К счастью, как это часто бывает летом, к утру небо прояснилось, вернее, гроза прошла стороной, в горах, так как всю ночь были слышны отдаленные раскаты грома. А мать сообщила, что ночью видела, как в горах сверкали молнии. Ислам поднялся рано, но улизнуть из дома не успел. Мать попросила полить фруктовые деревья, в ее голосе было столько твердости, что он понял — сопротивляться бесполезно; взял ведра и пошел к колодцу. Уже оттуда, крутя ручку подъемника, сказал:
— Зачем поливать, если ночью был дождь, можно переусердствовать.
— Если ты называешь дождем те несколько капель, упавшие на землю, то не беспокойся, — ответила мать. Она сидела на крыльце на табуретке и контролировала его действия.
— Ну как же, а гроза? — настаивал Ислам.
— Гроза была в горах, далеко отсюда.
— Мама, подземные воды сообщаются, — поучительно сказал Ислам, — дождь был в горах, а вода уже здесь, подземная.
— Давай, давай.
— Мама, «давай, давай», — это не довод в научном споре, — возмутился Ислам. Он наполнил ведра, с усилием подхватил их и понес в сад. Когда он проходил мимо матери, она легонько хлестнула его прутиком, который держала в руках.
— Я понял, — сказал Ислам, — в прошлой жизни ты была надсмотрщиком. Он вылил воду под дерево и вернулся к колодцу.
На море ничто не напоминало о вчерашнем шторме, поверхность воды была гладкой и неподвижной, как зеркало. Море и небо были одного белесого голубого цвета. На горизонте две стихии сливались, и казалось, что весь мир находится в пасти огромной ракушки, распахнувшей свой зев. Моряк, К каковым Ислам причислял и себя, мог обнаружить на берегу следы вчерашнего буйства: там и сям валялась дохлая рыбешка, прибрежная галька местами была покрыта ржавым слоем листвы донных морских растений, над тушей выброшенного морем тюленя копошились вороны. Ислам исходил пляж вдоль и поперек, прежде чем нашел девушку. Она лежала у самой кромки, на мокром песке и задумчиво глядела на море. На ней был закрытый цветастый купальник, дивно облегавший ее стройную фигурку.
— А я жду, жду, — лукаво произнесла она, — уж все глаза проглядела, а милого все нет и нет.
Ислам почувствовал, как в груди поднялась теплая волна.
— Привет, — сказал он, опускаясь рядом, — ты шутишь или правду говоришь?
— А ты что, раздеваться не будешь, — не ответив, спросила Лана, — будешь как они?
И кивнула головой.
На пляже было несколько азербайджанских семей, загоравших по одной методе — мужчины обнажались до семейных трусов, являя миру волосатые спины и животы, а женщины и девушки купались и загорали в платьях.
— ИЛИ ТЫ современный?
— Более чем, — сказал Ислам. Он разделся, оставшись в плавках.
— Могу и плавки снять, — предложил он в порыве самопожертвования.
— Ой, не надо, — воскликнула Лана и заметно покраснела, — я все поняла, больше не буду. А когда ты успел так загореть, лето только началось, или ты такой от природы?
Девушка приложила свою руку к руке парня и уныло сказала:
— Я по сравнению с тобой как эскимоска.
— А ты что же, одна здесь? — спросил Ислам.
— Нет, наши все в воде, как тюлени, видишь, косяка давят на нас, соседи. Мать в Алексеевку укатила, за ежевикой, меня под их присмотром оставила.
— Не заругают? — поинтересовался Ислам.
— Заругать не заругают, а вот матери сообщить могут, но я скажу, что ты мой пионервожатый, бывший.
Лана засмеялась.
— А где ты живешь вообще?
— Возле стадиона, в военном городке.
— И охота тебе было в такую даль тащиться.
— Да, я хотел тебя увидеть.
— Почему? — невинно спросила девушка.
— Потому что ты мне нравишься.
— Да-а, как интересно. А что это у нас с лицом? — переводя разговор, спросила Лана.
— Где? — удивился Ислам, успевший уже забыть о своих ссадинах.
— Вот и вот, — Лана показала пальцем.
— Ах, это, пустяки, подрался вчера, — сообщил Ислам.
— О, да ты еще и драчун, — воскликнула девушка, — с кем это ты подрался, а ну рассказывай, — потребовала она.
— Их пять человек было, — сказал Ислам, — один в Танковом полку живет, других я не знаю.
— Ты был один?
— Сначала один, потом друг помог, короче, они убежали.
— Как не стыдно врать, — укоризненно сказала Лана, — прямо как в сказке, семерых одним ударом, пятерых вернее.
— Я не вру, честное слово.
