мне казалось, что он все-таки был не прав.
— Эх… Что ни говори, но он нас по-своему любил… Жаль, что мы этого не понимали… Сколько было ему, когда пришёл его… черёд? — с грустью в голосе спросил Адияль.
— Отец сказал, что семьдесят девять. Земля ему пухом. Но он прожил немало… Сила духа и стальной характер даже здесь ему подсобили.
Оба взяли кружки и, кивнув друг другу, одновременно хлебнули пенного со словами: «За тебя, дядюшка Эверард! Спи спокойно».
— Да и вовсе, если припоминать события в Лерилине, то наша молодость была весьма насыщенной! Правда, говорить о тех событиях, а особенно затрагивать предстоящие я не горю желанием… Ну, ты и сам понимаешь, тяжело мне это… Благо, сейчас моя жизнь прекрасна, за что я и благодарен судьбе!
Уже светало. Братья спали, опустошив бочку хмельного. Батальоны уже прибыли в крепост и выстроились в ожидании приказаний.
Раздалось три громких стука в дверь комнаты, в которой дремали Адияль и Зендей.
— Подъём! Пьяницы… — разбудил громким говором сыновей Вэйрад. — Мы собираемся. По пути протрезвеете.
— Пап, ну потяни ещё немножко времени… — не открывая глаза хрипло проговорил Зендей.
— Поддерживаю… — откашливаясь, согласился Адияль.
— А ну-ка! Размякли совсем! Даю вам пять минут, чтоб были свежи как утренняя роса! — грозно ответил отец. — Радуйтесь, ваших слов не слышит дядя Фирдес! Ибо уж, будьте уверены, он этого терпеть бы не стал.
Через пять минут братья уже шли по мосту к назначенному месту сбора. Погода была прекрасна, изумительна для великого сражения. Птицы летели на Север, что было хорошим знаком, предрекающим победу невервилльцам.
Солнце сияло ярко, но воздух был прохладным, что считалось благодатной погодой для военных действий.
— Господа благородные рыцари! Сегодня нам предстоит скрестить наши мечи с клинками нашего врага. С лезвиями, которые, несомненно, будут жаждать вашей крови! Но правда не в этом. Правда даже не в том, что эти поганцы прямо сейчас безнаказанно сидят в нашей крепости, что уж который месяц свободно топчут наши земли! Так вот, и эта крепость, которая находится на нашей территории, на земле наших предков, захвачена иноземцами! Предки, которые отдавали свои жизни за нас, за наших отцов, за отцов наших отцов, за отцов их отцов, видят наш позор! Правда именно в том, что мы не смеем посрамить их веру! Их жертвы! Мы отстоим нашу честь и честь наших дедов! Не страшитесь же острых лезвий наших врагов! Не страшитесь смертей товарищей! Не страшитесь летящих со свистом оперений стрел! Наши отцы бились, не страшась! Значит, и мы будем! За нас, за Невервилль! Вперёд на встречу истине! Невервилль — свободная страна. Ура-а-а! — огласил торжественную речь Вэйрад Леонель.
В это же мгновение прозвучал гул сотен воинов, вдохновленных словами генерала и кричащих: «Ура-а-а!»
— Всегда поражался твоему умению говорить столь яркие и вдохновляющие речи, — прошептал стоящий позади него Адияль.
— Сынок, это опыт! — ответил ему Фирдес Отсенберд. — Твой отец прошёл не одно сражение, даже не десяток.
— Самое время отправляться, я полагаю, — спокойно сказал Нильфад, взяв в руки поводья.
— Да, — ответил Вэйрад и, набрав воздуха во все лёгкие, крикнул: — Седлай коней!
Спустя мгновение был слышен топот сотен копыт и ржание десятков лошадей. Военный отряд отправился в путь. На ветру развевались хоругви и знамёна с гербом, на котором был изображён двуглавый лев, между головами которого выделялся красный меч.
— Помню наш первый поход, отец, — обратился к Вэйраду Зендей. — Как же я тогда переживал. Правда боялся тебе это выказать… Помню, мыслил накануне того дня, что могу не вернуться домой… Помню, плакал я… Боялся, что могу больше не увидеть лица близких… А теперь прошло столько времени и столько было увидено, что, пожалуй, и смерть не столь мрачна, как ужас перед лицом поражения!
— Сын, все через это проходили. Даже я. Даже Отсенберд. И твой брат. Черт возьми, я и сейчас побаиваюсь… боюсь и вас потерять, сыны мои. Чёрт бы с ней — со смертью. Для меня страшнее всего… да впрочем…
— Что за грустные мысли? Друзья, неужто вы приуныли? Сражение ещё не началось. Зачем же раньше времени заводить такие мрачные разговоры? — приник к разговору Отсенберд. — Прогоним черномазых и, усевшись в своей же крепости, выпьем хорошенько за честь и свободу. Вот так, кажется, и будет!
— Вовсе не мрачные, а даже наоборот. Вы, видно, плохо слушали, генерал. Я же сказал: первый поход. А знаете ли вы, сколько я прошёл с того момента? Уж десять точно. Так что разговор у нас очень даже добродетельный. А клонил я к тому, чтоб вспомнить былые деньки, — ответил Зендей, демонстрируя свою блистательную улыбку. — А мысль ваша мне очень даже по душе!
— Я тоже не имел мысли сказать что-то мрачное и нагнетающее. Я лишь подбодрил своего сына и всех окружающих. Мы воюем, гибнем ради наших сынов, ради нашего будущего. Разумеется, я боюсь потерять моих детей. Я полагаю, что это весьма логично.
— А чувствуется, что нагнетать-то вы продолжаете. Ну, впрочем, видно, что я ошибаюсь, со стороны виднее, — почесав затылок, ответил Отсенберд. — А разреши поинтересоваться, Вэйрад? Я никогда у тебя этого не спрашивал, но в связи с твоими словами, просто обязан. Почему оба твои сына военнослужащие, если ты боишься их потерять? Как-то глупо выходит.
— Нелепый вопрос. Я разве ж их принуждал? Они сами захотели стать солдатами. Я, разумеется, не смел их переубеждать, хотя, возможно, стоило. Однако я сам в юные годы противился воле отца и начал службу. Мой папа желал того, чтобы я стал обычным трактирщиком или в крайнем случае — продолжил его дело. Видно, он тоже боялся за меня… Но судьба сложилась иронично… Мой отец скончался от удара, а мать-то я не знал. Выбора не осталось — служба!
— Подумать только! Я столько лет тебя знаю, но не слышал об этом! Какая злая шутка судьбы… — удивлённо сказал Отсенберд, щуря глаза.
— О чём речь? — присоединился к беседе слегка отставший Адияль с Нильфадом.
— Брат, мы тут ведём весьма интересную беседу о судьбе, — ответил Зендей.
— О судьбе? Забавно. Знаю я одного очень интересного лучника, который всей душой и разумом верит в эту чушь. Слышали бы вы его рассказы. Умора да и только, — посмеиваясь, сказал Адияль.
— Не стоит пренебрегать судьбой, сын мой. Можешь не верить, но обязан прислушиваться. Ни в коем случае не пренебрегать, — спокойно ответил Вэйрад. — А Артур во многом высказывает очень даже мудрые мысли, Эди.
Неожиданно к компании присоединились ещё два всадника.
— Господин генерал! У нас проблемы! — сообщил один из
