— Я слышал, что еще один из моих сыновей пополнил ряды великих персидских воинов, — объявил он.
Гости зааплодировали. Дастан вышел вперед и, опустившись на колени перед царем, склонил голову.
Шараман взял сына за подбородок и приподнял голову.
— Нам очень не хватало тебя, отец, — тихо сказал ему Дастан. Этот разговор не предназначался для чужих ушей — только для них двоих, отца и сына.
— Я молился за тебя и твоих братьев, Дастан, — ответил Шараман. — Семейные узы между братьями — это меч, который оберегает наше государство. Я хочу, чтобы этот меч всегда оставался крепким.
Дастан опустил глаза. Отцу наверняка доложили о том, что его младший сын ослушался приказа Таса.
— Я понимаю, отец, — ответил юноша. — Просто мне подумалось, что мои действия спасут многих наших людей от ненужной гибели.
— Так поступил бы хороший человек, — ответил царь. — Но великий человек сделал бы по-другому. Он бы добился того, чтобы штурма не было вообще. Великий человек помешал бы делу, которое он считает неправильным, невзирая на то, кто отдал приказ. В тот давний день на площади я увидел мальчика, способного стать не только хорошим, но и великим, — продолжал Шараман, вспомнив день, когда он спас Дастана. Царь пристально посмотрел на сына. — Скажи, Дастан, я не ошибся в своих надеждах?
— Я был бы рад сказать тебе это, отец, — прошептал Дастан. Тяжесть отцовского вопроса легла на его плечи невыносимым бременем.
Шараман улыбнулся:
— Когда-нибудь непременно скажешь. Но по-своему.
Он обнял Дастана, и гости снова зааплодировали. Дастан в ответ тоже обнял отца. Потом вспомнил о подарке, который передал ему Тас.
— Прими дар от своих сыновей, — сказал он с улыбкой и протянул отцу сверток. — Это молитвенная мантия аламутского верховного жреца.
Царь тоже улыбнулся. Он развернул ткань, показал подарок своим подданным, потом накинул на плечи.
— Чем мне одарить тебя в ответ? — спросил он сына.
Дастан сделал знак Рохаму, и тот подвел к царю принцессу Тамину.
— Это принцесса Тамина, — представил он красавицу. — Тас хочет заключить союз с ее народом, женившись на ней.
Дастан заколебался. Страшно подумать, на какое злодейство ему придется пойти, если царь отвергнет просьбу Таса.
— Всем сердцем надеюсь, что вы дадите Тасу свое разрешение, — искренне добавил Дастан.
Царь поглядел на Тамину. В ее огромных глазах пылали гнев, гордость и скорбь.
— За все годы моих долгих странствий мои глаза никогда не видели города столь прекрасного, как Аламут, ваше высочество, — сказал Шараман.
— Он был еще прекраснее, пока на него не нахлынули орды ваших неотесанных болванов, — ответила принцесса.
По залу прокатился ропот, гости в ужасе переглядывались. Дастан сверкнул глазами на дерзкую принцессу. Не такому «смирению» призывал он.
— Но всё равно спасибо, что заметили, — добавила Тамина.
Но Шараман, в отличие от гостей, не обиделся на принцессу. Он счел ее смелой и благородной. Те же качества он много лет назад разглядел в Дастане… И тут у царя возникла неожиданная мысль.
— Из нее получится прекрасная царица, — сказал Шараман. — Но у Таса и так уже достаточно жен. — Он в упор посмотрел на Дастана. — Если тебя в покоях будет ждать такой бриллиант, ты не станешь очертя голову бросаться в рискованные затеи, — продолжал он. — Принцесса Аламута станет твоей первой женой. Что скажешь, Дастан?
Юноша лишился дара речи.
Шараман обернулся к своим приближенным:
— Мой сын храбро вступает в бой с сотней врагов, но на пороге свадьбы онемел от страха. У кого повернется язык назвать его неразумным?
Гости рассмеялись, Шараман тоже. Но через мгновение его смех перешел в мучительные крики.
— Мантия, — стонал царь. — Жжет!
Гарсив бросился к отцу и стал стаскивать с него злосчастное одеяние. Но едва он прикоснулся к ткани, пальцы обожгло как огнем. Он с криком отдернул руки.
— Помогите нам, боги! — вскричал Низам. — Мантия отравлена!
Гарсив вспыхнул от ярости:
— Эту мантию дал ему Дастан!
Юноша с криком подскочил к отцу, приподнял его голову ладонями.
— Дастан. — Царь с мольбой заглянул в глаза младшему сыну. — Почему?
— Отец, нет!
Но было поздно. Царь Шараман испустил последний вздох. Не колеблясь ни секунды, Гарсив обернулся к страже:
— Взять его! Он убил отца!
