Правда, кочегар Костя немного ругался.
– …! Нефть с водой, плохо горит…
– Ты шухер не поднимай. – успокаивает Витя – Горит же пока? Нефти полно, по поплавку видно, немного эмульсии попало. Пройдёт пачка, получше будет.
Витя побежал на рацию. 20.00.
– Алё, алё! Алексей!
– Чё орешь, алё.
– У нас отключение!
– А то не знаю. «Земля на фидере»5, ждите.
– Чего ждать-то?!
– Аварийку запустили?
– Запустили.
– Котельная дышит?
– Дышит.
– Ну, вот и ждите. Всё колом стоит, минус 55-ть. Машин нет.
– Да-а, помощнички…
– А я что сделаю?! Начальство в курсе…
– Конец связи.
Тёмная ночь. Буровики из своих вагончиков собрались в котельной. Тут ближе к «нулю». Угрюмо помалкивают, лишь отдельные короткие фразы. Бесполезная сейчас большая самодельная электробатарея из обсадных труб есть только в вагончике мастера, остальные вагончики обогреваются… обогревались… паром от котельной. Теперь бы котельной не замёзнуть самой. Пока работает. А трубы во все вагончики уже замёрзли.
В просторной котельной разместились кто где. Дежурная вахта – до полуночи Чанова – ходит на буровую шевелить инструмент – поднимать вверх и опускать вниз бурильные трубы в скважине, чтобы они там не прилипли, не прихватились. Если прихватит – авария.
Витя тоже сходил на буровую пошевелить инструмент, закрыв до глаз лицо воротником на застёжках. При аварийном освещении там непривычно мрачно… Инструмент ползёт вверх на аварийке еле-еле. Потом вниз. Так пару раз.
Выходя на трап, Витя задел ногой прислоненный лом. Лом с грохотом упал и напрочь разломился на две неравные части. Вот тебе и не видел. Витю прошиб пот, несмотря на мороз.
– Ну, что, славяне, прищурились?! – гаркнул, наконец, в котельной разбитной Ко-лька-помбур. – Живы будем – не замёрзнем. Одиннадцать часов. Скоро Новый год! Пошел за ведром!
«Славяне», включая Венера и помбура Ильдуса, встрепенулись.
– За каким ведром?!
– Картошка с мясом!
– Ложки не забудь! – спохватился хозяйственный Петя.
– Будь спок!
– Молодцы Фая с Раей… А где греть?!
– Как где, – обиделся кочегар Костя, – а котёл на что?
– Сгорит!
– Да не в топку – рядом!
Так и сделали. Картошка в 12-литровом зелёном эмалированном ведре начала медленно оттаивать. Вместе с котлетами на противне.
Бурильщики Володя и Петя достали сохранённые и согретые на груди три бутылки красного: Вова – одну, Петя – две. Эх, если бы знать, что не работать, взяли бы не это! Ехали-то ведь работать, а это – по чуть-чуть. А там уж дома. Что ж делать, по красненькой, по грамульке. По грамульке, по очереди из доставленных гранёных стаканов.
Володя, как старожил, произнёс оригинально-советское:
– С Новым годом, товарищи!
Они действительно были товарищами в самом понятном смысле. Витя на первые роли не лез, пусть ребята сами говорят и общаются.
Начали ковырять картошку, жевать котлеты. Лучше на душе!
Последние 50 грамм каждому. Артель-то ведь – пятнадцать человек. Хорошо хоть, что бутылки по 0,7.
Кто задремал, кто покуривал. Вова, малость разгорячившись, решил потолковать.
– Вот скажи, – обратился он к Вите – что ты здесь забыл? Видишь, как заворачивает… В городе-то лучше.
– Может, и лучше, только у меня специальность такая, сам выбирал.
– Ну и зря…
– Что зря?
– Торчишь тут в тайге да на болоте, а жизнь проходит.
– А ты что такую работу выбрал?
– Это она меня выбрала. Родители сюда маленьким привезли, так и живём здесь. На большой земле никого и ничего.
– Понятно.
– Понятно-то, понятно, а жизнь проходит…
– Глядишь, лучше будет, – бросил леща Витя.
– Это вряд ли… А что не женишься? Смотрю, тебе под тридцатник…
– Да так как-то…
– Правильно, не женись!
– Ну, ты хватил.
– Чё хватил, я вот со своей цапаюсь…
Лучше стало у Володи – не без трудностей, конечно. Тогда, как узнал Виктор, Володя был в очередном мужском возрастном кризисе. Что-то много у мужчин возрастных кризисов. Мужчины когда-нибудь взрослеют? Чтобы без кризисов?..
Тягостное ожидание продлилось до полудня 1-го января. Электроэнергию дали! Герои электрики! По такому морозу… Но добывающие скважины не должны стоять. Нефть нужна стране! На этом фидере и буровики.
