холодную железку – острие которой оказалось из спины, взрезав кожу, я каким-то чудом нащупал кнопку активации.
Падая на спину, взмахнул мечом – слабенько, криво – уже в агонии. Если бы это был стальной меч, он не смог бы и нитку перерезать – но силовой клинок с пугающей легкостью, под острым углом, прошел через опорную ногу Хайфата. Когда каргарианец оступился на отрубленной ноге, меч глубоко погрузился в тело бородача, взрезая его пополам. Перед тем как умереть, я успел ощутить омерзительный запах паленого кишечника и почувствовал, как на меня вывалились склизкая груда внутренностей.
Глава 22. Выбор без выбора
«Чтобы вступить в рукопашную схватку боец должен потерять: автомат, пистолет, нож, ремень, лопатку, а также найти ровную площадку, на которой не валяется ни одного камня или палки. Самое же главное условие – на этой площадке должен быть такой же раздолбай» - периодически любил повторять Север во времена, когда в учебной части Второй гвардейской нас учили контактному бою. Конечно, это была шутка из разряда «за триста» – контактный бой, особенно в узких переходах и помещениях, а также абордажных схватках, являлся нашим постоянным спутником. Силовые клинки, используемые космодесантом, применялись на рефлекторном уровне, выигрывая часто так необходимые мгновения.
Да, нас не учили дуэлям на холодном оружии – это было лишь обучение рукопашной схватке с оружием в руках, а умение наносить удар глаза-в-глаза являлось мерилом психологической готовности, устойчивости, а также показанием умения убивать. В Империи действовал дуэльный кодекс, но он был игрушкой аристократов, среди которой выяснение отношения поединком было делом вполне обыденным. Нам же, простым подданным – пусть даже и солдатам космодесанта, фехтование как таковое не требовалось. Но в рукопашной схватке с холодным оружием я не видел ничего экстраординарного, обладая определенной базой умений, и именно поэтому стоя напротив бородатого пузана, весьма спокойно воспринял перспективу дуэли с ним.
Это была большая ошибка – счесть эпизод потраченным, не обратив внимания на беспокойство Гасептула и явную предупреждающую мимику моего нового поданного – долговязого верзилы. Если бы не снедающее меня раздражение на всех и вся, или небольшое усилие, позволяющее взять себя в руки – да даже малая толика критического мышления, и подобного глупого просчета бы не произошло.
Хайфат ведь откровенно выделялся из толпы высушенных солнцем каргарианцев. Так обращает на себя внимание в летнем офисе среди бледных коллег вернувшийся из отпуска загорелый сотрудник. В двадцать первом веке загар в моде – это показатель, что у человека достаточно времени для того, чтобы проводить его под солнцем в беззаботном отдыхе. Как раньше, еще столетие назад, в моде была белоснежная кожа – как признак, что ее обладатель не тратит время в поле под палящим солнцем, зарабатывая себе на хлеб.
Аналогично и с полнотой – мужской и женский идеалы красоты на Земле еще совсем недавно отличались от общепринятых ныне естественно атлетичных и спортивных подтянутых фигур – было время, когда наличие жира показывало возможность упитанного человека жить и питаться в достатке. И я должен был обратить на это внимание – Хайфат был совершенно другим, кардинально отличающимся от большинства. Его можно было назвать дородным – а ведь это слово исстари не употребляется в уничижительном значении, символизируя не только большой вес физический, но и, можно сказать, влияние и положение.
Но даже не различие в телосложении среди худых и высушенных джаргов, в толпе которых Хайфат выглядел совершенно чужеродно – что пусть косвенно, должно было меня насторожить, а другой, откровенно явный признак не привлек моего внимания. Если в глазах Хайфата я заметил капельки имплантов, то почему не подумал о том, что у него могут быть другие усиления способностей?
Это была моя фатальная и недопустимая ошибка – я оценил происходящее совершенно неправильно, рассматривая информацию со своей точки зрения подданного, даже не гражданина – для которого глазной имплант, заменяющий визор и блок личного терминала — невероятно высокое достижение. Я ведь даже не учитывал возможность того, что у Хайфата могут наличествовать другие усиления организма – и столкнувшись с его нечеловечески быстрой скоростью действий и реакций оказался застигнут врасплох. От жгущего стыда за позор произошедшего хотелось взвыть – меня сковало холодом озноба от осознания того, насколько самонадеянность и бесконтрольные эмоции обернулись проблемами лично для меня и для плана Мальозы в целом.
Во всем происходящем присутствовал лишь один положительный момент: отчетливое осознание ошибки, жгучий стыд и смятение внутри – наверное, именно эти чувства помогали мне не обращать внимания на ледяной ком памятного тяжелого страха в животе. Если бы не душевные терзания, я бы гораздо более тяжело переносил воспоминания о том, как холодная сталь разрезает мои внутренности, забирая жизнь. Подобное ранение - без оперативного вмешательства стимуляторов, оказалось тяжким испытанием для психики, и даже сейчас – терзаясь в мыслях о катастрофической ошибке, на грани сознания я еще боялся произошедшего, испытывая буквально животный ужас.
Неожиданно громко, врываясь в мое вернувшееся сознание, раздался звук открываемой двери. Я внутренне подобрался, не открывая глаз – очнувшись совсем недавно, совершенно не представлял где нахожусь и сколько времени прошло с моей смерти. Чувства говорили мне, что я лежу обнаженный в горизонтальном положении на обычной – весьма твердой, кровати, накрытый легкой тканью. Не знаю, где оказался, но выбираться из беспамятства совершенно не хотелось – оказаться прилюдно поверженным героем галактики, и смотреть другим людям в глаза удовольствие так себе.
Легкие шаги, дуновение воздуха, и я ощутил на себе чужое – мягкое и острожное прикосновение. Кто-то накрыл мою ладонь своей, и я – вздрогнув от неожиданности, распахнул глаза. Элезейд смотрела на меня со странной смесью эмоций, и я замер, внутренне обмирая.
Осознание позорной ошибки еще сильнее снедало меня огнем жгучего стыда, и я боялся увидеть в глазах генерал-губернатора презрение.
- Ты очень серьезно рисковал, - негромко произнесла Элезейд.
Я моргнул, уже полностью осознавая свое тело и чувства. Ощущений воскрешения в регенеративной камере не было. Надо мной каменный потолок высеченного в скале помещения – а значит, я все еще на Каргаре.
Рисковал я действительно серьезно – особенно будучи посвященным в планы генерал-губернатора осознавая, что стоит на кону. Риск не оправдался – и теперь надо найти мужество отвечать за свой опрометчивый…
- Твое тело вместе с нейроблоком в случае победы Хайфата могли попытаться уничтожить. Хорошо, что они тебя недооценили,
