— Ты о многом не знаешь. И мне страшно, Кариша, кого ты родишь. Интеллект ребенку передается от матери, а он у тебя как у амебы.
А я где-то рядом с ней плаваю.
— Я возьму на себя ответственность за ребенка, если он мой, — устало вздыхаю.
Глаза Карины вспыхивают надеждой и радостью.
— Женой ты мне не будешь, это однозначно и не обсуждается, — приглаживаю волосы и покачиваюсь в кресле. — Я возьму тебя и ребенка на содержание.
Глаза все еще горят. Запахло деньгами, и она вся приосанилась. Конечно, она оскорбленно поджимает губы, но она не может скрыть свою алчность.
Я не один такой особенный, у кого ребенок на стороне от любовницы. Ничего особенного не случилось. Подумаешь, секретарша поставила меня в коленно-локтевую позу…
— Ты его запишешь на себя? У него будет твоя фамилия и отчество? — Карина встряхивает волосами.
— Такой вариант я не отрицаю, Кариша, но тогда ты ему матерью не будешь.
— Что?
— Я могу его у тебя забрать, — я холодно улыбаюсь, — но тогда не идет речи о твоем ежемесячном содержании, но ты подумай еще, милая. На аборт я тебя насильно не отправлю, потому что… — оправляю пиджак за лацканы и равнодушно продолжаю, — это будет жестоко по отношению к тебе, а каждая жизнь — это дар. Ну и вдруг в тебе действительно проснулся материнский инстинкт?
— Проснулся, — опять на меня взирает глазками порочного ангелочка. — Я все понимаю, Артур. Тебя эта новость шокировала, но ты… тебе надо время все осознать и принять. Я не твоя жена…
— И очень жаль.
— Это не любовь, это привычка.
— Иди, Кариша, — сжимаю кулаки, — моя жена не твоя забота. И молись, чтобы твой трехнедельный пупсик был моим, а то тебя ничего хорошего не ждет.
Карина встает и делает шаг к столу, закусив нижнюю губу.
— Артур Борисович… — кокетливо ведет пальчиком по столешнице, томно поглядывая на меня, — как насчет… — выдыхает, — того, чтобы я вас порадовала…
— Проваливай, Кариша.
Но она меня не слушает. Обходит стол, повиливая бедрами, а затем нагло разворачивает кресло к себе. Внутри содрогаюсь от отвращения. Все, что меня привлекало в Карине, теперь отталкивает до черных пятен ярости в глазах. Какая она мерзкая в жалких попытках соблазнения, которые прежде работали на отлично.
— Артур Борисович, — медленно опускается на колени, вглядываясь в глаза, а я встаю и шагаю прочь.
— Меня ждет жена.
— Раньше тебя это не беспокоило, — летят мне в спину тихие слова, которые оплеухой бьют по затылку.
— Верно, — оглядываюсь у двери.
Карина сидит на столе и сладко улыбается:
— Я без трусиков, Артур Борисович… — сантиметр за сантиметром раздвигает ноги.
В брюках становится тесно от ее наглой провокации. Медленно выдыхаю. Меня вот переклинит, и моя агрессия перетекает в дикую похоть к бессовестной потаскушке на моем столе. И та, она без белья.
— Артур Борисович, — грациозно соскакивает со стола, задирает юбку. — Я была очень плохой девочкой, — разворачивается ко мне спиной и опирается локтями о столешницу, выгнувшись в пояснице, — меня надо наказать.
Сжимаю ручку двери. Все ее прелести напоказ. Хочу здесь и сейчас и начхать, что пять минут назад я едва сдерживался от того, чтобы не открутить голову Карине голыми руками.
— Меня… ждет… — каждое слово мне дается с трудом, — жена.
Распахиваю дверь и торопливо выхожу. Я расслабился, потерял контроль и это меня бесит. И больше всего нервирует, что Вита не боится уйти в никуда, но я должен был предположить, что она не стерпит моей интрижки, ведь когда-то именно твердость ее характера меня и очаровала.
***
— Он хочет провести тест на отцовство, — сижу на подоконнике и наблюдаю, как машина Артура покидает парковку.
К женушке, негодяй, поехал. Вспомнил, что он муж. Прелесть. Еще пару часов назад был рад, что она на недельку смылась в санаторий.
— Не купился? — смеется Дима в трубке. — Я же тебе говорил, что твой план очень сомнительный.
— Я недооценила его жену.
