– А откуда… как… эта смерть появляется в Мире?.. – Нетерпеливо спросил я.
Мара покачала головой и тихо ответила:
– Я не знаю… Бабушка сказала, будто бы это сам Мир привел такую Смерть, чтобы… бороться с людьми. Будто люди стали слишком много себе… позволять, стали считать себя… самыми лучшими… единственными!..
Она замолчала и снова перевела взгляд на затухающее за окном пожарище.
«Вот так… – растерянно подумал я, – что ж это получается – если N-ские эпидемии действительно приходят отсюда, то чтобы их прекратить, мне придется полностью уничтожить этот Мир… Или всех живущих в нем, что, собственно говоря, одно и тоже!»
И тут же мне в голову пришла другая мысль: «Но не может же что-то взяться… ниоткуда! Значит, если в этом Мире появилось нечто новое, значит есть источник этого… появления! И, значит, мне надо найти этот источник!!»
– Господин, сияющий дан, – раздался тихий голос Мары, отвлекающий меня от размышлений, – а что вы собираетесь делать со мной… Ведь здесь я теперь остаться не могу…
«Я заступаю место отца Мары…» – вспомнилось мне мое собственное заявление. Выходило, что судьбой девушки приходилось заниматься тоже мне!
– Я еще не думал о твоем будущем, – честно признался я, – возможно, тебе имеет смысл остаться в своей деревне… Девушка ты уже взрослая, со временем, наверное, вполне сможешь занять место бабушки Греты…
– Но сейчас я вряд ли смогу сама защитить себя… – едва слышно прошептала Мара. Ее голова склонилась так, что лица совсем не было видно, но мне показалось, что в ее голосе проклюнулись слезы.
– А чего бы ты сама хотела?.. – Задал я ей неожиданный вопрос.
Мара рывком вскинула голову и с какой-то надеждой взглянула мне в лицо, в уголках ее глаз и в самом деле поблескивали слезинки, но они уже высыхали.
– Я сама?.. – Переспросила она и сразу же заторопилась с ответом, словно опасаясь, что я заберу назад свой вопрос, – возьмите меня с собой, господин сияющий дан!.. Я не буду вам в тягость, ем я немного, могу совсем не спать и долго идти пешком, а если… ну… если что случится, я немного могу лечить…
Она замолчала и тихо, обреченно вздохнула.
Я, признаться, несколько растерялся от такого ее желания. Но брать с собой молоденькую девушку, когда я и сам не знал, где окажусь следующим утром, когда моей целью было, как можно быстрее покинуть этот Мир!.. До забот ли о девчонке мне было!!
– Не думаю, что твое желание разумно… – осторожно начал я, но меня перебил заикающийся, прихрюкивающий фальцет, донесшийся с моей кровати:
– Ведь ты сказал, что будешь ей отцом!.. Защиту обещал ей и заботу! Так что не становись теперь лжецом, Не отвечающим за собственное слово жмотом!
Стишки были ну очень дрянные, однако вы себе представить не можете, как я обрадовался, услышав их! Ведь они означали, что Фрик пришел в себя и… остался прежним Фриком, бывшим шутом и будущим классиком местной литературы!!
Мы с Марой обернулись в сторону кровати одновременно. Фрик сидел на постели свесив ноги и, улыбаясь, смотрел на нас. Я хотел было спросить, как он себя чувствует, но в ту же секунду почувствовал, как мою руку сжала узкая девичья ладонь, и понял, что никаких вопросов задавать не стоит. Шут между тем, поскреб свой голый череп и довольно развязным тоном поинтересовался:
– А что, господин сияющий дан, мы сегодня двинемся дальше, или ты объявил суточный привал? Насколько я понимаю, рассвет уже ворвался в наши окна, а мы все еще прохлаждаемся в постельках!
Конечно, я мог бы обратить просвещенное внимание этого потенциального классика на то обстоятельство, что «прохлаждается в постельке» только его непризнанная гениальность, а мы, напротив, уже давно бодрствуем, но вступать в полемику с… шутом мне как-то не хотелось. А потому я высказался коротко:
– Как только ваша шутейская милость сможет покинуть нагретое место, мы выступим в путь!
– И заберем с собой девчонку?! – Потребовал Фрик уточнения.
Я вздохнул и… согласился:
– И заберем с собой девчонку!
