Попытавшись вывернуться из его рук, добилась только одного – он еще крепче ее обхватил.
Незнакомец наклонился к ней и тихо спросил:
– Сколько можно бегать?
– Милорд, отпустите меня, пожалуйста! Вы меня с кем-то путаете!
– Нет, не путаю.
– Кто вы? – Свон испугалась и опять попыталась вырваться, ей даже удалось развернуться в его руках. Но незнакомец обнял ее за талию и прижал к себе спиной. Другой рукой он медленно снял с нее чепец, и выпустил каскад волос на волю.
– Тише-тише, успокойся, – у самого уха прошептал он и поправил прядь волос, мешающую ему видеть профиль Свон.
– Кто вы? – повторила с нарастающим беспокойством Свон.
– Разве не ты вечером купалась в реке?
Услышав, что она задержала дыхание, добавил с сожалением в голосе: – Прости, я думал, что ты тонешь. Не знал, что научилась плавать.
Свон повернула к нему лицо, стараясь рассмотреть, кто же стоит за ее спиной, но добилась одного. Ее поцеловали. В губы. Нежно и сладко.
Она была так ошеломлена, что даже не подумала сопротивляться. Поэтому не заметила, как ловко ее развернули и прижали к стене, удерживая руками лишь лицо, чтобы было удобнее целовать.
Но что творилось с ней? Этого Свон не смогла бы объяснить и под угрозой смерти! Ее бесстыжие руки сами обвили шею незнакомца. А бестолковая голова начала кружиться. А сердце – предатель забилось от непонятного восторга.
Когда в легких не осталось воздуха, ее губы отпустили. Мужчина сделал глубокий вдох, а на выдохе поцеловали в висок. Было щекотно и приятно. Он тихо засмеялся, словно радовался, что укротил ее. Ах, так!
Мужчина никак не ожидал, что она юркнет вниз. Схватив с земли свой чепец, Свон кинулась прочь. Но услышала за спиной громкий смех.
– Далеко не убежишь! Все равно поймаю!
Свон бежала быстро и не сразу поняла, что за ней никто не гонится. Какие чувства бушевали в ее душе этот момент? Облегчение или разочарование? Сердце замирало одновременно и от страха, и от воспоминаний о ее первом поцелуе. А с кем она целовалась? Только с ней могло такое приключиться! Испытать удовольствие от поцелуя с человеком, которого не только не знаешь, но даже не видела лица! Может она одна из падших женщин, о которых шепчутся на кухне?
Уже спокойным шагом, но поминутно оборачиваясь, она дошла до сторожевой башни. За ней находилась укромная беседка, о которой знали только обитатели замка. В закрытом от любопытных глаз месте можно было спрятаться – гостям замка сюда не добраться.
Рассудив, что беседка самое подходящее место, чтобы переждать, Свон двинулась в сторону цветущего шиповника, росшего высокой стеной. Никто не догадывался, что сбоку существует проход, а за ним чудесная лужайка с ручьем и тенистой резной беседкой, увитой плющом.
Когда Свон нырнула в зелень, по шороху поняла, что кто-то тоже выбрал уединенное место. Она хотела развернуться и уйти, но в темноте раздался жалобный стон. Свон как могла тише подкралась к беседке. Всхлипы раздавались за ней.
Свон стало жалко плачущего человека, и она подошла ближе. На траве, не смотря на белый камзол, сидел Дак. Его полную фигуру трудно было не узнать даже в темноте, освещенную только луной.
Увидев, что к нему кто-то приближается, Дак попытался встать, но не получилось. Под тяжестью веса рухнул назад и от стыда и неловкости опять заскулил. У Свон разорвалось сердце. За время разлуки забылись обиды, нанесенные им, и теперь плач восемнадцатилетнего парня болью отзывался в ее душе.
– Тише, Дак, не пугайся! Это я, Свон! – она сняла чепец и подошла ближе.
Толстяк затих, всматриваясь в серую фигуру, потом пришло узнавание.
– Свон, родная, где ты была? Я все эти дни ждал, что ты придешь. А ты не приходила. Забыла меня…
Дак протянул руку, и когда давняя подруга взяла ее, потянул к себе. Не грубо, осторожно. Она села рядом, рука осталась в его потной ладони.
– Посиди со мной. Мне так плохо. Только тебе было до меня дело, а когда нас разлучили, я остался совсем один. Братья и сестры злые, мама иначе как дураком не называет, а для папы я неудачный сын.
И он опять заплакал, размазывая слезы по лицу и сморкаясь в объемное жабо рубашки. Совсем, как тогда, пять лет назад.
– Я иногда жить не хочу. Вот пойти бы и утопиться в речке!
Помолчал. Его большой палец нервно гладил ее ладонь. Свон чувствовала себя неловко, но не решалась выдернуть руку.
