Поднялись на четвертый этаж вместе. Сыч три раза нажал кнопку звонка. В глазок кто-то посмотрел, потом дверь открылась. Крупная, полная блондинка улыбнулась:
— Здрассте!
— Лидуха, я тебе гостью привел, — сообщил Сыч. — Ей отдохнуть надо. Ненадолго, вечером увезу.
— Милости просим, — сказала хозяйка, впрочем, без особого энтузиазма. Заходите.
Сыч быстро затопал по лестнице, сбегая вниз.
— Покушать не хотите? — спросила Лида.
— Спасибо, сыта, — отказалась Люба. — Подремать где-нибудь можно?
— В дальней комнате, на диване. Можете дверь изнутри закрыть, если волнуетесь насчет чего-нибудь…
— Хорошо, учту. Сапоги я сниму, но с собой заберу, если можно…
Лида проводила гостью в эту самую дальнюю комнату — всего их было три — и указала на диван.
— Подушечка тут есть, а если ноги мерзнут, то вот одеяло…
— Спасибо. — Едва Лида вышла за дверь, как Люба заперла ее на задвижку, сняла свою куртку-пуховик, вынула из нее пистолет и положила под подушку. Затем подошла к окошку, поглядела вниз и в стороны.
И только после этого позволила себе прилечь. Закрыла глаза, Но не расслабилась. Ощущения безопасности у нее не было никогда. Даже в Марфутках, когда коробку вытаскивала.
Как будто операция прошла удачно. Почти так, как пересказывал Теплов со слов коллеги Мирошина господам Рындину и Иванцову. Люба об этом разговоре, конечно, ничего не знала, а потому и не могла сообщить им кое-какие дополнительные подробности.
Например, о том, как она, приехав в чужой город, за пару часов разобралась, как и что делать.
Не было у нее никаких помощников непосредственно на месте работы. Саша из «Командира» одолжил ей «москвич» для поездки из одного облцентра в другой и кое-какое снаряжение. Остальное Люба привезла из Лутохино, распрощавшись заодно с тетей Катей Корешковой. На этом «москвиче» она доехала до автосервиса, где у нее был знакомый Сережа, и там заменила! «москвич» на «девятку». Одежда тоже сменилась. Появилась спортивная дама-автовладелец в кожаной куртке на меху поверх дорогого джинсового костюма. На «девятке» она докатила до проспекта Победы, проехала мимо ресторана «Постоялый двор», зарулила во двор дома, отделенного забором от заднего двора ресторана. Поднялась в подъезд пятиэтажки и с лестничной площадки пятого этажа как следует рассмотрела двор.
Спустилась вниз, села в машину и вновь выкатила на проспект Победы, но уже довольно далеко от «Постоялого двора». Там она припарковалась почти рядом с гаишником — машина числилась в угоне, но была перекрашена в белый цвет и имела новые номера. Люба пешочком дотопала обратно к ресторану, зашла через главный вход и вежливым, но строгим тоном спросила у вышедшего ей навстречу администратора, не находил ли кто из уборщиц золотое колечко в малом банкетном зале. Ей сказали, что это участок Малаховой Алевтины Сергеевны, но ее сейчас нет, она только в девять вечера придет. Люба заявила, что так долго ждать не может, тем более за это время бабуля ее кольцо может в комиссионке или просто с рук реализовать. Конечно, ее стали убеждать, что эта уборщица на редкость честная и, если б действительно нашла кольцо, непременно передала бы директору. Тогда Люба настояла на том, чтобы сходить в зал и посмотреть на месте. Такую леди не уважить было трудно. Тем более что она представилась знакомой господина Ревенко, то есть Рублика. Директор, конечно, не мог помнить в лицо всех шлюх, привозимых с собой Рубликом, ибо это была епархия «спецсутенера», о котором Любе рассказал Саша. Ничего не заподозрив, он лично провел Любу в пустой малый зал и дал ей возможность полчаса проводить рекогносцировку. Конечно, поиски кольца результата не дали. Люба сделала кислое лицо, почти расплакалась и сказала, что у нее остается последняя надежда: съездить к бабульке-уборщице и спросить у нее лично. Директор, которому назойливая «леди» уже надоела, с радостью дал ей адрес Алевтины Сергеевны и, когда убедился, что дама удалилась, вздохнул с облегчением.
За то время, пока директор убеждал Любу в безукоризненной честности своей уборщицы, госпоже Елене Лысак (у Любы был паспорт на это имя) удалось узнать об Алевтине Сергеевне кое-какие полезные детали. Например, о том, что она живет одна, что мужа или сына пьяниц, которые могли бы пропить кольцо, у нее нет, хотя сама Алевтина иногда выпивает помаленьку. Выяснилось, что дети у нее проживают в Москве, что зовут их Михаил и Валентин, оба давно женаты, настрогали в общей сложности шесть внуков, но между собой не ладят. Любе даже удалось узнать имя жены Михаила — Римма.
