Генерал: Да? Видел я, как твои фискалы с ним общались. Пух и перья от них летели! Принципиальный, гад…
Шеф: Принципы не помешали маэстро переспать со всеми своими актрисами и принять от нас дюжину премий и званий. Человеку, столь любящему вино, женщин и вкусный завтрак по утрам, всегда можно сделать предложение, от которого нельзя отказаться. Это вам не Просперо: у того все было, а сейчас остались только яйца. Зато стальные.
Генерал: Было, не было… Это конкретный пацан. Мы его прижали — он ответил. И разговаривать с ним надо конкретно. Прикажи своим топтунам доставить его по-тихому, побеседуем…
Босс: Ладно, ввяжемся в драку — а там посмотрим. Согласны?
Генерал: А что делать? Не с чего, так с бубей…
Шеф: За неимением гербовой, пишем на туалетной.
Босс: Стало быть, не против. Что ж, пора мне поговорить с моим старым учителем, доктором Гаспаром…
Свет гаснет.
Правитель и Мудрец
Правитель и Мудрец? Сюжет банальный!Не слушая советов Мудреца,Останется Правитель без венца.Не слышать голос мудрости — летально,Поскольку знает истину Мудрец,А без нее Правителю — конец.Но мы и этот развернем сюжет:Правителю сейчас дадим мы слово.Не так уж это, если честно, ново,Но все же необычно. Разве нет?И разве власти не противна правда?Она мешает жить — оно им надо?Кто вешает лапшу на наши уши?Не только предержащие, отнюдь!Борцы за правду меньше врут? Ничуть!Не лучше ли внимательно послушать?Бог отделил в Начале свет от тьмы —Так, может быть, попробуем и мы?..
Сцена 4
Одна из комнат во Дворце Трех Толстяков. Пока пуста, но за сценой слышится разговор, точнее монолог — голос становится громче по мере приближения. Это доктор Арнери пытается получить объяснения у сопровождающего его капитана Бонавентуры…
Арнери: Возможно, я погорячился, назвав ваши действия произволом, но это, по крайней мере, просто невежливо — выдергивать человека из его дома и тащить неведомо куда, не предоставив никаких вразумительных объяснений…
Капитан молча указывает на одно из двух кресел в центре комнаты.
Арнери: (машинально) Благодарю вас. А впрочем, за что, собственно, мне вас благодарить? Нет, я все, конечно, понимаю, вы на службе. Вы передали мне это так называемое приглашение. Я вижу, что нахожусь во дворце трех толст… простите, триумвиров, но неужели Вам так сложно предоставить мне минимум разумной информации, кому и зачем я здесь понадобился?
Бонавентура молча застывает в дверях… Доктор пожимает плечами, смиряясь с очевидной неразговорчивостью своего сопровождающего и готовится присесть в кресло.
Арнери: Что ж, я полагаю, мне придется подождать ответов от кого-то другого, более общительного… (звонок его мобильного телефона. Не сразу сориентировавшись, суетится в поисках аппарата и, наконец, отвечает). Да-да-да, я вас слушаю…
Босс (появляется в глубине сцены за спиной Арнери, но это пока еще телефонный разговор — громкая связь не включена): Доктор Арнери, профессор! Возможно вы меня не узнаете…
Арнери: Простите великодушно — с кем имею честь?
Босс (продолжает, фактически проигнорировав вопрос): …а я ведь так и не дождался обещанной авторской копии ваших комментариев к «Левиафану»… Та наша дискуссия об условиях, необходимых и достаточных для одностороннего расторжения социального контракта, помните?
Арнери (оживляясь, и словно забыв о своем положении): Как же, как же, вы тогда утверждали, что достаточно не настаивать на отрицании принципа разделения властей, и все противоречия исходного текста легко преодолеть. Интересное, конечно, но все же это упрощение. Несколько поверхностно для одного из моих лучших студентов… Но надо признаться, мой подход тоже был далеко не безукоризненным, и я решил не публиковать эту работу. Это единственное оправдание, которое я могу предложить.
Босс: Это единственное оправдание, которое я готов принять. Настоящий ученый вечно в поиске. Очень рад возможности вновь с Вами пообщаться, профессор.