– Умирать страшно? – Дак повернул к ней лицо. В темноте оно казалось большим, белым, – Ты же тогда тонула. Помнишь?
– Помню. Страшно.
– Хорошо, что ты выжила. Я переживал, плакал. Братья тогда тоже испугались. Отец сказал, если бы ты умерла, он лишился бы поста и нас всех выслали бы в замок Дохо. Это на севере. Там плохо.
– За что меня бросили в реку?
– Ты их опозорила. Они решили над тобой подшутить.
– Подшутить?! Я чуть не умерла, а они шутили!
– Папа тоже так кричал. Знаешь, они не думали, что ты утонешь. Собирались посмеяться над тобой, когда ты вернешься, словно мокрая курица. А оно вон как вышло. Папу заставили забрать нас в столицу, поставили условием, что тебя больше никто не тронет.
– Условие? Чье условие?
– Наследника. Он видел, кто тебя в воду бросил. Всех четверых опознал.
– Четверых? Сестры тоже участвовали?
– Да. А ты не знала? Папе пришлось дать клятву. И теперь мы полностью во власти Эдуарда.
– Эдуарда?
– Да. Наследного принца Эдуарда. Через три дня состоится бал, а после него сестра выйдет замуж за барона Гобблера. Он старый и противный. Но так пожелал принц. Силинда бесится, но ничего поделать не может. Отец говорит, что этот брак в интересах государства. Скоро я останусь один. Чарити тоже выйдет замуж, а братья пойдут служить в армию. Они бы еще пять лет назад там оказались, но мама притворилась тяжелобольной и им дали отсрочку. Тогда их отправили учиться. Первое время близнецы держались, не бедокурили, но потом стали еще хуже. Если не отправлялись на гулянку, то развлекались, унижая меня.
Вдруг Дак отвлекся, вытер рукавом нос и посмотрел в небо.
– А ты ангелов видела, когда тонула? Я бы на ангелов посмотрел. Вот бы они меня с собой взяли! Как думаешь, если умру, могу ангелом стать? Я ведь ничего плохого не делал. Ну, разве, тебе. Прости меня, Свон. За все прости. А от близнецов держись подальше. Им хоть запрещено к тебе приближаться, но ты их знаешь…
Свон все же высвободила руку, под предлогом, что нужно надеть чепец. Только она поднялась, собираясь уйти, со стороны входа в беседку послышались голоса. Она опять присела рядом с Даком. Выходить сейчас было неудобно: трудно объяснить, что она делала в кустах с хозяйским сыном.
Между тем в беседку зашли двое – мужчина и женщина. И они целовались. Шепот мужчины прерывался тихим смехом женщины. Шуршание множества юбок сопровождалось поскрипыванием одного из трех диванов, установленных в беседке
– Ты уверен, что нас никто не увидит?
– Да, это место мало кто знает. Слуги сюда не придут, а остальные заняты гостями. Я так скучал.
Опять звук поцелуев.
– Но ты хотел поговорить о чем-то важном? – женщина отстранилась и даже попыталась встать. Но мужчина вернул ее на место.
– Успеем. Сначала о нас, любимая. Надеюсь, вся эта дурацкая история не разлучит нас? Вспомни, как долго мы вместе. И как крепко связаны.
– Да уж, – голос дамы стих, будто она поникла. – О таком не забудешь. А если и случиться, ты обязательно напомнишь.
– Ну, о чем ты, дорогая? Я только о своей любви к тебе! Только о любви! Надеюсь, твои чувства остались прежними?
Женщина, как эхо, повторила, – Остались прежними…
Потом мужчина прижался к спутнице и, целуя, опрокинул ее на диван. Она слабо отбивалась, но он не позволил подняться. Одной рукой удерживая любовницу, другой стал задирать юбки.
Свон с Даком сидели тихо, как мыши. Но лицо кавалера было направлено в их сторону, и он мог обнаружить нечаянных свидетелей в любой момент.
Свон находилась в растерянности. В беседке парочка, совершая ритмичные движения, сопровождала их тихими стонами. Девушка зажала уши руками, чтобы не слышать звуки единения любовников. Посмотрела на Дака и поняла, что с ним что-то происходит: он сидел, обхватив голову руками и тихо раскачивался. Когда Свон осторожно дотронулась до его плеча, вздрогнул.
– Боже! – прошептал он. – Боже!
В беседке между тем уже оправляли одежду.
– Теперь, когда ты получил, чего желал, объясни, зачем позвал? – раздраженно шептала тайная любовница, будто не она смеялась, принимая ласки, несколько минуту назад.
– Я хотел поговорить о нашем сыне, – начал мужчина.
– О нашем?! – почти закричала женщина, – Я просила забыть об этом! Ты обещал даже не заикаться! И что теперь?
– Теперь он возобновил преследование своих братьев и сестер. Ему нужно объяснить, что они – родная кровь. Я хочу его остановить, пока не поздно!