Загрохотали тяжелые шаги — это стражники бросились к Дастану. Но тот, оглушенный горем, стоял как вкопанный. Только смотрел на мертвого отца, и его сердце разрывалось от боли.
Его друг и помощник Бис храбро бросился вперед, обнажил саблю и закрыл принца от опасности.
— Бегите! — крикнул Бис. — Бегите!
Но Дастан по-прежнему не двигался с места. Бис силой поднял юношу на ноги и толкнул к двери — и в этот миг его пронзило копье. Верный Бис со стоном рухнул наземь.
Гибель лучшего друга вывела Дастана из забытья. Он вытащил аламутский Кинжал и стал в ярости размахивать им. На миг показалось, что победа достанется ему, но потом на принца из-за спины набросился еще один стражник. К счастью, принцесса Тамина была наготове — она огрела не в меру ретивого воина тяжелой вазой по голове.
Со своего места девушка хорошо видела всё, что произошло в парадном зале. Если Дастан спасется бегством или погибнет, она навсегда останется без Кинжала. А этого допустить принцесса не могла. Если ради Кинжала придется прийти на помощь юноше — что ж, она готова.
Дастан, удивленный поступком Тамины, на миг замешкался. Но только на миг. Потом он обвел взглядом зал в поисках путей к отступлению. Нет, дорогу к дверям преграждает слишком много народу. Придется бежать через окно.
Он выскочил — Тамина прыгнула за ним. Оба пролетели по воздуху и с громким плеском упали в фонтан.
— Что ты затеяла? — удивленно спросил Дастан, поднимаясь из воды. Он не понимал, почему она последовала за ним. Неужели ей так сильно не хочется замуж за Таса?
— Хоть ты и овладел городом, — сказала ему Тамина, — ты всё равно не знаешь всех его секретов. Я помогу тебе выбраться!
Дастан не хотел, чтобы Тамина шла с ним, — боялся, что она замедлит его бегство. Но в ее словах была истина. Он поднял глаза и увидел: из окна третьего этажа выглянул Гарсив. Спорить было некогда. Дастан кивнул в знак согласия.
Они пробежали через двор и свернули в проулок, ведущий к конюшням, где Гарсив и его конница поставили своих скакунов. Торопливо отпустили всех коней, кроме одного. Акш, знаменитый жеребец, когда-то принадлежавший царю, а теперь перешедший к Гарсиву, был самым быстроногим во всей Персии.
Через мгновение они галопом мчались на Акше по секретным туннелям, идущим под городскими улицами. Дастан оглянулся и с радостью увидел, что погони нет. Но когда он повернул голову вперед, то вскрикнул от ужаса: они неслись прямо на закрытые ворота.
Принц вжался в седло, готовясь к удару. Но Тамина ловко вытащила у него из-за пояса саблю, широко размахнулась и ударила по невидимому рычагу.
Ворота раскрылись, Акш выскочил из туннеля. Дастан облегченно вздохнул. Через минуту беглецов окутала непроглядная пустынная ночь. Аламут остался далеко позади.
Глава седьмая
Дастан и Тамина много часов скакали через пустыню и остановились на берегу ручья.
Без всякого сомнения, с первыми лучами солнца Гарсив отправит по их следам отряд своих воинов. Но сейчас, хотя бы ненадолго, беглецы очутились вне опасности.
Говорить не было сил — оба лишь с трудом могли дышать. Акш припал к воде и жадно пил. На поверхности воды играли блики лунного света, в воздухе стояла приятная свежесть.
Дастан опустил руку в ручей и наслаждался мягкими прикосновениями прохладных струй. Юноша прикрыл глаза и погрузился в размышления.
— Дастан, — неуверенно окликнула его Тамина. Юноша не отозвался, и она повторила его имя.
Наконец он заговорил:
— Этот ручей впадает в реку, текущую через Назаф. В его водах омоют тело царя.
Тихие слова Дастана были исполнены боли. Тамина внимательно поглядела на юношу.
— Ты скорбишь об отце, которого сам же убил? — спросила она, удивленная его печалью.
Дастан поднял голову. В его глазах сверкали гнев и боль.
— Я не убивал отца.
Тамина не произнесла ни слова. Она видела, что юноша говорит правду.
Дастан заметил на руке у принцессы рану и машинально стал ее промывать. Он готов был делать что угодно, лишь бы отогнать грустные мысли. Юноша достал из седельной сумки кусок ткани, чтобы перевязать руку.
— Зачем ты взвалила на себя еще и мои невзгоды? Тебе что, своих бед мало? — спросил он у Тамины.
— Я видела, как ты смотрел на меня, когда к моему горлу приставили клинок, — тихо промолвила она, вспоминая их первую встречу, когда Тас велел своим стражникам прикончить ее. — Ты был готов рискнуть жизнью ради меня. Я прочитала это в твоих глазах.
