Я фыркнул.
– Как я уже говорил, по моему опыту, дети, – многозначительно посмотрел он на меня, – обычно задевают тех, кто страдает в своей семье.
Я прикрыл глаза.
Мистер Эллиот прочистил горло.
– Как ты знаешь, у нас в школе большие возможности. Я знаю, может показаться неловким просить о помощи, но...
Я откашлялся и скрестил руки на груди.
– Мне не нужна никакая помощь.
Уголки его рта слегка упали.
– У нас есть хорошие психологи, которые могут помочь тебе превратить эту агрессивную энергию в нечто продуктивное. Необязательно идти по пути разрушения.
Продуктивно – это снова разбить нос Дуайту.
– Послушайте, мистер Эллиот, у меня нет проблем. Я понятия не имею, о чем вы говорите.
Это была вопиющая ложь. И мы оба об этом знали. Все в школе Бэтл-Фоллс знали это. Как еще можно объяснить, что моя одежда воняет алкоголем – не только моим, клянусь – и эта агрессия? Конечно, некоторым девушкам нравился такой образ – «сломленный бунтарь». Но, честно говоря, я бы все отдал, чтобы быть нормальным. Просто обычным занудой. Другим Дуайтом... ну, может не им. Он придурок.
– Понимаю... – Голос мистера Эллиота стих, и он поднял глаза на меня. В них определенно была жалость, которую я ненавидел больше всего на свете. В любом случае я бы предпочел ненависть жалости. Он постучал пальцами по столу и вздохнул. – Как бы мне ни было больно это говорить, я даю тебе последний шанс.
Я удивленно поднял брови.
– Что вы имеете в виду?
– Если и на этот раз ты все испортишь – придется уйти, – пояснил он.
– С выпускного? – Я знал, что хожу по тонкому льду.
Но мысль, что меня волнует какой-то дерьмовый танец, очень веселила.
Его глаза сузились.
– Из этой школы, мистер Тайлер.
Я облизнул губы, изо всех сил стараясь сохранить спокойное выражение лица. Школа вызывала только негативные чувства, но я не мог быть выгнан. Куда я пойду? Что буду делать? Вряд ли мой дорогой папаша примет меня с распростертыми объятиями. И я уверен, на все сто процентов, что не захочу проводить двадцать четыре часа в сутки со своей матерью.
– Хорошо... что мне нужно сделать, чтобы остаться?
– Не попадать в неприятности! – Он развел руками, как будто это была самая очевидная вещь в мире.
Без гарантий.
– Как угодно.
– Это еще не все, – добавил он.
Я опустил голову и молча застонал.
– Я знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Я хочу, чтобы ты вызвался добровольцем на школьную деятельность.
– Подождите, что? – Я схватился за подлокотники и наклонился вперед. – Я, должно быть, ослышался? Вы хотите, чтобы я участвовал во внеклассных занятиях?
Он раздраженно покачал головой.
– Полагаю, единственный способ научиться уважать наше учреждение – это занять часть твоего свободного времени. Видя, как твои оценки удивительно удовлетворительны...
– Что, вы действительно думали, что я такой тупой? – я сорвался от досады.
Его челюсти сжались.
– Не заставляй меня жалеть, что я дал тебе этот шанс, Джесси.
Я сжал губы и отвернулся. Изгнание в этот момент не казалось таким уж плохим.
Он глубоко вздохнул и сказал:
–Уверен, тебе нужно какое-то дополнительное занятие. Так, я убежден, ты будешь держаться подальше от неприятностей. Думаю, работа в школе пойдет на пользу. Научит ответственности.
– Другого варианта нет? – я спросил нерешительно.
Он отрицательно покачал головой.
– Предлагаю тебе начать искать клубы для регистрации. Они быстро заполняются.
– Удивительно, – пробормотал я.
Это полный отстой. Мало того, что придется терпеть школу в обычные часы, теперь еще нужно будет остаться после этого? Как хреново!
Очень довольный собой, мистер Эллиот нацарапал несколько слов в моей папке и захлопнул ее.
– Сделай все правильно, и я могу подумать о том, чтобы пустить тебя на выпускной.
– Я думал, мы уже решили, что школьные танцы – это фигня.
– Удачи. – С этими словами мистер Эллиот переключил внимание на компьютер.
Разговор был окончен.
Покачав головой, я встал и вышел за дверь.
