— В горах за Аламутом скрыт Храм Хранителей, — сказала принцесса. — О нем никто не знает, только жрецы. Это единственное место, где Кинжал будет в полной безопасности.
Дастан пропустил ее слова мимо ушей. Его упрямство сводило ее с ума. Глядя на бурю чувств, отраженную у него на лице, принцесса подумала: надо попробовать еще раз. Может быть, ей удастся достучаться до него.
— Дастан, — ласково произнесла она. — Как ты думаешь, почему отец в тот день взял тебя с улицы?
Дастан наконец обернулся к ней и ответил:
— Наверно, он испытывал ко мне какие-то чувства.
— Гораздо более глубокие, чем любовь. Он разглядел, что боги предначертали тебе великую судьбу.
Дастан громко расхохотался, запрокинув голову.
— Я верю только в то, что могу увидеть своими глазами и подержать в руках, — успокоившись, ответил он.
Тамина вздохнула. Ей так и не удалось разубедить его, а время было на исходе.
— Умоляю, перестань думать о том, кем ты был когда-то. Спроси себя: «Кем я должен был стать?»
Дастан молчал. Вопрос Тамины напомнил ему последние слова, которые сказал ему отец. Неужели ему суждено стать великим человеком? Понять это поможет только Низам.
— Если хочешь оставаться рядом со своим драгоценным Кинжалом, — сказал он Тамине, выходя из задумчивого забытья, — помоги мне попасть в Аврат.
Тамине ничего другого не оставалось. Она повела юношу в Аврат.
Глава десятая
Как ни опасен был путь через Долину Рабов, пробираться по улицам Аврата оказалось еще опаснее. В городе было полным-полно солдат, и если бы кто-нибудь узнал Дастана или Тамину, их бы тотчас же арестовали.
Пока Тамина щелкала орехи и угощала ими какого-то важного сановника, Дастан храбро пробирался вдоль погребальной процессии. Улучив момент, он засунул под седло дядиной лошади записку. В ней он просил Низама встретиться возле конюшен у выхода с базара, в тихом закоулке подальше от шумных людских толп. Через несколько часов юноша прибыл на место встречи. Тамина спряталась в тени, напрягая слух, чтобы не пропустить ни единого слова из разговора.
— Напрасно ты пригласил меня сюда, — сказал дядя, увидев племянника.
— Мне ничего другого не оставалось, — ответил Дастан, с радостью разглядывая знакомое лицо визиря. — Я не убивал отца. Ты же знаешь, я ни за что не совершил бы такое преступление.
— Твои поступки говорят иначе, — сурово проговорил Низам.
— А что я мог поделать? Только бежать. Эту мантию вручил мне Тас. Он своими руками пропитал ее ядом.
И Дастан рассказал дяде о своих догадках. Низам выслушал его с недоверием.
— Истинные причины нападения на Аламут были совсем другими! — продолжал Дастан. — Тас стремился к власти. Он искал не кузницы, а волшебный песок, который питает силой магическое оружие.
Низам прищурился:
— За этим ты и позвал меня сюда? Магическое оружие? — Его голос был полон презрения, но в глазах горел странный восторженный огонек.
— Волшебный Кинжал — вот из-за чего Тас напал на Аламут! — ответил Дастан и, отогнув полу плаща, достал из рукава длинный сверток. Но, развернув материю, он вскрикнул от удивления: магическое оружие, которому полагалось там быть, исчезло. На его месте лежали щипцы для колки орехов.
— Это что, шутка? — возмутился Низам.
— Дядя, клянусь, он был здесь! — вскричал Дастан.
— Тогда где же оно, твое хваленое доказательство? — поинтересовался Низам.
С бешено колотящимся сердцем Дастан обернулся туда, где только что стояла Тамина. Но девушки и след простыл. Дастан застонал от бессильной ярости. Наверняка это она стащила Кинжал и теперь держит путь к этому своему Храму Хранителей, о котором столько говорила! Вдруг он пригляделся к Низаму и заметил странную вещь.
— Дядя, — сказал Дастан. — У тебя руки обожжены.
— Да, потому что я пытался сорвать отравленную мантию с твоего отца, — ответил Низам.
Дастан вспомнил день смерти отца. Перед его глазами проплыли все подробности той страшной сцены. И ни на миг дядя не прикоснулся к мантии, ни разу не попытался ее сорвать. А значит, он мог обжечь руки ядом только в одном случае — если сам пропитывал одеяние!
— Что с тобой, Дастан? — спросил Низам.
Выходит, предатель — Низам. Дастану случайно удалось раскрыть заговор, найти человека, который стоит за хитросплетением злодейств. Юноша бросился бежать. Метко пущенная стрела оцарапала ему бок. Он оглянулся — повсюду кишели солдаты. Он попал в засаду!
