«Океан сказаний» Сомадевы несколько раз переводился на европейские языки. Имеется полный и тщательно выполненный английский перевод: The Kathāsaritsāgara, or Ocean of the streams of story, transl. by С. H. Tawney, Calcutta, 1880–1884. Первые пять книг «Океана сказаний» переведены на немецкий язык: Die Märchensammlung des Somadeva Bhatta, übers. von H. Brockhaus, Leipzig, 1843. Отдельно «Повесть об Удаяне» (кн. II–III, но без вставных историй) издана на французском языке известным исследователем «Великого сказа» Ф. Лякотом. Наконец, недавно в книге «Повести, сказки, притчи древней Индии» (М., 1965) опубликовано несколько рассказов Сомадевы в русских переводах О. Ф. Волковой и И. Д. Серебрякова.
Настоящий перевод сделан с последнего издания текста «Океана сказаний»: Somadeva Bhatţa, Kathāsaritsāgara, Bihārarastrabhāsāparisad, I. Patna, 1960. Как и остальные переводы, он выполнен в прозе, учитывая характер содержания памятника и невозможность адекватно передать особенности санскритского стихосложения средствами другого языка.
П. Гринцер
КНИГА ПЕРВАЯ
Вступление к рассказу
Как некогда напиток бессмертия возник из океана, взволнованного раскачиванием Мандары[19], так этот рассказ возник из уст Хары[20], взволнованного страстью к дочери благородного Гириндры[21]. Те, кто без промедлений вкусят его сладости, избавятся от препятствий, добьются успеха и еще на земле по милости Бхавы[22] достигнут сана богов.
Волна первая
Пусть дарует вам счастье темно-синяя шея Шамбху[23]! Словно петлей, обвивает ее Парвати[24] любящими взглядами, когда льнет к груди своего супруга.
Да хранит вас Устранитель препятствий[25]! Когда на рассвете танцует он праздничный танец и хоботом сметает с неба звезды, кажется, будто новые звезды рождаются от брызг, что вылетают из его рта при ликующих криках.
Почтив Богиню речи[26], которая, словно светильником, озаряет все сущее, я начинаю свою книгу, содержащую самую сердцевину «Великого сказа»[27].
Я начну рассказ со вступления, затем приступлю к самой повести, а потом поведаю книгу о Лаванаке. После этого расскажу о рождении Нараваханадатты. В пятой книге пойдет речь о четырех девушках, в шестой же о Маданаманчуке, седьмая поведает о блистательной Ратнацрабхе, восьмая — о сверкающей Сурьяпрабхе. За нею последует книга об Аланкаравати, любившей украшения, далее — книга о Шактияше, прославившейся силой страсти, и тогда придет время рассказать о Веле, о Шашанкавати и опьяняющей страстью Мадиравати. В четырнадцатой книге будет описано великое помазание. Придет время рассказать о Панче, Суратаманджари, благоухающей камфарой, Надмавати, подобной лотосу, и уже после этого о Вишамашашпле[28].
Все, что содержится в «Великом сказе», сохранил я в своей книге. Все, о чем поведал Гунадхья, пересказано мною точно, без отступлений — только слишком обширные рассказы сделал я короче, да к тому же писал на другом языке: средоточие добродетелей Гунадхья писал на пайшачи, а мое сказание — на санскрите. Как мог, следовал я принципу уместности, воплощенному в «Великом сказе», и если вставлял в повествование новые рассказы, то лишь так, чтобы не нарушить его стиля. Не в погоне за славой ученого, но только ради того, чтобы легче было постичь хитросплетения различных рассказов и повестей, взялся я писать эту книгу.
Издавна прославлен царь гор Хималай[29], повелитель могучих горных хребтов, на склонах которых обитают киннары[30], гандхарвы[31] и видьядхары[32]. Так безбрежно его величие, что даже Парвати, прародительница трех миров[33], за честь почла стать его дочерью.
На севере Хималая стоит прославленная гора Кайласа[34], распростершаяся на земле на многие тысячи йоджан[35]. Гордится она своей белизной перед Мандарой, которая, хотя и плескалась в молочном океане[36], не стала такой белой и красивой. На Кайласе живет повелитель всего живого и неживого, окруженный сонмом сиддхов[37] и видьядхар, великий властелин Шива со своей супругой Парвати.
В его хитросплетенных, высоко уложенных, отливающих золотом волосах восходит юный месяц[38], озаряя вершины гор, розоватые в вечерних сумерках. Когда он вонзил свой трезубец в сердце лишь одного асуры Андхаки[39],— странное дело! — в тот самый миг из сердца каждого из трех миров[40] им было вырвано жало страха. В бриллиантах, украшающих головы богов и асур, отражается блеск ногтей на ногах Шивы, и кажется от этого, что всех их награждает он своим собственным полумесяцем[41].
Однажды Бхавани[42], его супруга, милая ему, как сама жизнь, приблизилась к мужу, когда сидел он в одиночестве, и, приласкавшись, осыпала его восхвалениями.
