— Ну что, готовы? Никому не страшно? — Мириэль строго поглядела на свою свиту. Не бог весть какие воины, но делать нечего. Самым надежным был, конечно, Олвик.
Все шло прекрасно: Мириэль уверенно продвигалась вперед, остальные бесшумно крались за ней. Тишину нарушал лишь оркский говор. Вершины Прибрежных гор уже светлели, и луна должна была вот-вот появиться. «Сейчас все орки превратятся в немигающих истуканов, — предвкушал потеху Буги, — как все-таки удобно, когда рядом маг».
И вдруг что-то огромное со свистом пронеслось над головами заговорщиков. Все замерли. До отряда орков, охраняющего вход в пещеру, было уже рукой подать, но прекрасному плану не дано было осуществиться. В серебристом свете полной луны все увидели большую крылатую тень. Приблизившись, она зашипела и стремительно кинулась на Мириэль.
— Назгул! Назгул! — завопил Буги что есть мочи.
Мириэль, прежде всего, произнесла свое заклинание оцепенения, поскольку именно оно вертелось у нее на языке. Это лишь на мгновенье задержало гигантскую птицу, она отпрянула, но тут же с новой силой, полыхая голубоватыми молниями, с неистовой злостью приблизилась к принцессе, задев когтями плечо Кумбрика, стоявшего рядом с девушкой.
— Истребитель! — догадалась Мириэль, и у нее подкосились ноги.
— Заморозьте его! Что вы медлите?! — отчаянно вопил Буги, увертываясь от молний.
— Бегите, все прочь от меня! — закричала Мириэль. — Погибните.
Но бежать было некуда. Злобная тварь непрерывно метала молнии, которые стеной огня перекрывали им путь к спасительному лесу. В такой ситуации даже наводящие прежде ужас агнегеры показались путникам не такими уж страшными, они тоже испугались крылатой нечисти и, покинув пост, скрылись в пещере. Туда же бросились со всех ног хоббиты и гном. Только Мириэль яростно сопротивлялась Истребителю, принявшему облик птицы, да Олвик рычал и вставал на дыбы, пытаясь схватить врага зубами. Принцесса была необычайно сильна в эту ночь, и Истребителю досталось изрядно, но он и не думал отступать, он был охотником за ее душой. Она поняла, что не одолеет его, и стала продвигаться к пещерам. Как трудно давался ей каждый шаг! За что же преследовал ее этот страшный враг?!
Предназначенные в жертву духу огня пленники находились в зале «Выбор». Их связали и поместили там на время. Оркам предстояло решить, каким образом лучше ублажить Барлога: предложить ему сразу всех несчастных или поочередно, одного за другим. Гномы и Лавашка были не только связаны веревками, но и прикованы цепями к полу для верности. Мрачные стражники в черных плащах с огненными коронами окружали их.
— Зачем я только ввязался в эту канитель? — стонал Дебори. — Вот уж, воистину, нечаянный конец! Угораздило же попасть в лапы к фанатикам.
— Если бы Гупегури не заснул, то орки не застали бы нас врасплох.
— Все равно бы с ними столкнулись, — зло возразил старый гном, — и лежали бы на этом же месте, да еще раненые и покалеченные.
— Но и орки бы пострадали! Запомнили бы меч Тима Огнеруда! — Лавашка восхищенно посмотрела в сверкающие неукротимым огнем глаза гнома.
— Может Кумбрик нас выручит? — с надеждой прошептал Бурлевундр.
— Ха-ха! Этот везунчик улепетывает теперь от проклятого места, только пятки сверкают. Заречется теперь клады искать, — с сарказмом высказался Дебори.
— Хорошо бы так, — вздохнул Тим, — только не совался бы сюда, один он ничем нам помочь не сможет.
— Он уже не один, я думаю! — весело улыбнулась Лавашка. — Встретил, наверное, тех двоих, что за нами следили. А если еще и Мириэль с ними, вообще хорошо. Не переживайте, они обязательно спасут нас.
— Это те два недомерка и полоумная девица с манией преследования? — издевался Дебори. — Эти уж точно кого угодно спасут!
— Замолчи, несносная бородавка, — Лавашка с удовольствием пнула бы гнома, если бы не была привязана. — Мы, хоббиты, хоть ростом не вышли, но хитрые и идей всяких нам не занимать, на такое способны, что вам и во сне не приснится.
Все вздохнули, так хотелось верить Лавашке, трудно отказаться от надежды, какой бы призрачной она не была.
