– Непременно! – Друг послал мне воздушный поцелуй. – На всякий случай захвачу и свои лыжные палки.
– Счастливо!
– Буду на связи!
– Рональду привет! – бросила я на прощание.
– Поцелую его от тебя!
Во избежание недоразумений стоит пояснить: Ронни – пушистая, как облачко, белоснежная морская свинка, которую родители подарили ему на Новый год. Чтобы вы понимали: врач рекомендовал им для реабилитации сына, который часы напролет проводит за компьютером из-за ведения блога, завести домашнего питомца. Так как собаку нужно выгуливать, а они целый день на работе, то морская свинка показалась им отличным выходом из положения.
Примерно тем же руководствовалась и моя мать, когда притащила в дом черного как ночь и мохнатого до безобразия щенка ньюфаундленда. Так у меня появился Дрисс. Вот только с выгулом, как вы понимаете, у нас проблемы.
Связь прервалась, и я услышала, как хлопнула входная дверь. Значит, Софья вернулась из школы.
Обычно я вижу, как она проходит через калитку, но сегодня сестра промчалась так молниеносно, что я даже не заметила ее появления. А посмотрев в окно, увидела гуляющего меж невысоких кустов зимостойкого дерена черного пса – это она выпустила его на улицу одного.
Послышались торопливые шаги по лестнице, затем тишину разорвал грохот музыки.
«Опять врубила свой зубодробительный рок на полную катушку!»
Выкатившись в коридор, я застыла у подножия лестницы.
– Эй! – крикнула я.
Попытки перекричать музыку были тщетными.
– Эй! Вырубай уже свое дерьмо! – проорала я, едва не охрипнув.
Я была так зла на нее, что даже не назвала по имени. Слишком много чести для такой занозы, как моя сестра.
– Хва-тит!
Но музыка лишь заиграла громче.
Значит, Софья слышала меня и издевалась специально. Еще бы – я ведь не могла подняться и достать до нее.
– Ты оставила пса одного на улице! – крикнула я, постучав по перилам лестницы.
Вот же дрянь!
Накинув на плечи найденную в коридоре куртку, я выкатила на веранду.
Разумеется, это стоило мне определенных усилий, потому что пришлось изловчиться и переехать через порог. Чтобы вы знали: когда люди строят дома, они не думают о том, что кто-то из тех, кто будет в них проживать, однажды станет инвалидом. Не проектируют двери шириной в метр – хватит и восьмидесяти сантиметров, а в уборную и того меньше – шестидесяти, не строят пандусы у входа и не делают пониже подоконники, чтобы удобнее было смотреть в окно.
Вообще, если подумать, даже при наличии таких проектов, как «Доступная среда», наша действительность все еще мало приспособлена для проживания в ней людей с ограниченными возможностями, сколько бы ни говорили об обратном с экранов телевизоров. Только сев однажды в инвалидное кресло и проехав на нем по городу, можно понять, что этот мир заточен лишь под здоровых, сильных и вот таких же наглых, как моя сестра, людей.
– Эй, Дрисс! – позвала я, останавливаясь у перил на веранде.
Дальше спуститься без посторонней помощи у меня бы не получилось, но пес, завидев меня, должен был принять тот факт, что за ним приглядывают, – я отчаянно надеялась на это.
Вряд ли мохнатого остановило бы мое присутствие, заметь он кошку во дворе у соседей, но в любом случае прогулка под присмотром одного из хозяев лучше, чем бесконтрольный выгул на территории, чисто символически ограниченной от соседских участков редким кустарником и невысокой оградой, которую пес при желании мог перепрыгнуть в два счета.
– Уф, – Дрисс издал не лай, а скорее низкий и довольный утробный звук и бросился ко мне.
Даже щенком он выглядел великаном с медвежьими лапами и огромной головой, а уж теперь надвигающаяся на меня большая черная тень вызывала волнение.
– Хороший мой, – рассмеялась я, пытаясь его погладить.
Но Дрисс не рассчитал скорость и врезался в мои колени, да с такой силой, что коляска отъехала аж на полметра.
– Здоровяк! – Я попыталась сдержать вторую попытку забодать меня.