Увенчанный полумесяцем, обрадованный словами супруги, посадил ее к себе на колени и спросил: «Скажи, любимая, чем мне тебя порадовать?» — «Если ты доволен мною, повелитель, то расскажи, супруг мой, какую-нибудь интересную, но только совсем новую историю», — ответила она. «Да разве есть что-нибудь во всем мире, в прошлом, настоящем или будущем, чего бы ты не знала?!» Но она снова и снова просила рассказать ей что-нибудь интересное — ведь у ревнивых женщин душа всегда радуется супружеской ласке. И видя, как хочется ей послушать рассказ, он поведал небольшую историю о ней самой:
«Было так, что Брахма[43] и Нараяна[44], захотев меня повидать, прошли всю землю и пришли наконец к подножию Хималая. Увидев лингу[45], уходящую в небо, захотели они добраться до ее вершины, становясь друг другу на плечи. Не смогли они выполнить то, что задумали, но подвигом своим обрадовали меня. Тогда, явившись перед их очами, сказал я: «Просите награды». Первым заговорил Брахма: «Будь мне сыном, повелитель!» Проявив такую заносчивость, добился он того лишь, что никто не приносит ему жертв, никто не почитает его[46]. После этого заговорил Вишну: «О повелитель, сделай так, чтобы я всегда мог тебе служить!» Вот тогда-то Нараяна родился в твоем облике и стал в нем половиной меня самого. Могуч я, а в тебе моя сила, моя мощь, в тебе сам Нараяна. К тому же ты — моя супруга в первом рождении»[47].
Рассказал все это Шанкара[48], и тогда Парвати снова попросила его: «Расскажи мне, как я была твоей женой в первом рождении».
Тогда сказал Бхарга[49]: «Во времена давние, жена, создал Праджапати Дакша[50] тебя и многих других дев. Тебя он отдал мне, а других роздал Дхарме[51] и другим божествам. Однажды собирался он устроить жертвоприношение и созвал на церемонию всех зятьев. Меня он звать не стал. Тогда ты его спросила: «Отец, почему ты не позвал моего супруга?» А Дакша ответил тебе на это: «Можно ли пригласить твоего мужа? С гирляндой черепов на шее[52], нечист он». Словно яд влили его слова в твои уши. «О, горе мне! — воскликнула ты. — Зачем мне жить!» Тогда покинула ты, любимая, свою земную оболочку. И, возмущенный твоей смертью, разрушил я жертву Дакши, ты же возродилась в семье Хималая, подобная луне, рожденной океаном[53].
Отправился я в одетые льдом горы совершать отшельнические подвиги. Вспомни, как отец твой повелел тебе прислуживать мне, как гостю. Между тем небожители подослали ко мне Каму, Бога любви[54], ибо хотелось им, чтобы зачал я сына, способного сразить демона Тараку[55]. Своей волей обратил я Каму в пепел[56]. Но ты, упорная, подкупила меня своими аскетическими подвигами, и дабы не остались они бесплодными, подчинился я твоей воле, любимая[57]. Вот так-то и оказалась ты в этом рождении моей женой».
Умолк Шива, а рассерженная жена так сказала ему:
«Обманщик! Не хочешь ты рассказать мне ничего интересного. Ты думаешь, будто не знаю я, что ты то с Гангой носишься[58], то Сандхье угождаешь?[59]».
Такое услышав, согласился Хара поведать ей увлекательную историю, и тогда позабыла она про свой гнев. Сама распорядилась она, чтобы никто в их покой входить не смел, а Хара, велев быку Нандину[60] сторожить у входа, начал рассказ.
«Всегда счастливо живут боги, люди же всегда несчастны. Из-за трудностей людская жизнь не может быть интересной, а потому расскажу я тебе о жизни видьядхар, в которых слилась и человеческая и божественная природа». Едва Хара начал свое повествование, пришел к его покоям его любимец Пушпаданта, лучший из ганов[61]. И сколько ни останавливал его бык Нандин, Пушпаданта, сгорая от любопытства, пожелал узнать, что происходит в покоях Шивы. Став благодаря своей магической силе незримым, он проник туда и услышал все то, что Хара рассказал супруге о необычайной жизни семи видьядхар. И вот эту-то историю он пересказал подробно своей жене Джае. Та же, когда на заре проснулась дочь Хималая, пошла к ней и, обогащенная всем, что услышала от мужа, рассказала ей о похождениях семи видьядхар. С чего бы женщине сдерживать свой язык! Разъярилась Парвати и закричала на мужа: «Рассказал ты мне старую историю! Ее даже Джая знает!» Задумался Шива и после долгих размышлений догадался, кто виновник, ибо ничто в мире не скрыто от повелителя жизни. «Это Пушпаданта благодаря магической силе сумел пробраться в наш покой и подслушать! Разве мог это рассказать Джае кто-нибудь другой, кроме него!» — воскликнул он.
