Теплый ветер нес белые лепестки, воздух, тяжелый от аромата цветущих садов, лениво колыхался, медленно разбиваясь о каменные стены усадьбы Ньявельтов. Дом был построен не так давно, Тиво сам выбрал для него место. Усадьба стояла на невысоком пологом холме, у реки, среди вспаханных полей и садов. Тут и там белели маленькие домики арендаторов, возле широкого тракта на Дарду был постоянный торг, так что тут сами по себе выросли два постоялых двора, лавки, склады, кузни и прочее. Ньявельтовы люди стерегли дорогу, и в случае чего подмога оказалась бы на месте через пару минут.
До Дарды было рукой подать, и хотя самый южный город Южной четверти был под властью Блюстителя Юга, Тиво Ньявельт оставался его негласным покровителем.
Тиво Ньявельт подумал, что неплохо бы из местных жителей набирать людей и обучать их нести стражу. Тревожно что-то было на душе в последнее время. За долгие годы жизни он привык доверять своему чутью.
И надо бы поставить все же хоть какие-то стены. Хоть плетни.
И переломить себя и написать младшему. Сын-то ему писал, не ожидая ответа. Просто писал. Кстати, о письмах.
Пару дней назад от племянника пришла весть, что он намерен направляется с сестрой в столицу на празднование Середины лета, и что есть у него важное дело к дядюшке. Что же, возможно опять придется некоторое время управлять Южной четвертью, пока Тианальт в отъезде.
— Господин! — послышался снизу, с белой мощеной дорожки, веселый голос Ирьета, молоденького пажа. — Приехали, приехали!
Тиво встал. Дрожь прошла по телу. С отвращением посмотрел на кувшин с жгуче-горьким целебным питьем. «Моя болезнь только молодильными яблоками лечится», — грустно подумал он, затем расправил плечи и начал спускаться вниз, опираясь на плечо взлетевшего по лестнице Ирьета.
***
За окном стоял теплый вечер начала лета. Старший Ньявельт устроился возле жаровни, чуть сгорбившись, набросив на плечи мех. Ему теперь почти всегда было холодно. Вирранд Тианальт сидел напротив дяди, сдвинув брови. Чуть потрескивали угли.
— Говорят, ты приказал начать сносить старую Тиану?
— Да, дядюшка.
— Ты не торопись.
— А что тянуть? Жить там плохо, все разваливается, на починку денег уйдет — страшно подумать.
— Стены всегда пригодятся.
Вирранд вскинул голову.
— Даже так? Что-то говорят?
— Да ты сам рассказывал о южном рубеже.
«Да и сын твой, дядюшка, наверняка тебе писал».
Двоюродного брата Вирранд давно уже не видел, но вести от него порой получал, как правитель от капитана-порубежника. Интересно, знает ли дядя что-то неизвестное ему или так, просто опасается по-стариковски.
— Вы думаете, что есть опасность?
Старший Ньявельт пожал плечами и промолчал. Вирранд не стал расспрашивать дальше, просто запомнил слова дяди.
— Скажи лучше, что было с малышкой Анье. Впрочем, она не малышка уже, — рассмеялся Ньявельт. — Чужие дети быстро растут.
«Да ведь наверняка знает уже», — подумал Вирранд, но ответил:
— Заблудилась в лесу. Однако, нашли вовремя.
— У Дозорного столба?
— У Дозорного.
— Зачем братца-то единокровного повесил? — прищурился Ньявельт. — Корят тебя.
— Мое дело. В Тиане — мой суд.
Старик рассмеялся.
— Верно, верно. Но лучше не давать повода о себе судачить… Ладно. Ты ведь с делом приехал?
— Да. Дядюшка, я хотел просить, чтобы пока меня не будет…
— Хорошо. Я уже был правителем Юга.
— Хорошо, когда родичи друг друга понимают с полуслова.
Оба рассмеялись.
Старший родич позвонил в колокольчик, появился веселый паж Ирьет. Тиво шепнул ему пару слов, мальчик кивнул, выскочил из двери и вскоре вернулся с пряным вином, сладостями и сыром.
— Иди.
Мальчик вышел.
— Хороший парнишка. Ладно. Ты мне лучше скажи, кого ты там еще видел. В лесу. Когда Анье… заблудилась.
«Все знает. И откуда, хотелось бы знать?»?
— Зачем спрашиваете, дядюшка? Уж верно знаете.
— Я там не был, ты — был.
