Симмерсон казался довольным. Пальцы генерала выбивали дробь по столу.
— Ах да, капитан Хоган. Я видел его час назад.
Уэлсли вытащил листок бумаги и принялся его внимательно изучать. Шарп не сомневался, что это самое настоящее представление. Уэлсли прекрасно знал, что написано в бумаге, но специально нагнетал напряжение. Голубые глаза снова остановились на Симмерсоне, голос звучал почти ласково:
— Я прослужил вместе с капитаном Хоганом много лет, сэр Генри. Он был в Индии. И я всегда считал его человеком, которому можно доверять.
Уэлсли поднял брови, словно приглашая Симмерсона выдвинуть свои возражения. Тому не оставалось ничего иного, как принять приглашение.
— Хоган инженер, сэр. Ему трудно в полной мере разобраться в целесообразности размещения воинских подразделений. — Симмерсон был ужасно собой доволен, всячески стремился продемонстрировать генералу, что, несмотря на политические разногласия, не держит на него зла.
Где-то громко пробили часы — десять долгих, четких ударов. Пальцы Уэлсли по-прежнему выбивали барабанную дробь на столе, а потом он неожиданно посмотрел на Симмерсона. Очень пристально.
— В вашей просьбе отказано, сэр Генри. Я не отдам лейтенанта Шарпа под суд военного трибунала. — Он помолчал немного, потом заглянул в бумагу и снова уставился на Симмерсона. — Кроме того, нам необходимо принять ряд решений насчет вашего батальона, сэр Генри. Так что, я думаю, вам следует немного задержаться.
Лоуфорд направился к двери. Голос Уэлсли был жестким, холодным, безапелляционным, а вот Симмерсон взорвался и возмущенно завопил:
— Он потерял мое знамя! Он не выполнил приказ!
Кулак Уэлсли с грохотом опустился на стол.
— Сэр! Я знаю, какой приказ он нарушил! Я тоже не подчинился бы такому приказу! Вы предлагали ему послать стрелков против кавалерии! Это так, сэр?
Симмерсон промолчал. Он был потрясен взрывом гнева, который окатил его удушающей волной.
Уэлсли продолжал:
— Во-первых, сэр Генри, вам не следовало переводить свой батальон на другую сторону моста. В этом не было необходимости, вы зря потратили драгоценное время и повели себя как идиот. Во-вторых, — Уэлсли загибал пальцы, — только полнейший кретин выставляет небольшой отряд против кавалерии. В-третьих, вы опозорили армию, на создание которой я потратил целый год, перед врагами и союзниками. В-четвертых, — голос Уэлсли походил на хлыст, наносящий безжалостные удары, — в этой жалкой битве только лейтенант Шарп проявил себя должным образом. Насколько я понимаю, сэр, он сумел отбить один из двух потерянных вами штандартов, а кроме того, захватил французскую пушку и успешно ею воспользовался против наших врагов. Это так?
Все молчали. Шарп смотрел прямо перед собой, на картину, висящую за спиной генерала. Он услышал шелест бумаги. Уэлсли взял листок со стола и заговорил немного тише:
— Вы потеряли, сэр, кроме королевского знамени, двести сорок два человека убитыми и ранеными. Вы лишились одного майора, трех капитанов, пяти лейтенантов, четырех прапорщиков и десяти сержантов. Мои цифры верны? — И снова все промолчали. Уэлсли поднялся на ноги. — Ваши приказы, сэр, были приказами полнейшего дурака! В следующий раз, сэр Генри, я вам советую сразу вывесить белый флаг, пусть французы не тратят силы на то, чтобы достать оружие из ножен! С работой, которую вы должны были сделать, могла справиться одна рота; дипломатия потребовала от меня послать батальон, и я отправил Южный Эссекский, сэр, чтобы ваши люди посмотрели на французов и поняли, что это такое. Я ошибся! В результате одно из наших знамен сейчас на пути в Париж, где его пронесут по улицам на потеху ликующей толпе. Вы скажите, если я вас несправедливо обижаю.
Симмерсон побелел. Шарпу еще не доводилось видеть, чтобы Уэлсли так сердился. Казалось, он забыл обо всех остальных и бросал слова в Симмерсона с мстительной яростью.
— У вас больше нет батальона, сэр Генри. Он прекратил свое существование в тот момент, когда вы бросили людей и знамена! Южный Эссекский — это полк, состоящий из одного батальона, верно? — Симмерсон кивнул и что-то пробормотал. — Так что вряд ли вам удастся восполнить потери, затребовав новых людей из Англии. Я очень сожалею, сэр Генри, что не в моих силах отослать вас назад, домой! Я не могу этого сделать! Парламент, Хорсгардз[32] и лезущие не в свое дело политики, вроде вашего кузена, связали мне руки. Я объявляю ваш батальон резервным. Сам назначу новых офицеров и позабочусь о пополнении. Вы будете служить под командованием генерала Хилла.
