Шестеренки Рагнарека уже раскрутились, взбивая тягучее бытие этого мира — и все, что до этого пряталось где-то в глубине, теперь поднялось на поверхность. И в этом омуте водилось не только плохое. Серый мир стремительно терял свои пятьдесят оттенков, делился на белое и черное и неизбежно ставил каждого перед выбором.
Кто ты? С кем ты? И на чьей стороне будешь, когда снега севера начнут таять от горячих ветров, которые дуют с юга?
И мне хотелось думать, что я все-таки выбрал верно. И если не добро, то хотя бы меньшее из зол.
— Видимо, ко мне вернулась вера в людей. — Я отодвинул опустевшее блюдце. — Для начала в тех, кого сгенерировала Система Романова… Но раз уж так — может, и настоящие на подходе?
— Настоящие такие же. — Катя махнула рукой. — Люди как люди. И милосердие иногда стучится… куда-то там. Но только иногда.
— Цитируешь классиков? — усмехнулся я.
— Классик не ошибся. Люди не меняются, и те, что в игре, от нас ничем не отличаются. Бывают плохими… иногда хорошими, но чаще все-таки плохими. — Катя покачала головой. — И поэтому я им не доверяю.
Мне показалось, что солнце за окном вдруг потускнело.
— Кать, что на тебя нашло? — Я осторожно погладил ее пальцы. — Уж чего-чего, а идеализма в тебе всегда было побольше, чем у меня.
— Может, и было, Антон, — вздохнула Катя. — Но как-то поубавилось. А в последнее время мне кажется, что все, что мы делаем — не то и вообще ерунда.
— Добро пожаловать в мой мир, Катюш. — Я выпустил ее руку и откинулся на спинку кресла. — Не то и вообще ерунда… Мне все время так кажется. Но что поделаешь — прятаться в кусты надо было раньше.
— А я переживаю. — Катя подалась вперед. — За тебя. Потому, что ты упрямый, как горный баран, и не уступишь.
— А надо? — проворчал я.
— Я не знаю. Но вижу, чего тебе все это на самом деле стоит. И как ты ходишь умывать по ночам. — Катя посмотрела мне прямо в глаза. — И часто у тебя идет кровь из носа?
— Не очень. Можешь не волноваться — этот бардак со «Светочем» закончится раньше, чем вирт-синдром устроит мне инсульт. Мне все-таки тридцать лет, а не семьдесят.
— Мозги убивает не только инсульт, Антон. — Катя снова поймала мою руку. — Хотела бы я знать, чем все закончится… Но ничем хорошим точно!
— Предпочитаю думать, что это пока еще зависит от меня. И…
— Я в это уже не верю, Антон! — Катя огляделась по сторонам. — Ты не думал, что все это — не просто так… не случайно?
— Кать, я ЗНАЮ, что все это не просто так и не случайно, — ответил я. — Система…
— Да при чем здесь Система! — Катя тряхнула головой. — Алекс! Посмотри, кому достались осколки. Ты, я, Олег…
— Конунг Рагнар, дочь ярла и хан Есугей, — тут же встрял я. — Остальных — извини — не знаю.
— Персонажи. — Катя на мгновение задумалась. — Но «Светоч» не та игрушка, которую можно доверить НПС. Его явно создавали для живых людей.
— Окей. Забыл Павла Викторовича — пара осколков наверняка у него. — Я пожал плечами. — А какая, собственно, разница?
— Не знаю. Но она, думаю, есть, — отозвалась Катя. — Подумай сам Антон: Алекс избегает осколков, и они каким-то странным образом попадают к другим людям. Настолько разным… Пол, возраст, социальное положение, жизненный опыт — ничего общего!
— Ничего общего? И в этом, по-твоему, какой-то подвох? — Я потянулся за чашкой с кофе. — Кать, очень сложно искать черную кошку в темной комнате. Особенно когда ее там нет. Я отыскал свой первый осколок совершенно случайно.
— Ты уверен? — Катя улыбнулась одними уголками губ. — Вспомни хорошенько, Антон.
ГЛАВА 6
— Вспоминаю, — проворчал я.
Высадка на южной оконечности Барекстада. И дальше — пешком на север с Айной и Странником-Ингваром. По маршруту, который мне совершенно точно никто не навязывал… Впрочем, другого пути до Фолькьерка не могло быть в принципе — мы просто тащились под дороге вдоль берега, пока не наткнулись на хижину старого хитреца Виглафа-Гисли. Хотя по воде, пожалуй, вышло бы даже чуть быстрее — под парусом, срезая все корявые фьорды и скалы. И если бы Ингвар своим колдовским ветром не угробил лодку Айны на камнях…
Да твою же ж!
