переполох. Управление полиции Нью-Йорка (УПН) развернуло крупнейшую в своей истории охоту. Следователи полагали, что преступник некогда работал на Con Ed и затаил обиду. Однако ни дактилоскописты, ни графологи, ни специалисты по бомбам не могли сказать что-то более конкретное.
УПН обратилось за помощью к Брасселу. Он вник в отчеты о взрывах, обследовал места преступлений и методы бомбиста, а затем составил «портрет»: «Изучив поступки этого человека, я понял, что он собой представляет». По мнению Брассела, «безумный бомбист» – умелый механик славянского происхождения, практикующий католик из Коннектикута, примерно 40 лет, чистоплотный, аккуратный и чисто выбритый, неженатый и, возможно, девственник. Внимание эксперта привлекла такая деталь: в письмах, написанных от руки, буква w напоминала две буквы u и женские груди. Из этой и других мелочей Брассел заключил, что преступник не вышел из эдиповой стадии психологического развития и, возможно, живет под одной крышей с материнской фигурой (старшей родственницей?). Брассел счел, что бомбист страдает паранойей, и сделал точное предсказание: когда полиция поймает его, на нем будет двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы.
По просьбе Брассела на Рождество 1956 года газета The New York Times напечатала предполагаемый психологический портрет. Это сдвинуло дело с мертвой точки. 26 декабря газета New York Journal-American опубликовала открытое обращение: бомбисту посулили справедливое разбирательство в том случае, если он сдастся. Бомбист ответил отказом и стал перечислять свои обиды на компанию: «На работе я получил травму. Мои медицинские счета и лечение составляли тысячи… И за все свои несчастья и страдания я не получил ни пенни».
Прочитав эти слова, Алиса Келли, сотрудница компании, подняла старую документацию, охватывавшую период до 1940 года. (Компания уверяла полицию, что эти документы уничтожены.) Там она нашла данные на Джорджа Метески, который работал чистильщиком генераторов между 1929 и 1931 годами. Он получил травму во время несчастного случая на заводе Hell Gate. Ему в легкие попал газ, который, по его словам, привел к пневмонии и туберкулезу. Однако компания уволила его без всякой компенсации. Он написал 900 писем мэру, в полицию и в газеты, но все без толку. Как он скажет впоследствии: «В ответ я не получил даже дешевой открытки». Просматривая письменные жалобы Метески, Келли заметила, что в некоторых из них употребляется старомодная фраза «богомерзкие дела», характерная для посланий «безумного бомбиста».
Вечером 21 января 1957 года полиция пришла за Метески, который жил в Уэстчестере (штат Коннектикут) с двумя старшими сестрами. «Бомбист» встретил их в пижаме. Его сестры сообщили полиции, что он безукоризненно опрятный человек и регулярно посещает мессу. Метески пошел к себе в комнату переодеться, а когда вернулся, на нем был двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы. Он сказал, что никому не желал зла, а изготовленные им бомбы не могли причинить вред. Врачи объявили его невменяемым и неспособным отвечать за свои поступки перед судом присяжных. Поэтому его отправили на лечение в Маттеаванскую государственную больницу для душевнобольных преступников. В 1973 году он был освобожден, а умер 20 годами позже, в возрасте 90 лет.
При всех заслугах Брассела преступника вычислила Алиса Келли: именно она изучила архивную документацию, опираясь на подсказки, обнаруженные в жалобах Метески. Однако психологический портрет, составленный Брасселом, сочли гениальным: психолог верно угадал, что бомбист – параноидальный католик-славянин из Коннектикута и носит деловой костюм. При этом все его умозаключения были логическими, никакой магии: организация взрывов характерна для параноиков; в послевоенные годы взрывы как знак протеста были распространены в Восточной Европе; большинство тамошних славян – католики; большинство славян жили в Коннектикуте; в 1950-е годы было модно носить двубортный костюм, застегнутый на все пуговицы.