— Но, сэр... — Симмерсон был потрясен услышанным.
Стать батальоном резерва? Немыслимо! Заикаясь, Симмерсон начал было протестовать. Уэлсли перебил его:
— Я передам вам список офицеров, сэр. Вы хотите сказать, что уже обещали кому-то повышение?
Симмерсон кивнул. Уэлсли посмотрел на листок бумаги, который держал в руке.
— Ну и кого же, сэр Генри, вы назначаете командиром роты легкой пехоты?
— Лейтенанта Гиббонса, сэр.
— Вашего племянника?
Уэлсли молчал, дожидаясь ответа Симмерсона. Полковник снова кивнул. Уэлсли повернулся к Гиббонсу.
— Вы были согласны с приказом вашего дяди выставить отряд стрелков против кавалерии?
Гиббонс попался в ловушку. Он облизал губы, пожал плечами, но в конце концов был вынужден кивнуть.
— В таком случае совершенно очевидно, что вы не подходите для того, чтобы командовать ротой пехотинцев. Нет, сэр Генри, в качестве командира роты вы получите одного из самых лучших офицеров британской армии. Я произвожу его в чин капитана.
Симмерсон промолчал. Гиббонс побледнел от гнева. Лоуфорд ухмыльнулся, глядя на Шарпа, и тот почувствовал, что еще не все потеряно.
Генерал переводил глаза с Шарпа на Симмерссона.
— Мне кажется, есть мало офицеров, более подходящих для того, чтобы командовать ротой легкой пехоты, чем капитан Шарп.
Шарп ликовал, он не стал жертвой несправедливости! Заявления Симмерсона — пустая болтовня, лейтенант превратился в капитана! Капитан Шарп! Он почти не слышал, что говорил Уэлсли, потому что одержал безоговорочную победу. Враг раздавлен. Капитан Шарп! Разве имеет какое-то значение, что он произведен в чин капитана временно, что его еще должно утвердить военное министерство? На данный момент хватит и этого. Капитан! Капитан Ричард Шарп из резервного батальона.
Уэлсли закончил разговор. Симмерсон попытался предпринять последнюю попытку:
— Я напишу... — Полковник был возмущен, но изо всех сил старался сохранить остатки собственного достоинства, утонувшего в потоке презрения Уэлсли. — ...Я обращусь в правительство, сэр, и они узнают всю правду!
— Можете делать все, что пожелаете, сэр, но, надеюсь, вы мне позволите продолжить вести эту войну. До свидания.
Лоуфорд открыл дверь. Симмерсон отсалютовал и офицеры повернулись, чтобы уйти.
— Капитан Шарп!
— Сэр?
Впервые его назвали «капитан».
— Прошу задержаться. Мне нужно с вами переговорить.
Лоуфорд закрыл дверь. Уэлсли посмотрел на Шарпа, лицо его было мрачным.
— Вы не подчинились приказу.
— Да, сэр.
Уэлсли закрыл глаза; казалось, он очень устал.
— Я не сомневаюсь, что вы заслуживаете чин капитана. — Генерал открыл глаза. — Удастся ли вам его сохранить, совсем другое дело, В этом вопросе от меня ничего не зависит, и вполне может так случиться, что в данных обстоятельствах министерство отменит мое решение. Вы это понимаете?
— Да, сэр!
Шарпу казалось, что он все понимает. Врагам Уэлсли всего год назад удалось заставить его оправдываться перед специальной комиссией, а сейчас те же самые враги хотели только одного — чтобы он потерпел поражение. Сэр Генри был одним из этих врагов, и наверняка полковник уже занят составлением письма, которое отошлет в Лондон. В письме будут приведены самые жестокие обвинения в адрес Шарпа, и тот факт, что генерал встал на его сторону, может означать серьезные неприятности и для самого Уэлсли.
— Спасибо, сэр.
— Не благодарите меня. Может получиться, что я вам только навредил. — Он посмотрел на Шарпа, и в его взгляде появилось едва заметное отвращение. — У вас очень странная манера, Шарп, вы заслуживаете поощрения методами, которые достойны самого серьезного порицания. Я понятно говорю?
— Да, сэр.
Что значат эти слова? Может быть, Уэлсли хочет сказать, что встреча закончена? Шарп постарался скрыть свои чувства.
На лице Уэлсли промелькнул гнев, но он справился с собой и неожиданно хитро улыбнулся.
— Я рад, что у вас все в порядке. — Генерал откинулся на спинку кресла. — За вашей карьерой очень интересно наблюдать, Шарп, хотя меня и преследует опасение, что она может неожиданно и несвоевременно закончиться. До свидания, капитан.