– Доброволец? Школьный клуб? – Стефани рассмеялась, снова сверкнув своими уродливыми скобами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я сузил глаза, ожидая, пока она успокоится. Но уже через минуту фырканья, истерического хихиканья и слезящихся глаз, я повернулся к Рокки и вздохнул.
– Это чушь собачья.
– Ну, ты легко отделался, – ответила она, удивляя меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Зачем надо было начинать ссору с Дуайтом с самого начала? Это за гранью глупости.
«Потому что он пригласил тебя на свидание? Мы оба знаем ответ на этот вопрос. Да ладно, Рокки».
Я зарычал.
– Затем, что он пытался задеть меня с первого курса. Макание головой в унитаз в девятом классе, удары в лицо и оскорбления в выпускном. Я больше не хочу это терпеть, Рокки. Я просто не могу.
Стефани, наконец, успокоилась. Мы с Рокки разраженно посмотрели на нее. Вытирая слезы с глаз, она спросила:
– Так в какой клуб ты пойдешь? Французский? Дебаты? А как насчет водного поло? Я уверена, что эти банановые шорты будут очень мило смотреться на твоем маленьком дружке. О, подожди, может он не такой уж и маленький? Я слышала разные истории.
– Заткнись, дура, – пробормотал я.
– А если ты вступишь в Арт-клуб? – подключилась Рокки.
Ее щеки покраснели – не заболела ли она?
– Я сомневаюсь, что мои успехи в граффити и вандализме считаются искусством, Рокки. Спасибо, что подумала об этом. – Засмеялся я.
– Серьезно. Мы всегда ищем моделей.
Стефани толкнула Рокки под ребро.
– Ах, ты просто хочешь, чтобы он позировал голым, чтобы тоже увидеть его дружка.
Рокки и я одинаково посмотрели на нее.
– Разве я не попросил тебя заткнуться?
К моему удивлению, у Стефани не нашлось удачного ответа. Она просто пожала плечами.
– Просто пытаюсь развеселить тебя немного.
– У тебя не получилось. – Чувствуя непреодолимую потребность как-то снять напряжение, я выпалил: – Знаешь, что? Может быть, я и возьму арт. Будет неплохо, учитывая, что у меня там есть друг.
Рокки странно на меня посмотрела.
– Тогда встречаемся после школы. Если ты действительно хочешь пойти со мной.
– У меня нет выбора, – выдохнул я.
– Хорошо, друг. Тогда до скорой встречи.
Стефани фыркнула, покачав головой.
Я стучал коленом о деревянный стол, заставляя его дрожать. Рокки слегка прижала рукой мое бедро.
– Перестань.
– Ничего не могу поделать, – прошептал я. – Не могу сидеть спокойно, когда хочется сбежать.
Ее глаза мерцали, левый уголок рта пополз вверх от удовольствия.
– Может быть, ты нервничаешь?
– Нервничаю? Нет, я никогда не нервничаю. – Я огляделся и вытер потные ладони о джинсы.
– Правда? Ты не очень хорошо скрываешь это. – Она тихо хихикнула и посмотрела на класс. –Уверяю, здесь не о чем беспокоиться. Кроме того, я с тобой. Все будет хорошо. – Она сделала паузу. – И я обещаю, что тебе не придется раздеваться.
Я покраснел и быстро отвернулся. Увидев класс, я понял, что не узнаю и половины студентов, заполнивших комнату. Одна группа мажоров смотрела на меня, как на какое-то дикое животное, которое только что выпустили из клетки.
– Иногда я не понимаю людей, – прорычал я себе под нос.
– Что ты сказал? – спросила Рокки, усердно точа карандаш.
– Ничего. Забудь. – Я покачал головой и обратил внимание на трещины в пластиковом переплете.
Провел руками по острым синим краям и вздохнул. Эти богатенькие детки ничего не знают о том, чтобы пользоваться одними школьными принадлежностями каждый год. Не знают, каково это – использовать скотч для картонной подложки или находить новые винты для металлических застежек. Я был для них как дикарь. Нельзя винить их за то, что они пялятся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мне уже захотелось встать и уйти, но тут в комнату вошла маленькая молодая женщина с яркими волосами кукурузного цвета. Ее кожа оттенка слоновой кости блестела под люминесцентными лампами. Если бы не причудливая мультяшная улыбка на лице, она была бы довольно возбуждающей. У нее была эта сексуальная привлекательность библиотекарши, в комплекте с черными очками, которые сидели на ее веснушчатом носу, готовые к прыжку с трамплина.
