несмотря на то, что оставит разрушенным не один мир.
— Пошла ты, Ви! — выплевываю я. — Я в этом не участвую. И, кстати, меня завтра тоже можешь не ждать!
Я почти бегу к остановке — нужно успеть на трамвай, чтобы закатить дома скандал матери. А ведь действительно — давно я не закатывала матери скандалов!
Глава 6
Сгустившиеся сумерки распугали с лавочек всезнающих бабуль, их сменила влюбленная парочка, непонятно откуда залетевшая в наш двор. Уже на дальних подступах к подъезду слышу заливистый хохот матери, звенящий из открытой кухонной форточки. От злости и бессилия в груди останавливается сердце.
Я вваливаюсь в прихожую, задыхаюсь от клубов сигаретного дыма и мерзкого запаха чего-то жареного, и мать, перекрикивая невнятную речь собутыльников, зовет:
— Танюх, пришла? Танюх, там эта тварь белобрысая… Анжелка… коробку тебе какую-то принесла!
Меня перемкнуло. Врываюсь на кухню и ору:
— Сама-то ты кто?! Да она же ко мне в сто раз лучше, чем ты, относится!
Валя и еще пара одинаково опухших личностей пытаются меня урезонить, но я хватаю одного из них за безвольные плечи, рывком сталкиваю со стула и пинаю к выходу. Расшвыриваю вырастающие на пути живые препятствия и решительно возвращаюсь на кухню, чтобы выгнать оттуда второго.
Кажется, я впала в сумеречное состояние: только спустя пару минут после зачистки квартиры осознаю, что орала трехэтажным матом и меня трясло так, что зуб на зуб не попадал.
Валя прикрывает ладонью лицо и, вжав голову в плечи, пробегает в гостиную, а мать испуганно смотрит на меня подкрашенными синим осоловелыми глазами:
— Тань, Тань, ты чего, а? Чего?
— Не тварь она, понятно? — устало отвечаю. — А ты, мать года, завязывай уже. Достала!
В комнате меня еще долго колотит, голова гудит, в груди теснится столько всего, что нормально дышать не получается.
На письменном столе лежит плоская коробка, а в ней — ноутбук Ви, облепленный наклейками с веселыми черепушками и стразами, и бумажка с паролем от соседского Wi-Fi. С ногами забираюсь на скрипучий потертый диван, открываю ноутбук, и на экране улыбками до ушей загорается наше с Ви фото: на нем она все еще с синими волосами, но я — уже с длинными черными.
«Это подарок, — написано на обороте бумажки. — В нем все мои воспоминания о тебе. А еще мы с тобой постоянно будем на связи. Сделай себе профиль в соцсетях. Я тебя люблю, Солнце! Навсегда твоя, Ви».
До наступления ночи листаю фотки — я помню время и место появления каждой из них. Всего три папки — «2008», «2009», «2010», в которых живут счастливые мгновения моей жизни.
По рассеянности Ви не удалила с диска еще одну папку, «One Love», но в нее я не лезу.
* * *
До рассвета я не могла уснуть — вздыхала, ворочалась на жестком диване, шмыгала носом и стирала пальцами слезы со щек. Поспала лишь пару часов, пока не услышала со двора шум двигателя и хлопок автомобильной дверцы. Я тут же вскочила и в два прыжка оказалась у окна — черная машина, мигнув левым поворотником, скрылась за углом панельной пятиэтажки.
Судорожно натянув на себя красно-белый полосатый свитер Ви, ее же джинсы и красные кеды, я вылетела из дома и еще сорок минут умирала от страха в гремящем трамвае, а потом со всех ног побежала по привокзальной площади к платформе. Ви сидела на чемоданах, понуро уставившись в телефон, а тетя Анжела, прикрыв глаза от слепящего солнца ладонью, вглядывалась за склады, откуда вот-вот должен удавом выползти зеленый пассажирский состав.
Я перепрыгнула через рельсы свободных путей, забралась на перрон и нависла над Викой, закрывая солнечный свет. Она подняла голову и молча улыбнулась. Я села рядом на чемодан, тетя Анжела помахала мне, продолжая топтаться у белой линии. Я специально огляделась вокруг в надежде увидеть Че, но его нигде не было.
Получается, Ви все же сделала это.
— Как прошло? — тихо спросила я, и Ви взяла меня за руку.
— Как по нотам. — Она пыталась удержать на лице улыбку, но разрыдалась. — Я сказала, что не уверена в своих чувствах. А потом сказала, что уверена… что не люблю его и никогда не любила. А на самом деле… Ты же знаешь, как на самом деле. Я просто боюсь, что время и расстояние все испортят!
Из-за края угрюмой постройки показались нос локомотива и первые вагоны. Как ошпаренные, мы вскочили и растерянно взглянули друг на друга. Тетя Анжела подбежала к Ви, обняла ее и погладила по светлым волосам.
— Ну, вперед, ребенок. Учись там, слушайся папу. Я приеду, как только начнется отпуск…
Ви выдала еле живую улыбку, схватила рюкзак и чемодан, вскользь поцеловала меня в щеку и быстро шепнула:
— Я люблю тебя. Не забывай меня, ладно? Я вернусь!.. Ладно?
— Ладно! — громко отозвалась я, хотя была близка к обмороку.
— Мамуль, не забывай про Таню! — Ви снова сорвалась на плач, тетя Анжела подняла чемодан и подтолкнула Ви к двери нужного вагона.
Я осталась на перроне, и солнце, словно прожектор, грело меня со всех сторон. Засунув руки в карманы, развернулась и медленно побрела. Я шла к навесному мосту — поднялась по сотне ступенек, направилась к другой стороне, а куда дальше — не имеет значения.
Взгляд равнодушно скользил по лицам людей, которые спешили с баулами и узлами к подошедшей пригородной электричке; по зеленым кронам тополей, по белым облакам в голубом небе, пока не замер на бледном осунувшемся, но все еще идеальном лице. Знакомому всему городу.
Че подмигнул мне.
С усилием отвела взгляд и, рассматривая камешки, сиявшие в черном гудронном покрытии под ногами, быстро прошла мимо.
Глава 7
— Солнце, постой! — раздается за спиной голос, который я миллион раз слышала из телевизора Ви.
Словно наткнувшись на невидимую стену, резко торможу и оборачиваюсь:
— Как ты меня назвал?
Че возникает