Арнери (наконец присаживается в кресло): Взаимно, коллега, взаимно. И, пожалуйста, оставьте эти формальности — «профессор» — мы с вами не в аудитории… (эта простая констатация возвращает его к реальности) Да уж, не в аудитории… Простите, но я не уверен, что нам дадут нормально поговорить… (понижает голос, глядя в сторону застывшего в дверях гвардейца) Видите ли, я сейчас не один и нахожусь… (переходит на совсем уж конспиративный шепот и прикрывает телефон ладонью) в приемной дворца трех толстяков… У меня нет ни малейшей идеи, что меня здесь ожидает…
Босс (понимающе): Ах, это… Ну конечно же. Простите доктор, мне стоило обеспокоиться этим с самого начала… (подходит к доктору и обращается к Бонавентуре) Благодарю вас, капитан Бонавентура, вы свободны. Не сочтите за труд заглянуть в канцелярию и поторопить их с подготовкой указа. Формулировка: доктор Арнери консультирует консилиум по починке куклы наследника… Черт, проклятый дворцовый жаргон! По лечению подруги кронпринца, разумеется. И пусть не скупятся на многозначительные недомолвки — чем больше противоречивой информации просочится в прессу и займет публику пересудами и сплетнями, тем лучше… (Капитан, коротко кивнув, выходит из комнаты). Извините за вульгарность, доктор — специфика профессии. Этот указ — ваше алиби. Чтобы объяснить визит во дворец и счастливое возвращение, если у кого-то возникнут вопросы (Арнери все еще в недоумении, но пытается что-то сказать. Босс останавливает его). А ваш отказ описывать подробности можно будет легко объяснить «подпиской о неразглашении». Ну и вашей природной деликатностью, конечно. В конце концов, не каждому обывателю дано разобраться в тонкостях ваших последних исследований в области гормональной нейро-фармакологии… Главное, вы сумели восстановить исправное функционирование куклы наследника.
Арнери: Куклы?
Босс: «Кукла наследника Тутти» — это прозвище подруги принца, актрисы Суок. Она сравнительно недавно была примой в театре маэстро Тибула… Я понимаю, у вас множество вопросов, но наше время ограничено, поэтому давайте перейдем к делу, многое выяснится в процессе разговора. Нам необходима ваша помощь…
Арнери: Нам?
Босс: «Комитету национального спасения», чаще именуемому просто «три толстяка», для осуществления его основной функции — национального спасения — необходима помощь ученого с мировым именем, не вовлеченного в политические дрязги. Возможно, это слегка запоздалое решение — трезвый и тщательный анализ ситуации непредвзятым человеком мог бы нам пригодиться задолго до сегодняшних событий…
Арнери: Не пытайтесь ко мне подольститься, молодой человек. Довольно всего на мою голову, чтобы я еще думал как отделить суть от ваших словесных реверансов… (обрывает сам себя, изумленно глядя на собеседника: до него начинает доходить смысл услышанного) То есть, вы хотите сказать, что вы — один из… НИХ? Но как же? (делает жест, как бы показывающий фигуру очень толстого человека)…
Босс: Вы о внешнем виде? Не мне объяснять это человеку, преподававшему нам теорию социального мифотворчества (явно цитируя): «Общественное мнение (или, если угодно, народное сознание), удивительно склонно к упрощениям». Агитаторы Просперо уловили суть претензий к власти, облекли их в доступную форму и постарались растиражировать: «Толстосумы пьют народную кровь и жируют за ваш счет». А толпа еще больше упростила этот штамп: «Толстяки». Просто и понятно: заплывшие жиром жадные глазки, щеки, нависающие над засаленными воротниками, не сходящиеся на безмерных животах камзолы — таких очень легко презирать и ненавидеть.
Арнери: Весьма отталкивающий образ получился — Вам не обидно?
Босс: Нисколько. Напротив, помогает поддерживать форму. Наглядно представляешь, чего хотелось бы избежать. К тому же, это взаимовыгодное упрощение — мой коллега, шеф службы информации, с радостью ухватился за этот миф, как за эффектную маскировку, и теперь нам не приходится беспокоиться об опасности быть узнанными той самой толпой. Особенно, когда гремят выстрелы.
Арнери (вскакивает, говорит взволнованно, все сильнее заводясь с каждым словом): Как легко вы об этом говорите! «Выстрелы…» Это же ваши солдаты стреляли! Они убивали, убивали людей, понимаете? Вы им приказали, и они убивали! Я там был, я видел — пустые глаза, кровь — черная в темноте… я трогал холодные лбы… Вы же убийца, вы все убийцы!.. (замолкает, словно задохнувшись собственными словами).