В это время что-то случилось у орков, послышались их испуганные голоса, многократно отраженные от сводов пещеры. Они заметались бестолково из стороны в сторону. Пленники, насколько позволяло их положение, вытягивали шеи, стараясь угадать, что происходит. Зал «Выбор» был второй пещерой от входа, соединенный с залом «Прибытие» одним переходом, а от этого зала уходили дальше в недра гор уже несколько проходов. Изумленные гномы и Лавашка увидели, как прямо на них вылетел из коридора горемыка Кумбрик, все еще прикрывавший голову и плечо. Он испуганно озирался вокруг и, подбежав к гномам, обрадовано выкрикнул совсем уж неуместную фразу: «Ребята! Как хорошо, что вы здесь»! Следом за ним вбежал запыхавшийся Буги, верещавший: «Назгулы, назгулы! Спасайтесь»! Ну, а третьим появился Шумми. За ними уже спешили орки с кнутами и веревками. Новоприбывших взяли, что называется, тепленькими, скрутили и бросили к остальной компании. Они еще не успели понять тяжесть своего нового положения, молнии больше не сверкали вокруг, можно было перевести дух.
— Что все это значит? — нахмурился Тим Огнеруд. — Зачем вы устроили такой переполох?
— Думали вас вытащить, — сообщил Буги как ни в чем не бывало. Напряженное молчание окружающих побудило его добавить. — Но, еще не время, на улице пока намного хуже.
— Да-а, — протянула Лавашка, — я от вас большей выдумки ожидала.
— Прости, что разочаровали, — огрызнулся Шумми, — сидела бы в Грибном Раю, не случилась бы вся эта заварушка.
— А тебя никто и не просил вмешиваться.
Между тем принцесса продолжала битву не на жизнь, а на смерть. Она была уже у самого входа в пещеру. Орки — свидетели поединка, пока не могли сориентироваться и, натыкаясь друг на друга, суетились в зале «Прибытие». Мириэль чувствовала, что силы оставляют ее.
— Олвик! Беги в пещеру! — приказала она, но не могла увидеть, выполнил ли он ее команду. Ослепленная молниями, едва живая, она отступила под своды пещеры и с помощью магии вызвала обвал, замуровавший вход в прибежище агнегеров. До угасающего сознания принцессы донесся отчаянный визг Олвика. Орки подхватили ее обессиленное тело и крепко связали, хотя надобности в этом не было никакой. Когда принцессу бросили к остальным пленникам, на нее было больно смотреть: на платье зияли прожженные дыры, всклоченные волосы пахли паленым, кровь отлила от лица, и черты его обострились. Белого волка рядом с ней не было.
Орки еще долго галдели, обсуждая появление Небесного Огня. Несомненно, это было знамение, но знамение чего? Из-за обвала огонь не проник в пещеру, но пришельцы, вызвавшие его гнев, явно были неугодны Великой стихии, и потому их судьба была предрешена. Верховный жрец объявил, что колдунья, гномы и недомерки будут принесены в жертву вместе и сразу, ибо Огонь требует их. А они, верные слуги Огня, не хотят впасть в немилость. Орки ордена Подземного Огня были послушны и дисциплинированны, и скоро все было готово для церемонии.
Из зала «Выбор» жертвы были перенесены в зал «Прощание» — огромную пещеру, в одном конце которой находились три трона. На другом конце был помост, а за ним — глубокая выемка, куда и поместили пленников. Молчаливые орки в плащах с капюшонами стояли вдоль стен в ожидании зрелища. В пещере царил полумрак. Три жреца взошли на троны. Аргава — верховный жрец, подал знак начинать церемонию. Послышалось заунывное пение, в руках агнегеров появились масляные лампы, которые они передавали по кругу под зловещее заклинание: «Аума-агни — эууу-эааа-бар-лог». От этого пения волосы вставали дыбом, в глазах зарябило от движущихся светильников. «Конечно, это интересный обряд, — думал Буги, — но он является одновременно и моей панихидой. Какая жалость, что никто никогда не узнает, как погиб Буги Нытик, в какую бездну он канул». Бегущие огни сливались в одну линию, глаза непроизвольно закрывались, пленники постепенно впадали в транс. В зал внесли клетку и приоткрыли дверь. «Гупегуйя! Гупегуйа!» — послышался вдохновенный шепот, и друзья встрепенулись от смены звуков.
Из клетки вышел лилипут, ростом с обыкновенного хоббита. Одежда или кожа его была раскрашена в красные и черные полосы. Лицо человечка, квадратное и великоватое для туловища, тоже было полосатым, а из рук словно вырастал бубен с огненным знаком. Впрочем, жертвы обряда всего этого не видели.
Гупегуйа завертелся в привычном шаманском танце, выделывая курбеты в такт гремящему бубну. Во время танца орки подняли лампы высоко над головами, и свет теперь падал на середину зала, высвечивая беснующуюся фигурку полосатого шамана. Но вот, подбросив бубен высоко под потолок и ловко поймав его, он простерся на полу лицом к помосту и встал, хлопнув в ладоши. Тотчас же орки подхватили одного из пленников — им оказался Тим Огнеруд — и поставили его на помост.