Сделав два круга вокруг коляски и лизнув меня в руку, пес поспешил назад на едва покрывшуюся мелкой травкой лужайку. Он всегда делал так, когда боялся, что его позовут домой. А когда его звали, Дрисс всегда задумчиво глядел вдаль, будто не слышит, или наоборот – делал жалобные глаза, чтобы ему позволили погулять еще немного.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сегодня я была не против подождать его. Да и ничего страшного, ведь на улице на удивление тепло, светит солнце, на мне мамина старая куртка, а на ногах теплые носки. Я прищурилась, позволяя солнечным лучам растечься по моему лицу, слегка расслабилась и в этот самый момент услышала недовольное:
– Эй! Не трогай! Иди отсюда! Пошел, пошел!
5
Открыв глаза, я застала своего пса атакующим высаженные вдоль разделительной линии между участками кусты дерена. А приглядевшись, вдруг обнаружила, что объектом его поползновения был не куст, а тот, кто в ужасе шарахнулся от этих кустов, – тот самый парень, чье появление на нашей улице так заинтересовало меня.
– Дрисс! – крикнула я, призывая пса к спокойствию.
Но гигант уже перешагнул невысокую сорокасантиметровую оградку между участками и застыл перед незнакомцем, виляя хвостом.
– Убери его! – в ужасе взмолился парень, пятясь назад.
– Дрисс! Иди сюда! – громче позвала я, выпрямляясь.
Судя по тому, что я видела, пес хотел лишь поиграть с ним. Наклонился вперед, оперся на передние лапы, склонил вниз голову и издал низкий звук, больше похожий на «Ну-у», чем на полноценный лай.
– Убери! – повторил, втягивая голову в плечи, незнакомец.
Я разволновалась, не зная, как мне лучше поступить.
Конечно, ньюфаундленды – одна из самых добрых пород собак. Практически невозможно заставить их лаять или проявлять агрессию. Они абсолютно бесполезны как защитники территории, но разве мог об этом знать чужак? Я была уверена, что, увидев огромного, как теленок, черного пса, устрашающего вида которому добавляла длинная, блестящая шерсть, он запаниковал – так отреагировал бы каждый.
И, конечно, парень не думал о том, чтобы посмотреть в наивные и чистые собачьи глаза, – ему было не до этого, он спасал свою жизнь от внезапно нагрянувшего на чужую территорию хищника.
– Убери свою собаку, я сказал! – прогремел его голос.
– Гав! – ответил Дрисс.
Ему явно нравилась эта игра.
– Я не могу! – отозвалась я, разведя руками.
Фигура парня заметалась перед домом Ярвиненов, и Дрисс старался не отставать. Эти рывки показались ему невероятно забавной игрой в догонялки: куда чужак, туда и он.
– Что значит «не могу»?! – теряя самообладание, проревел парень. – Это твой зверь? Так убери его от меня!
– Я не могу… – растерялась я.
– Пошел отсюда, уходи, уходи! – Он замахал руками.
А вот это он зря.
Теперь Дрисс так увлекся, что не послушался бы и маму.
В доме громыхала музыка, и я, оглядевшись по сторонам, вдруг осознала, что никак не могу помочь незнакомцу. Если он в конечном итоге умрет от разрыва сердца, виноватой буду я.
– Он добрый, он просто хочет поиграть! – крикнула я. – Дай ему обнюхать себя.
– Откуда мне знать, что он меня не съест? – Вжался в стену парень. – Подойди и убери его от меня!
Дрисс с размаху ткнулся объемным лбом в его коленку, и чужак зажмурился. Мне было ужасно стыдно за поведение невоспитанного питомца, но я ничего не могла поделать.
– Фу, Дрисс, фу, прекрати!
– Почему бы тебе просто не увести его отсюда? – прорычал незнакомец, тяжело дыша, пока собака его обнюхивала.
– Я не могу, – ответила я, выезжая к ступеням, чтобы собеседник мог видеть меня полностью. – Я… не хожу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– О-о… – многозначительно протянул он.
Дрисс к этому моменту уже закончил обнюхивание и сел, ожидая от нового приятеля сигнала к продолжению игры.
– Ты ему нравишься, – смущенно заметила я.
Иначе зачем псу перепрыгивать через ограду и знакомиться с ним таким варварским способом? Однажды зимой он точно так же познакомился и с хозяином этого дома – Отсо Ярвиненом.
