В отличие от тех, кто стоял за Джаргалом. Лишь немногие полыхали злобой — от остальных струились неуверенность и страх. Настолько липкий, что я почти чувствовал его кожей. Эмоции от сотен людей, скопившихся на крохотном пятачке затоптанной земли, фонили так, что даже мой разум вяз в них, как в болоте. Мне приходилось пробиваться к Джаргалу, словно разрезая желе остро отточенным скальпелем. Синяя шкала почти мгновенно обвалилась до середины, но я справился. Багатур сиял гневом — и злился он не на юного хана, а на меня….
Что ж тем лучше. Даже с семью осколками «Светоча» я вряд ли смогу задавить его сознание настолько, чтобы подчинить воле Темуджина. Но чуть поддкоректировать мысли, добавить агрессии, убрать страх и…
— Что такое, Джаргал-багатур? — Я крутанул в руке саблю. — Станешь прятаться за чужими спинами? Или тебе хватает храбрости только лаять на мальчишку?
— Убирайся прочь, сын собаки, пока я не приказал отправить князю твою голову! — прорычал Джаргал. — Я отвечу своему хану — но твое слово стоит не больше пыли под копытами моего коня!
— Так отвечай, Джаргал-багатур, которого мой отец называл братом! — Звонкий голос Темуджина без труда перекрыл шум вокруг. — Выйди и сразись, если не желаешь покориться. Пусть саблю отца держит не моя рука — ее направит моя воля. И пусть Великое Небо решит, кто из нас прав!
До чего же толковый парень. Успеть бы научить его хоть чему-нибудь перед тем, как все это закончится…
Воины с обеих сторон тут же одобрительно заголосили. Наверняка большинство из них желало победы Джаргалу, но любой исход все же лучше массового побоища, после которого в бесконечную степь отправится пара сотен человек. Видимо, у булгар такие споры нередко заканчивались поединком.
— Как пожелаешь, хан! — Джаргал спрыгнул с коня, громыхнув доспехами. — Если тебе угодно — я убью этого сына собаки. А потом сам поведу славных багатуров на север! Мы убьем всех князей и сожжем все города!
Судя по радостным воплям, такой план нравился степняками куда больше сомнительного и пока еще весьма абстрактного союза с извечными врагами… Но разъяснительную работу можно провести и позже.
А сейчас самое время для показательной казни.
— Ты не поведешь народ степей к стенам городов, Джаргал-багатур. — Я тоже спешился и скинул на землю плащ — чтобы не стеснял движений. — Ты останешься лежать здесь, и птицы выклюют твои глаза, если хан не будет милостив и не позволит похоронить тебя, как багатура.
Джаргал не ответил — только сердито сверкнул глазами из-под косматых черных бровей и принялся разоблачаться, скидывая с себя части тяжелой брони кешиктена. Видимо, чтобы никто не подумал, что бой будет нечестным. Я пожал плечами и тоже разделся по пояс, хоть вычет урона у мантии из Гримстоуна и был чисто символическим. Воины уже разошлись в стороны, образовав круг для поединка, но у меня осталось еще несколько мгновений, чтобы просветить своего противника «Истинным».
Двадцать девятый уровень, неплохие физические показатели, средненькое Восприятие и восьмерка Воли. Наверняка еще серьезный уровень владения оружием и парочка неприятных умений багатура — но до меня ему, конечно, далеко. И все же недооценивать его не стоит.
Джаргал уже закончил раздеваться и теперь разминался, виртуозно вращая саблей под одобрительный гул кешиктенов. Без тяжелых доспехов он утратил габариты — но не грозную внушительность. Чуть ниже меня, длиннорукий и поджарый, увитый тугими жгутами мускулов под смуглой кожей — опасный боец. Все-таки годами оттачивать навык в сражениях со склафами или другими степняками — это совсем не то же самое, что задаром получить плюс пятьдесят очков к умению и целую пачку перков в комплекте с волшебным клинком Дува-Сохора.
Я наверняка смог бы повторить даже самые хитрые элементы его танца с саблей — но не стал. Пусть лучше думает, что я толком не умею обращаться с оружием степняков.
— Хочешь развлечь меня плясками, Джаргал-багатур? — Я накинул на себя все баффы. — Солнце уже высоко.
— Сейчас мы спляшем вместе, сын собаки. И танец не будет долгим.