Полегчало.
И мороз смягчился – до сорока пяти. Громадное выстуженное атмосферное пятно продолжало накрывать. Бледное, как луна, светило косматое солнце, тоже замёрзшее. Хорошо хоть без ветра.
Виктор пошёл в свой вагончик, врубил электробатарею. Повеяло теплом. Зачем-то, на радостях, включил телевизор. Громадный ящик жалобно запищал и работать отказался. Его пришлось потом списывать… Сашка Пыпин, конечно, витийствовал: «Что да почему?!» Идёт он в баню, как было сказано в известном фильме.
Буровики начали отогревать трубопроводы. Адская работа. Трубки отогревали кусок за куском факелами, проделывая в трубках сваркой отверстия. Теперь ребята закоптились.
К вечеру пар от котельной пробился к столовой, двум жилым вагончикам и кое-где на буровую. Вахты поели горячего, переночевали в тепле.
2-го и 3-го тоже были актированные дни. Буровики понемногу отогревали трубопроводы, чтобы продолжить бурение. Работали, отчасти, ведь на себя: быстрей добурят скважину – больше премия. На этом Север и стоял. Несмотря на мороз.
Рация разговаривала, но машин не обещали. Сашка Пыпин за всё время ни разу не вышел на связь с родной буровой. Ну, деятель…
4-го мороз подослаб – решили начать. Инструмент в скважине не прилип, спустили варёное долото, и оно дало очень неплохую проходку.
В этот же день пошёл автотранспорт. Прикатила паровая установка на отогрев оставшегося, приехала сменная вахта. Счастливцы – сменные буровики поехали домой. Пыпина в этом автобусе не было… Виктор остался.
Сашенька приехал только днём 5-го. И с места в карьер начал говорить, что сделали не так. Наглость – второе счастье. Витя молча собрался и уехал домой, то есть в общежитие.
Друзья-«сокамерники» его потеряли.
– Ты где пропадал?!
– На буровой.
– Что, и Новый год там?! Срочно в ресторан – догонять. Авось пробьёмся, все уже устали.
Да и друзья Вити тоже устали праздновать наступление Нового года, однако, в ресторан с ним пошли. Очередное Новогоднее чудо и компенсация: ресторан – единственный на город – открыт и есть места. Часть этих мест они с друзьями и заняли. Зал полупустой. Действительно, устал народ – дома сидит, кто не на работе.
Заказали, как положено. И шницели. Витя пил водку рюмка за рюмкой – и не пьянел. Внутренняя пружина, которая держала все эти непростые дни, никак не хотела распрямиться и занять обычное положение. Друзья морщились и чуть пригубливали, пяля глаза на удаль Вити. Раньше за ним этого не наблюдалось.
Да, а от друзей-туристов через несколько дней Вити получил письмо: они на большой земле тоже попали в сильный мороз. Новый год поехали встречать на природе… Полстраны накрыла стужа. Нашли друзья, когда поехать… Он-то хоть – по работе. Туристы чуть не вымерзли, а во время согревающей игры в футбол треснул мяч. Но пострадавших не нашлось. А так бывает не всегда. Новогоднее чудо.
Валентина Валентиновна
Валентин Петрович положил руку на баранку «КАвЗа» в обнимку, лучась морщинками у глаз, смотрел, как выходят из служебного автобуса.
Всё, отработали, домой. Кто-то спросил:
– Как Валя?
– А-а, – махнул рукой Петрович, – в секретарши перешла.
Петровича многие знали и уважали за спокойный, но твёрдый нрав, полную безалкогольность да и за возраст, конечно. Несмотря на дочь. Петрович один из старожилов, возраст пенсионный. Но работает. На ближних рейсах.
Давно, потеряв жену, приехал сюда с дочерью, тогда подростком. На старом месте оставаться не мог…
Живёт в общежитии, ни на что не претендуя. В смысле квартиры. А вот дочери квартирку однокомнатную сделал… Передовик производства, партийный, стаж.
Общежитие Петровича, конечно, семейное. Один справляется с хозяйством. И никто ему не нужен. Новая жена. Крепко любил первую. И не может забыть. Дочь Валю, названную в его честь, выучил, она закончила техникум.
Теперь Петрович едет к ней – проведать, всё-таки дочь.
– Папа. Проходи.
– Здрасти-здрасти. Что празднуем?
На столе стояла бутылка красного болгарского вина.
– Да, нет, ничего. Так, отдыхаем с Васей.
Вася был сожитель, но хотел жениться.
– Ну-ну. Денег надо?
– Балуешь ты меня.
Петрович сунул Вале несколько купюр.
– Ладно, я поехал. Смотрите, не увлекайтесь.