Вот подругой этой Риммы она и представилась Алевтине Сергеевне. Дескать, мы с ней вместе учились в школе, недавно встретились, а тут как раз случилась оказия ехать в ваш город… Для вящей убедительности были переданы гостинцы, которые щедрая Люба закупила в здешнем супермаркете: черная икра, рыба, колбаса, водочка. Были там и розовая мохеровая кофта, и пуховой платок, и пальто с песцовым воротником, наскоро приобретенные на барахолке.
В общем, Люба нашла общий язык со старушкой, которая оказалась очень разговорчивой и во время беседы все к рюмочке прикладывалась. Любе три-четыре рюмочки были нипочем, а бабулю развезло. Именно тут Люба узнала о том, что Рублик сегодня будет без дам, что в таких случаях женский туалет запирают и что ключ от раздевалки уборщиц подходит к туалету малого зала. Тут-то у Любы и сложился окончательный вариант операции. Оставалось только подменить Алевтину Сергеевну. Если б она оказалась более устойчивой, то у Любы на этот случай был припасен клофелин. Но он не понадобился. После недолгих споров согласились, что Люба (у Алевтины она Зиной назвалась) сходит приберется вместо старухи. Малахова позвонила в ресторан, сказалась больной и доложила, что вместо нее придет племянница. Почти сразу старушка задремала, а Люба, надев на себя часть «гостинцев», припрятала под одеждой свое боевое снаряжение, а также черный комбинезон с капюшоном, действительно похожий на одеяние ниндзя. От этого она, конечно, потеряла талию и стала выглядеть полной. Но ничуть не огорчилась, ибо «бабкиной племяннице» совершенно не требовала стройность элегантной «Елены Лысак». Люба убрала свои длинные белокурые волосы под короткий, каштановый с проседью парик. С помощью вложенных в рот латексных пластинок изменила форму лица, сделав его одутловатым и щекастым. С помощью румян и пудры придала лицу бордовый оттенок, тонировала морщинки. Вставила в глаза маскировочные, карие контактные линзы без диоптрий. Прилепила брови под цвет парика также искусственное родимое пятно с пятак величиной на щеку, повязала платок и позвонила Сереже. Ровно в 20.00 он подогнал во двор «москвич», предоставленный Сашей из ТОО «Командир», а сам сел за руль белой «девятки», оставив «москвич» под охраной незнакомого Любе парня.
В 20.15 Сережа высадил Любу примерно в десяти минутах ходьбы от ресторана, и в 20.25 она прибыла на место. Сережа немного покатался по городу в разных направлениях, а затем вернулся и в 21.45 пригнал «девятку» во двор пятиэтажки, поставив у бетонного забора, прямо напротив трансформаторной будки. И стал дожидаться, когда появятся джипы Рублика.
Люба приступила к уборке зала примерно без двадцати девять. Закончила она работу через час с четвертью и, улучив момент, спряталась в дамском туалете, запершись изнутри. Переодеться в черный комбинезон и надеть на ноги войлочную обувь, позволяющую передвигаться бесшумно, она успела еще до приезда Рублика и компании.
Сережа занял наблюдательную позицию в пятиэтажке без десяти десять. Когда прикатил кортеж Рублика, он вернулся к машине и достал из багажника предмет, напоминающий по форме разбитую автомобильную фару. Корпус был действительно от фары, но в него был вмонтирован кумулятивный заряд, эквивалентный двум 400-граммовым шашкам. Никакого радиовзрывателя не было. Был просто электронный таймер с батарей кой и обычный электродетонатор. С помощью телескопической удочки он опустил заряд на крышу будки. Правда, не сразу — во дворе пятиэтажки гулял какой-то старик с собакой, — а в 22. 35, когда никаких ненужных свидетелей во дворе уже не было. Таймер, загодя установленный на три часа, включился после того, как Сережа концом удочки выдернул предохранительную чеку. После этого Сережа в прямом и переносном смысле смотался. Правда, не насовсем. Он опять поехал кататься по городу, чтобы не торчать тут, поблизости от грядущего взрыва.
Вернулся Сережа только за десять минут до контрольного и остановил машину за углом, метрах в двухстах от забора трансформаторной будки. Как только прогремел взрыв, он тут же завел мотор.
Люба к моменту взрыва была полностью готова. Она надела инфракрасные очки, навинтила на ствол «дрели» глушитель. Левой рукой она была готова повернуть ключ двери. Но о задержке старичка с собакой она не знала, и поволноваться ей пришлось немало. Люба рассчитывала, что взрыв произойдет в 1.10 — 1.15, и потому двадцать лишних минут ощущала острое беспокойство.