Мара подпрыгнула на месте и с возгласом: – Я сейчас!.. – выскочила за дверь. А я, присел к шуту на кровать и негромко спросил:
– Ты почему ушел из конюшни?.. Я же просил тебя не вылезать, пока не позову!..
– Так ведь девчонка-то побежала… – так же негромко ответил он мне, – да еще и заорала: «Они его убьют!»… Вот я и не усидел!
– Слушай!.. – Вспомнил я, – а там, с вами еще гном должен был быть! Надо ему…
– А гном ушел… – перебил меня Фрик, – почти сразу… Он вошел в конюшню, потоптался у ворот, а потом пробормотал что-то вроде: «Буду я еще всяких данов-духов слушать!..» и ушел!
– Ну и ладно, – махнул я рукой.
В этот момент дверь снова распахнулась и в комнату впрыгнула девчонка. В руках у нее был довольно увесистый мешок.
– Вот, я собрала в дорогу!.. – Чуть запыхавшимся голосом сообщила она.
Я поднялся с кровати и, повернувшись к Фрику, спросил:
– Ну, ты как, можешь самостоятельно встать, или тебя надо на руках нести?
Шут быстро вскочил на ноги и, улыбнувшись во весь свой беззубый рот, поддернул штаны:
– Вряд ли встанешь слишком рано, Если спишь в постели дана…
– Но и сна уже не будет,
Если дан тебя разбудит! – Перебил я Фрика. Шут и Мара замерли на месте, уставившись на меня изумленными глазами.
– И что вас так удивило?.. – Поинтересовался я, – или сияющий дан высокого данства не может себе позволить побаловаться рифмой?..
Забрав у девчонки ее мешок и чуть отодвинув ее в сторону, я вышел из домика и мысленно позвал Пурпурную Дымку. Моя магическая лошадка тут же показалась из открытых ворот конюшни, а следом за ней во двор вышел высокий гнедой жеребец.
Признаться, я как раз раздумывал, где бы мне раздобыть вторую лошадь – творить еще одно создание, подобное Пурпурной Дымке, мне не хотелось, а иметь двоих пеших спутников было как-то неловко. Так что появление этой коняги меня весьма обрадовало. Жеребец был заседлан высоким седлом и казался достаточно спокойным, чтобы нести на себе молоденькую девушку и крошечного уродца.
– О, это хозяйская лошадь!.. – Послышался за моей спиной голос Мары.
– Похоже, у него спокойный нрав… – повернулся я к ней.
Мара улыбнулась и покачала головой:
– Да… Вольный кхмет Корда был не слишком умелым наездником, и лошадь себе подобрал спокойную…
– А ты, умеешь ездить верхом? – Спросил я, – Мне бы не хотелось сажать в седло Фрика.
– Я и не подумаю забираться на эту животину! – Немедленно заверещал шут своим непередаваемым фальцетом, – я и пешком обгоню любого всадника!
– Вот и прекрасно! – Немедленно согласился я.
Привязав мешок Мары к луке седла, я помог ей взобраться на жеребца, а затем сам устроился на спине Пурпурной Дымки.
– Ну что ж, – проговорил я, оглядев свой маленький отряд, – вперед!.. Веди нас, шут!
И шут пошел вперед.
Глава 6
… Ты честен? Неподкупен? Благороден?..
Тогда ты глуп и к жизни непригоден!
Лишь тот способен в этом Мире жить,
В ком жилка есть продать, предать, убить!..
(«Ода Предательству» из «Горючих стихов» Фрика)
Почти полдня мы ехали по лесу. Серая лента дороги сильно петляла, создавая великолепные условия для засады, однако никто на нас так и не подумал нападать. Долгое время я был настороже, и не обращал внимания на то, о чем говорили Фрик и Мара, мне это было даже на руку, поскольку они не отвлекали меня от наблюдения за окрестностями. Но постепенно окружающая тишина и умиротворенность успокоили меня, и я прислушался к разговору своих спутников:
– … Нет, ты неправ, – несколько запальчиво возражала Мара на предыдущую реплику шагавшего рядом с ее лошадью шута, – Бабушка Грета говорила мне, что человек должен жить, несмотря ни на какие горести, неудачи, насмешки людей и судьбы. Тот, кто добровольно уходит из жизни недостоин называться человеком!