Да не в жене его даже дело, а в том, что я зря запаниковала и сказала, что в туалете таблетки выблевывала, но меня приперли к стенке. Я испугалась разъяренного взгляда Артура. Я его таким еще не знала. Я должна была давить на то, что таблетки не сработали и что случилась осечка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И я о ней я тебя предупреждал, Карина, — вздыхает Дима. — Пусть наш Артур Борисович хорохорится, но он к Витаминке стальными канатами привязан. И, честно сказать, они оба упрямые и друг друга стоят в плане твердолобости.
— Он ее не любит.
— Он решил в свое время, что она его женщина, Карина. И виагра в кофе по утрам…
— Ты ведь сам это предложил! — взвизгиваю я.
— Я экспериментатор, милая.
— Ты врач!
— Семейный доктор, — Дима ехидно смеется. — И ведь отчасти сработало, просто у тебя мозгов, как у курицы. Ну что, Кариша, будем тебя еще раз зашивать?
— Я реально залетела, Дим… — закрываю глаза.
— От Артура? — охает Дима.
Я молчу.
— Карина, — Дима со лживой лаской смеется. — Реально ведь курица. И это даже мило. Меня умиляет тупость людей, но ты превзошла все мои ожидания. Аплодирую стоя.
— Я не виновата…
— А кто виноват?
— Меня изнасиловали…
— Ты можешь быть честной со мной, Кариша. Я ведь доктор и умею хранить тайны, — Дима ехидно посмеивается. — Облегчи душу. Мы вроде как с тобой в одной лодке. Ты же вечно ко мне за советами бегала.
— И за неплохую плату.
— Время такое. И да, я люблю деньги. Как и ты, — Дима зевает. — Кто еще побаловался сладкой девочкой?
— Я его не знаю… — я в отчаянии всхлипываю. — Мажор какой-то. В клубе подкатил, а я выпила лишнего… Я даже лица его не помню.
Раздаются хлопки. Дима дарит мне издевательские аплодисменты. Он наслаждается моей паникой, и я подозреваю, что он был влюблен в жену Артура. Когда он о ней говорит, то проскальзывает в его голосе тихое восхищение.
— Ты прекрасна, Кариша. Я в полнейшем восторге.
— Что мне делать?
— Не знаю. Купи ползунки.
— Подделать тест на отцовство реально, если возникнет такая необходимость?
Глава 6. Разговор на кухне
Было приказано разобрать вещи и ждать. Всю дорогу молчали. Я — на заднем сидении, а Артур — за рулем. То и дело бросал беглые взгляды в зеркало заднего вида и зубами скрипел. И я тоже злилась, потому что плакать хотела, но сопли наматывать на кулак перед неверным мужем — то еще унижение. В один момент стали чужими.
К чемоданам не прикоснулась. Так и стоят у порога, а я на кухне сижу. За столом, у которого мой муж отымел секретаршу. Пью чай, и стоны Карины с рыком Артура стоят в ушах. Я никогда не была против близости. Не увиливала, не отказывала и голова у меня никогда не болела. И близость с ним не была для меня супружеским долгом или обязанностью. Я желала своего мужа.
Это он остыл ко мне в последнее время, а я решила, что у него проекты и сделки пошли сложные, а он… Я должна была заподозрить что-то неладное, однако что бы это изменило?
— Ничего, — говорю я вслух и делаю глоток остывшего чая и повторяю по слогам. — Ни-че-го.
И я жалею, что не закатила истерику. Я чувствую как мое сердце медленно, но верно каменеет, а это плохо. Со слезами и криками я бы выпустила ярость и ненависть, а сейчас она уходит вглубь, цементируется и мне тяжело. Сердце ощущает булыжником в груди.
Хлопок двери, и через несколько секунд на пороге кухни стоит Артур.
— Почему чемоданы не разобрала?
Трещина в камне. Могу заплакать, но вместо этого отставляю чашку с тихим стуком и устало отвечаю:
— Я тут не останусь.
Артур усаживается напротив. Зябко, липко и противно, будто я оказалась в болоте с жабами. Вернулся от любовницы, и уверена, что он ее одарил поцелуями и… Я не буд плакать. Я планирую кричать, вопить и кидаться на стены в одиночестве. Я проживу эту трагедию без посторонних глаз.
— Я против развода.
— Этот вопрос не обсуждается, — я поджимаю пальцы на ногах. — У тебя…