— Вспомнил… что-нибудь? — поинтересовалась Катя.
— Может быть. — Я потер глаза. — А может, и нет. Но из-за тебя мне теперь мерещится даже больше заговоров, чем есть на самом деле.
— Ну… Если у тебя нет паранойи — это не значит, что за тобой не следят. — Катя отпила остывший кофе. — Я и сама не уверена…
— Да нет, звучит разумно, — отозвался я. — Только, может, все-таки изложишь всю свою теорию целиком и с самого начала?
— Да нет никакой теории, Антон. — Катя пожала плечами. — Вернее, только первая ее часть: Алекс говорит всем, что «Светоч» очень важен и нужен — но сам по каким-то причинам предпочитает его не трогать. И так было с самого начала.
— Да? Я думал, твой осколок как раз от него. Ты ведь так и не рассказала…
— Я тоже так думала. Алекс знал, где его взять — но отправилась туда я сама. И там… познакомилась с Мигелем. — Катя махнула рукой. — В общем, это долгая история. Так осколок и оказался у меня — и отдать его было по понятным причинам просто некому.
— Ведь сам демиург сидел взаперти без возможности выйти в игру… или почти без возможности, — догадался я. — И тогда ты решила, что станешь его глазами и руками в вирте.
— Ага. — Катя улыбнулась. — Ну как же иначе? Плохие дяди, которые хотят поработить хрупкий мир, и только Алекс встает у них на пути. Одинокий, стареющий, лишенный всего…
— Крепко же он тебя взял… Хотя не только тебя, что уж там. — Я потянулся за меню — разговор, похоже, затягивался. — Ты что, в него втрескалась?
— Немножко. — Катя прикрыла один глаз и склонила голову набок. — Видимо, мне нравятся одинокие упрямые герои — и ничего не могу с собой поделать.
— Ну спасибо, — рассмеялся я. — Ты еще кофе будешь?
Несколько минут мы сидели в тишине. Я пытался раскрутить шестеренки в голове до рабочих оборотов, а Катя просто не мешала. Видимо, решила, что сказала уже достаточно, чтобы дальше я думал сам.
— И так ты стала одной из тех, кому достался осколок. — Я постучал по столу кончиками пальцев. — А Алекс не забрал его ни тогда, ни позже — даже когда ему уже ничто не мешало. И, подозреваю, так и не оставил никаких инструкций.
— Именно, — кивнула Катя. — А я отдала тебе.
— Олег тоже. — Я вспомнил, как прибил нашего немногословного товарища копьем к дереву. — Хоть и не совсем добровольно. Но самый первый я просто нашел… Или не просто.
— Антон, это вообще неважно. — Катя покачала головой. — Сейчас — уже неважно. Случайности иногда происходят, но даже их Алекс умеет обратить на пользу себе.
Похоже на правду — слишком уж быстро меня взяли в оборот после того, как я забрал рукоятку «Светоча» из кургана Ульва Рагнарсона. И Катя верно сказала — так ли важно, когда именно я стал частью хитрого плана — именно тогда, или еще раньше.
Когда Ингвар посадил лодку на камни.
Когда я подобрал его на острове Виг вместо того, чтобы укоротить на голову.
Когда свалился за борт и утонул, чтобы ожить в нужном месте в нужное время.
Когда отправился на север, чтобы отыскать там «Волков».
Когда Славка сидел у меня на кухне с бутылкой пива, расписывая все прелести легкого заработка на просторах виртуальных морей.
— Кать, у меня сейчас кукуха поедет. — Я тряхнул головой. — Ну нельзя же так с человеком.
— Извини. — Катя помассировала виски. — Просто не могла… не поделиться, так сказать.
Итак, что мы имеем? Несколько игроков так или иначе получили по осколку «Светоча». Я, Катя, Олег. Самого Романова можно из схемы исключить — он явно предпочитает действовать чужими руками и уже давно самоустранился из гонки. И совершенно сознательно. В срезе Катиной теории все его разговоры о «нет времени и сил» звучат, мягко говоря, неубедительно.
Ошкуя — самого странного из всех, кого мне приходилось встретить на просторах «Гардарики» — тоже можно не брать в расчет. У скальда наверняка целый ворох собственных тайн, но к «Светочу» они, похоже, не имеют никакого отношения. Он подержал осколок в руке — но только для того, чтобы отдать мне. Выключился, не успев или не пожелав поучаствовать в борьбе за всевластие.