— Ну, ладно, оставим это на твоей совести. Но больше так не делай, обещаешь?
— Обещаю, — согласился Ислам, не покривив душой, потому что было неясно, чего именно не делать.
— А я подумала, что у тебя «асфальтовая болезнь». Знаешь, что это такое?
— Не знаю, но догадываюсь. Нет, не подвержен.
— Это хорошо. Кажется, мои «морские коровы» на берег потянулись, сейчас вопросы начнутся.
Из воды вышли две дородные тетки, подозрительно поглядывая на Ислама.
— Это из нашей школы мальчик, — не дожидаясь расспросов, заговорила Лана, — он председатель нашей пионерской дружины.
— Здрасьте, — сказал Ислам.
Женщины недоверчиво кивнули, они были похожи друг на друга, курносые, коротко стриженные и крашенные пергидролью. Они не спеша прошествовали мимо и расположились где-то невдалеке. Сразу стало как-то неуютно.
— Очень своенравная девочка, — донеслось до слуха Ислама, — ни на минуту нельзя одну оставить.
— Ты слышишь? — тихо спросил он у девушки.
— Нет, я глухая, — отозвалась она. — Тебе не кажется, что море сразу поубавилось? — заговорщицки спросила Лана.
— Ничего не поделаешь, — в тон ей ответил Ислам, — закон Архимеда, тело, погруженное в воду, вытесняет из воды стоко же, или, вернее, объем погруженного в воду тела равен вытесненной воды.
— Какой ты умный, — восхищенно сказала девушка, — правда, там еще про силу говорится, которая действует на тело, погруженное в жидкость, — направлена вверх и равна весу вытесненной воды.
— Да, — неуверенно сказал Ислам, — он не мог ручаться за точность изложенной им формулы. — Пойдем поплаваем, — предложил он, — проверим на практике закон Архимеда.
— Пойдем, — согласилась девушка, — только, чур, не брызгаться, я этого не люблю.
За то время, что они беседовали, море пришло в движение, короткая и низкая прозрачная волна неспешно накатывала на галечную полоску берега. Стайки мальков бросились врассыпную, как только они вступили в море. Ислам сразу же бросился вперед и нырнул. Проплыл под водой несколько метров и поднялся на поверхность. Девушка, все так же осторожно ступая, продолжала медленно идти. Вода была ей уже по колено. Ислам улыбнулся и поплыл к ней. Лана расценила его намерение по-своему.
— Вот только попробуй обрызгать меня, — пригрозила она, — разговаривать не стану с тобой, имей в виду.
— Ну что ты, — сказал ей Ислам, — кто тебя обрызгает, тот и дня не проживет, я сам лично прослежу.
— Вот это правильно, — согласилась Лана, — это я одобряю. Не смотри так на меня, — добавила она.
— Как?
— Сам знаешь.
Ислам пожал плечами и погрузился в море с головой, чтобы смыть с лица выражение, не понравившееся девушке. Когда он вынырнул, Лана уже была в воде по пояс, сжав кулачки, она наконец присела и взвизгнула.
— Давай сплаваем, — предложил Ислам.
С берега донеслось: «Света, далеко не заплывай!»
— Вот так, режут на корню все начинания, — сказала девушка, — вся моя жизнь под присмотром проходит.
— Может быть, вечером встретимся, — предложил Ислам, его тоже тяготило это свидание под присмотром.
— Может, и встретимся, — без кокетства ответила Лана, она медленно плыла, выставив голову и старательно разводя руки перед собой.
— Тогда мне лучше уйти сейчас, чтобы не злить этих теток, а то матери твоей скажут чего доброго.
— Мне, конечно, обидно, что ты добровольно решил уйти от меня, но это разумно, я сама об этом думала.
Лана повернулась на спину и легла, раскинув руки, — иди, я тебя отпускаю.
— В девять вечера, как стемнеет, на автобусной остановке, — сказал Ислам, — напротив городка.
— Темнота — друг молодежи, — отозвалась девушка, — а у тебя чистые намерения?
— Просто, чтобы не пялились кому не лень, погуляем, поболтаем.
— Я согласна, — сказала девушка, — до вечера.
— Пока, — бросил Ислам и поплыл к берегу. Выбравшись из воды, он взял свою одежду, кивнул женщинам, которые с опаской следили за его движениями и, не одеваясь, пошел в сторону, вдоль моря, искать укрытие, где можно было бы выжать плавки.
Виталика он встретил в парке «Дружба». Тот стоял среди зевак, столпившихся вокруг игроков в нарды, его белокурая кудрявая голова была хорошо заметна среди других, седых и черных. Приблизившись сзади, Ислам ткнул его в бок и сказал:
— Только не говори, что меня ждешь.