Вирранд разломил хлебец, обмакнул в вино, собираясь с мыслями. О чем хочет услышать дядя? Что он знает и зачем ему?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дядюшка первым нарушил молчание.
— Это правда, что Анье увидела Ночного, когда тот не шевелился и молчал?
Вирранд досадливо стиснул ножку кубка.
— Это так?
— Так сказал Ночной.
— А что сказала Анье?
— Анье… — хмыкнул Вирранд. — Да ничего она толком не сказала. Она сама не знает, как и когда его увидела. Говорит только, что это было вдруг.
Дядюшка покачал головой.
— Моя сестра не выродок! — почти рявкнул Вирранд.
— А я этого и не говорил, — поднял брови Тиво. — Но ты должен знать, что такие слухи могут пойти. Я уже говорил — не надо, чтобы о тебе судачили.
— И от кого подут такие слухи?
— Уж точно не от меня. — Ньявельт помолчал, грея руки о кубок с горячим вином. — Я вот что хотел сказать, — снова заговорил Тиво. — Подумай, следует ли тебе искать жениха для сестры далеко?
— Дядюшка, за старшего вашего сына я сестру не отдам. За младшего — возможно. Но если я могу приказать, и Анье выйдет замуж за любого, то вы-то своему сыну приказать жениться не сможете.
Тиво поджал губы. Маллен не станет слушать. Это правда. Но это так горько…
— Последние времена настали — дети идут против родителей, — невесело хохотнул Тиво Ньявельт. — Ты прав, оставим этот разговор. — Он вздохнул. — Но будь осторожен.
— Буду, дядя. — Он отломил кусочек сыра, забросил в рот и запил вином.
— Однако, что там делал Ночной?
— Там лес, ночные твари там водятся.
— Я не об этом. Земли Ночных далеко. Как он оказался здесь?
— Говорят, у них есть подземные пути чуть ли не под всем миром, до самой Стены. А здесь, в Тиане, серебро, — Вирранд поджал губы, вспомнив о подаренной дядюшке серебряной шахте. — Они тоже добывают металл. Мне рассказывали, что наши рудокопы порой выходят в уже кем-то проложенные штольни. Иногда находят там кое-какие предметы, а то напарываются на самих Ночных. Иногда даже меновый торг бывает у них.
— Разве у нас есть что-нибудь ценное для Ночных?
— Видать, есть. Но мои люди с ними вот так не встречались пока. Я был бы не против узнать о них больше… Кто владеет сведениями, тот владеет положением.
— Они тоже могут захотеть сведений. Всегда ли это будет полезно нам?
Виррнад пожал плечами.
— Риск есть риск. Тут уж у каждого своя голова на плечах. Между нами Уговор все-таки, король недавно ездил на поле Энорэг, когда Ночные выставили черное знамя.
Тиво покивал.
— Все же не все меняется. Это хорошо. Хотя…
— О чем вы, дядя?
Тиво Ньявельт ответил не сразу. Некоторое время он, прищурившись, смотрел на яблоневые ветви с круглыми зелеными еще яблочками.
— Поговорим начистоту, племянник. Я уже немолод, чего беречься. Ты сын моей дочери, как-никак. Любимой дочери. Ей бы сыном надо было родиться… Ладно. Я скажу тебе вот что, Тианальт. Я привык, что в нашем мире все незыблемо. Нет, не жизнь одного человека, она как травинка в поле — конь копытом стопчет, пожар сожрет, все такое. — Он бросил горсть крошек на каменные плиты и улыбнулся, когда слетелись горлинки. — Есть вещи, которые меняться не должны. Камень должен вскрикнуть под королем. Король должен держать своей Правдой землю. Он должен совершать Объезд, чтобы везде в землях Дня текла его сила. Он должен блюсти Уговор. — Тиво обернулся к Вирранду. — С тех пор, как я перестал быть при короле, он ни разу не совершал Объезд. Теперь ведь все Блюстители ездят в Столицу. Э?
— Ну, да, — медленно произнес Вирранд.
— Не все перемены к худу, бывает, что и к добру, но только не такие перемены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну что вы, дядя, это же просто старинные предрассудки.
— Может, и так. Может, я просто старик. Но ты, племянник, на всякий случай учти вот что: король стал изменять древнему обычаю сразу после того, как я уехал от двора. И сразу же после этого сестра его, вечная вдова, завела себе фаворита, того самого Айрима.