Схватка началась без отмашки Темуджина или каких-то особенных ритуалов. Джаргал скользнул подошвами сапог по земле, поднимая пыль, и вдруг оказался прямо передо мной. Я не стал подставлять под удар клинок — только чуть сместился вправо, пропуская тяжелое лезвие. Несколько шагов назад — и снова в сторону. Джаргал оттеснил меня чуть ли не к самому краю круга, и при этом, похоже, еще ни разу не воспользовался особыми умениям. И без магического ускорения он двигался быстро — но все же недостаточно, чтобы достать меня хотя бы кончиком сабли.
Воины вокруг загалдели, поддерживая своего предводителя и посмеиваясь над неуклюжим чужаком, который позволил гонять себя по кругу и не нанес не единого удара. Но Джаргала моя «трусость», похоже, не обманула: мало кто смог бы выдержать его атаку, не получив ни царапины и не потратив сил на размахивание саблей. Он сжал зубы и снова попер вперед — и на этот раз по-настоящему. Я сам не заметил, как магическое ускорение включилось, спасая меня от клинка Джаргала. Он тоже разогнался, и для всех вокруг наша схватка наверняка превратилась в мельтешение двух размазавшихся в воздухе над пыльной дорогой силуэтов, искры и звон стали. Даже получив в подарок умение владеть клинком, я все еще уступал Джаргалу в технике — но отыгрывался за счет сверхчеловеческих Характеристик, вкладывая в каждый удар почти два десятка Силы.
И ему снова пришлось отступить. Он еще не истратил весь запас духа — но явно приблизился к той отметке, когда его уже приходилось считать. Воины вокруг нас притихли — видимо, уже сообразили, что стали свидетелями не избиения, а поединка двух багатуров.
В первый раз Дажргал встретил равного себе — и не смог справиться.
То ли от злобы, то ли от подступавшего отчаяния он стал драться грязно. Джаргал пытался то пнуть меня в колено, то ударить свободной рукой — или поймать за пояс, чтобы подтянуть и насадить на саблю. Но я без труда уходил от его выпадов, успевая не только разрывать дистанцию, но и бить в ответ. И бить так, что клинок Джаргала всякий раз со звоном отбрасывало — и он еле удерживал свое оружие в руках.
После очередного неудачного наскока багатур отдернулся, роняя на дорогу капли крови из длинной царапины на плече, оступился и припал на одно колено. Но когда я пошел вперед — вдруг крутанулся на месте, вскочил и тут же швырнул мне в лицо пригоршню сухой земли. Она забилась в глаза и я тут же ослеп — и если бы не окрик Темуджина, Джаргал наверняка разрубил бы мне голову надвое. Я лишь в последний момент успел отпрянуть, и его сабля лишь свистнула перед лицом.
— Молись своим богам, сын собаки, — прорычал Джаргал. — Немного осталось до вашей встречи!
— Глупец. Даже слепым я вижу в сто раз больше такого, как ты.
Я улыбнулся и переключился на «Истинное зрение», которому не были помехой несколько острых песчинок, засевших под веками. И когда я с закрытыми глазами отбил удары Джаргала, его аура полыхнула болезненно-желтым. Он еще сражался, еще стоял и мог скрыть усталость и страх от кого угодно вокруг.
Но не от меня.
Я немного покрутился на месте, привыкая орудовать саблей с закрытыми глазами — и уже сам погнал Джаргала обратно, отвоевывая потерянное пространство. У него уже не осталось сил — ни магических, позволявших ускоряться, ни даже обычных, человеческих. Удары выкованной из странного тяжелого металла сабли Дува-Сохора громыхали о клинок Джаргала как кузнечный молот, заставляя того пятиться. И когда он в очередной раз подставил свое оружие, защищая голову, оно не выдержало.
Я вложил в чудовищный удар всю силу — и упавшее с небес тысячу лет назад железо оказалось крепче обычного. Оно срезало клинок Джаргала почти под самую гарду, оставляя в его руках лишь жалкий обрубок. Багатур отшвырнул искалеченное оружие и бросился на меня — видимо, собирался сбить с ног на землю и задушить, не дав воспользоваться саблей.
Но я снова оказался быстрее — и мстительно впечатал сапог прямо ему в живот. Ребра Джаргала хрустнули, как тонкие веточки, а сам он рухнул в грязь и согнулся пополам, пытаясь втянуть ртом хоть немного воздуха.
