если подберем подходящее – и оставим бойца.
– Ну, двигайте по улице, найдете Бикмухаметова, с ним говорите, он председатель. – караульные утратили особый интерес к всадникам, придвинувшись к затухающему костерку. Паромщик настороженно зыркнул на запыленных верховых, но ничего не спросив махнул рукой – заезжай, мол. Отряд погрузился на паром, паромщик заскрипел воротом, мотая смазанный дегтем трос, волна упруго застучала в деревянные борта.
– Как вашего председателя зовут, отец? – обратился к паромщику Туманов, протянув тому папиросу.
– Нурмухамат зовут. Только нет его в селе, на покосе он, – паромщик отвечал нехотя, сунув папиросу за ухо и продолжая крутить на ворот.
– Давай подмогнём, абзы, зачем в одну спину гнёшься, – Аюпов и Нуртдинов подошли к паромщику и вдвоём налегли на ворот.
– Рахмат, улым, не сломайте ворот, уплывем до Волги тогда… – паромщик был рад неожиданным помощникам.
Прощаясь Туманов сказал паромщику:
– Увидишь Бикмухаметова, передай ему – на обратном пути заеду, не будем сейчас его искать… – и не ожидая ответа повел коня с парома.
На берег отряд съехал уже в сумерках, быстрым аллюром пропылил через село и выехав за околицу, а за первым же поворотом свернул с дороги левее, в ближайший лесок. Теперь до самой Казани никаких преград на пути не было, оставшиеся 65 верст прошли за два дня. Туманов вёл отряд к деревне Горки, что от Казани была в 4,5 верстах, и недалеко от которой, в лесу, находилась пасека архиерейского подворья, достаточно скрытая от посторонних глаз и где могли разместиться два десятка верховых, так что для его отряда места там было с избытком.
Про пасеку Туманов в своё время узнал так. В начале июля 1914 года от отдела генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба его, в качестве специалиста по рукопашному бою, командировали в Казань, где проводили курсы для военных разведчиков. Тему преподавал князь Голицын Константин Александрович, молодой человек 21-го года от роду, всего год назад закончивший Александровский лицей. Однако, не смотря на молодые годы он был отменным бойцом, впитав с пелёнок родовую культуру рукопашного боя. Занятия вёл азартно, легко входил в кураж, был легок и быстр в движениях и имел уникальную технику удара, причем практически любой частью своего тела, чем успешно пользовался против нескольких противников. Своим коньком считал использование в бою подручных средств, легко демонстрируя это, отбиваясь пехотной лопатой от четырех рослых бойцов, вооруженных винтовками со штыками, превосходящих его ростом и весом. С Тумановым они подружились быстро, проведя несколько показательных спаррингов для курсантов. Продолжили общение уже на архиерейской пасеке, куда были приглашены лично управляющим архиерейского подворья, служившим ранее у Голицыных и случайно встретившим князя в городе. За застольем в большой гостевой избе князь тактично поинтересовался, откуда у Туманова такие навыки боя, а узнав о родовой воинской культуре сибирского рода Тумановых почтительно приложил правую руку к сердцу, в знак уважения. Расстались тогда друзьями. А через месяц начавшаяся война раскидала их по границам Империи. Сейчас Туманов рассчитывал разместить на пасеке свой отряд, так как в Казань он собирался ехать один, одному было проще провести необходимую разведку.
Град Казань
(26 июля 1918г.)
Пасека оказалась в целости и сохранности, но пустующей. Видимо гражданская война смела бывших хозяев в иные края – разбираться с этим и искать другую базу было некогда, поэтому отряд принялся обустраиваться на новом месте. Лошадей разместили в большом омшанике, избу привели в порядок для караульной надобности, в гостевом доме разместились отрядом. Выставили караул: один караульный в расположении и дозорный на подъезде, в полуверсте. Следующим утром, обговорив с Филатовым варианты связи, переодевшись в штатское Туманов убыл в Казань.
Проехав на извозчике по улицам города Туманов осмотрел место предстоящей операции – здание Государственного Банка на Большой Проломной. Обратил внимание на караул у входа, на штаб Восточного фронта большевиков с активно перемещающимися военными, затем проехал на Большую Лядскую, где стояли гостиница «Волга» с рестораном и разместившееся неподалеку управление ГубЧК. Оттуда прокатился на городскую пристань и, в конец-концов, велел везти себя на окраину города, ближе к городскому кладбищу, где уже начинался промышленный район, решив снять комнату там, подальше от суеты, проверок и неожиданных встреч. Договорившись с хозяйкой квартиры в добротном кирпичном двухэтажном доме об отдельной комнате, он рассчитался за месяц вперед, представившись коммерсантом с Симбирска, ведущим свечной и мыловаренный бизнес, и отправился уже пешком осматривать окрестности. С удовлетворением обнаружил несколько открытых склепов на пустынном городском кладбище, прошел через территорию расположенного неподалеку госпиталя, оценил небогатый автопарк из двух автомоблией: открытого легкового форда и санитарного грузовика.
Следующие два дня он потратил на подробный осмотр центра города и собственно здания Банка, близлежащих дворов и проездов. Привычно зафиксировал немалое количество штатских с военной выправкой и места их наиболее частого появления. В одно из таких мест – ресторан гостиницы «Волга» – и отправился вечером. Заказав скромный ужин с шардоне, комфортно разместился за угловым столиком и принялся ждать. Помимо редких служащих и пары лиц явно наблюдающих, масса вечерних посетителей в половине своей была представлена молодыми и не очень людьми, с осанкой и выправкой военных, которую скрыть можно было разве что под большим тулупом ямщика с поднятым воротом. В целом это не было чем-то необычным для российских городов того времени: Брест-Литовский мирный договор вернул из окопов на улицы огромное количество офицеров, прапорщиков и солдат, как постоянного состава, так и ополченцев. Дамы в зале присутствовали тоже, но скорее как прилагающийся к мужчинам фактор. Туманов ждал контакта. Об активной деятельности антибольшевистского подполья в Казани его коротко проинформировал Каппель, и вероятность того, что новое лицо в ресторане будет замечено, изучено и проверено оценивалась им в 99%. Поэтому он не удивился, когда за столик подсела дама слегка навеселе и попросив угостить папироской, очень мило попыталась завести разговор об одиночестве, о суровых сердцем защитниках отечества и чудесном летнем вечере. Туманов кожей ощутил внимательный взгляд из зала, понимая, что это оно самое и есть. Угостил папироской, налил бокал вина, вежливо улыбнулся, попрощался и не спеша двинулся на выход, коснувшись двумя пальцами кончика шляпы. За ужин он рассчитался заранее.
Ночной речной воздух обострил запахи, а реакция у Туманова и без того была всегда на уровне, поэтому когда в ближайшем дворовом проулке он уловил вкус сигары и одеколона, то бил не в полную силу – не босяки, с ними ещё предстояло работать: двоих, быстро вышедших ему навстречу, снёс одним ударом правой (первого