Но сейчас, в отличие от Аламута, он не мог рассчитывать на помощь Тамины. Впрочем, он в этом и не нуждался. Аврат — один из главных городов Персидской империи, и каждый принц с детства знал его вдоль и поперек.
Дастан молниеносно вскарабкался на крышу. Там, наверху, он прекрасно себя чувствовал, хорошо ориентировался и мог передвигаться хоть по всему городу, оставаясь недоступным для других. Вспомнив давние годы, когда он служил на посылках, Дастан ловко помчался по крышам. Лучники осыпали его градом стрел, но он не только увертывался от них, но и успел перехватить две стрелы прямо на лету.
Дастан мысленно вернулся во времена, когда он был простым уличным мальчишкой. В те годы ему приходилось воровать, чтобы не умереть с голоду, и он привык жить в двух шагах от опасности. В прежние времена ему всегда удавалось перехитрить солдат. Теперь ему предстояло заняться тем же самым.
Но один из преследователей и не думал сдаваться. Это был Гарсив. Низам рассказал ему о случившемся, и храбрый воин не медля пустился в погоню за братом.
Братья встретились. Гарсива переполнял гнев за то, что младший брат в Аламуте ослушался его приказа, к тому же ему не терпелось отомстить за смерть отца. Старший брат жаждал крови. Он обрушил на Дастана всю силу своей ненависти и горя.
Поначалу Дастан пытался саблей отражать удары, но боевая секира опытного воина была слишком тяжела, и Гарсив мастерски владел ею. Дастан понял: единственный путь к спасению — перехитрить брата.
Отчаянным усилием он пробился к резной деревянной лестнице, ведущей во внутренний двор. Ярость Гарсива разгоралась всё сильнее. При каждом ударе в воздух взлетали щепки.
— Видишь, братишка, нынче мы деремся не на палках, — с угрозой произнес Гарсив.
— Я не убивал отца! — вскричал Дастан.
— В таком случае да простит тебя бог, — взъярился Гарсив. — После того, как твоя голова падет с плеч.
Воин замахнулся для решающего удара, но в последний миг Дастан увернулся, секира глубоко вонзилась в дерево и застряла.
Гарсиву никак не удавалось высвободить лезвие. Он был беспомощен и открыт для атаки. Дастан ухватился за балку, взмыл в воздух и с силой лягнул брата в голову.
Гарсив тяжело осел наземь, уверенный, что брат намеревался его прикончить. Но Дастан ни за что бы не пошел на это. Он любил старшего брата и не желал причинять ему вреда.
Дастан с колотящимся сердцем стремглав бросился прочь из города. Надо найти Тамину и Кинжал. Тогда он сможет доказать свою невиновность.
* * *
Гарсив нетерпеливо мерил шагами царский шатер. За роскошным резным столом обедал Низам.
— Ему не уйти из города! — вскричал Гарсив.
Низам прожевал кусок мяса и ответил:
— Наверняка уже ушел.
До Гарсива дошло, что Низам прав.
— Я тебя подвел, дядя.
— Съешь что-нибудь, — посоветовал Низам, указав на нетронутую тарелку племянника.
Гарсив покачал головой.
— Вот что мне пришло в голову, — продолжил он. — Почему Дастан пришел в Аврат, хотя прекрасно знает, что здесь его ждет опасность?
— Я тоже об этом задумывался, — прогудел совсем рядом чей-то голос.
В шатер вошел Тас, облаченный в роскошные одежды персидского царя.
— Я думал, ты остался в Аламуте, — сказал Гарсив.
Тас подмигнул брату:
— Неожиданно менять свои решения — одна из привилегий царской власти.
Низам вымученно улыбнулся:
— Приятная неожиданность.
— Расскажи о Дастане, дядя, — потребовал Тас.
Низам покачал головой:
— Я хотел избавить тебя от ненужных подробностей. — Визирь заглянул в глаза Тасу и солгал: — Дастан намеревался поднять восстание.
— Он хочет захватить трон? — с удивлением спросил Тас.
— Боюсь, что да, ваше величество, — ответил Низам. — Это трудно выразить словами. Но если ты отдашь Дастана под суд, ты только привлечешь к нему ненужное внимание. Мой совет — действуй без суда и следствия.
Гарсиву этот совет показался странным, он искоса поглядел на брата. Тас кивнул. Ему это тоже показалось странным.
— Дядя, мы всегда рады следовать твоим советам, — ответил Тас. — Но, каковы бы ни были преступления Дастана, публичный суд над ним более приличествует справедливому царю, каким я намереваюсь стать. Сильному, но уважающему закон. Мы не дикари.