Более всего поражает, что полиция ловила «безумного бомбиста» целых 16 лет. А ведь он оставил массу ключей к разгадке в своих письмах! «Я ПЛОХО СЕБЯ ЧУВСТВУЮ. И CON EDISON ПОЖАЛЕЕТ ОБ ЭТОМ». В 2007 году Малкольм Гладуэлл в своей статье в New Yorker сделал вывод: «По большому счету Брассел не понял „безумного бомбиста“». Но он понял, что, если сделать много предсказаний, ошибочные скоро забудутся. Перед нами не триумф криминалистического анализа, а обычный фокус». Но это разоблачение было сделано потом. А в ту пору люди испытали облегчение. Портрет же, составленный Брасселом, сыграл большую роль: полиция стала обращаться к психологам и психиатрам за составлением психологических портретов опасных преступников.
В 1977 году ФБР организовало в своей академии в Куантико (штат Виргиния) учебные курсы по психологическому профилированию. Это была идея Говарда Тетена, который считал Джеймса Брассела «подлинным пионером в данной области» и был под большим впечатлением от его успехов. По выходным дням небольшая группа агентов ФБР ездила в тюрьмы. Там они опросили 36 серийных убийц и насильников. Они хотели составлять психологические портреты на основе эмпирических данных, а не домыслов и баек. Было выявлено два типа серийных убийц. Одни – дезорганизованные – выбирают жертв наугад, не задумываясь о том, кто это, действуют небрежно, оставляя за собой улики. Другие – организованные, чьи жертвы соответствуют какой-то их фантазии, они не жалеют своего времени на подготовку, а улики оставляют редко.
Такая классификация интересна и полезна. Однако на практике все сложнее. Одни преступники дезорганизованы всегда, а другие становятся более организованными со временем. Скажем, Джек-потрошитель убил Мэри Келли, свою пятую (и последнюю?) жертву в комнате, чтобы иметь больше возможностей изувечить ее. Вместе с тем эскалация насилия не всегда делает убийц организованнее. Если страсть к насилию и жажда крови нарастают, нападения могут стать более беспорядочными и хаотичными. Голливуд приучил нас считать, что серийные убийцы – представители среднего класса, загадочные и хитрые. Отчасти так и есть: согласно статистике, обычно это люди с интеллектом выше среднего, неженатые, белые и (за некоторыми существенными исключениями) относятся к рабочему или среднему классу.
Криминалист Брент Терви отмечает: «Допустим, насильник нападает на женщину в парке и натягивает ей платье на лицо. Почему? Что это значит? Есть самые разные объяснения. Возможно, он не хочет ее видеть. Или не хочет, чтобы она его видела. Или хочет увидеть ее груди. Или представляет на ее месте другую женщину. Или пытается обездвижить ее руки. Все это не исключено. Само по себе такое поведение ни о чем не говорит».
Многие из нас впервые столкнулись с понятием психологического профилирования в кинотеатре. Фильм «Молчание ягнят» (1991), снятый по роману Томаса Харриса, познакомил зрителей с начинающим агентом ФБР Кларисой Старлинг (ее играет Джоди Фостер). Кларису посылают к Ганнибалу Лектеру, блестящему судебному психиатру, посаженному в изолятор за серию каннибалистических убийств: ФБР надеется, что он поможет в поимке маньяка. И фильм, и книга сплетают сеть загадок и ложных следов, показывающих, как сложно создать портрет серийного убийцы.
Романы Томаса Харриса о Ганнибале Лектере были среди первых, связанных с идеей психологического профилирования. Впоследствии к этой теме обращались многие писатели-детективисты, в том числе и я. Ведь писателю очень важно понимать мотивы героев. И судебный психолог с его пытливым аналитическим умом в этом смысле находка: его удобно сделать героем.
Однако возможности психологического профилирования увлекают не только писателей. К середине 1980-х годов полицейские всего мира заинтересовались работой ФБР в данной области. Возникала надежда расследовать дела, зашедшие в тупик.
Четыре года лондонская полиция охотилась за жестоким насильником. Нападения начались в 1982 году, когда мужчина в балаклаве изнасиловал женщину возле станции метро «Хемпстед-Хит». Затем при схожих обстоятельствах на севере Лондона были совершены и другие изнасилования. 29 декабря 1985 года «железнодорожный насильник» превратился в «железнодорожного убийцу»: он стащил 19-летнюю Элисон Дей с поезда, заткнул ей рот кляпом, связал, изнасиловал и задушил куском веревки.
