до смешного длинные ноги.
— Привет, — отзывается он, даже не повернув головы. Терри смотрит сериал о талантах «Звезды в их глазах». — Смотри, Фредди Меркьюри.
Киваю и улыбаюсь. На экране тучный мужик за сорок скачет по сцене в белой куртке, излишне тесных штанах и с приклеенными усами.
— Вряд ли, — отвечаю я. — Ни с виду, ни по голосу не похоже.
Терри не отвечает, просто смотрит дальше. Разумеется, он уже видел сериал. Столько раз, что мне и не упомнить. Брат записал почти все серии «эпохи Мэттью Келли», а вот с другими ведущими ничего смотреть уже не стал, ни с Давиной Мак-Кол, ни с кем-то еще. Твердит, что им с Мэттью не сравниться.
— Есть хочешь? — спрашиваю я.
Брат, все так же не отрывая взгляда от экрана, кивает. Я иду на кухню. Судя по перевернутой кружке и миске в сушке для посуды, Терри хотя бы позавтракал.
А затем еще до обеда принялся смотреть сериал, поэтому больше ничего не ел.
Ставлю чайник и кладу пару кусков хлеба в тостер. На душе тревожно: вот как бы Терри выживал без меня? Пятьдесят один год, а он, по сути, все тот же мой младший братишка. Нет, я не жалуюсь, что вы. Но поневоле задумаешься — каково приходится всем тем Терри, у которых не осталось родственников?
Открываю банку фасоли, половину разогреваю на сковороде, остаток убираю в холодильник. Смазываю тосты маслом и кладу на них фасоль. Не самая роскошная еда в мире, но Терри нравится.
— Держи, — говорю я, занося нехитрую снедь в гостиную.
Терри протягивает руку за кружкой.
— Оторви зад от дивана и сядь нормально, — велю я. — Я поесть принесла.
Терри наконец поднимает голову и расплывается в улыбке. Обычно у него болезненный вид, но мощности его улыбки хватило бы, чтобы снабдить энергией целый город.
— Спасибо, сестренка, — благодарит он, садится и берет у меня тарелку. — Ты просто звезда и святая.
Ставлю его чашку с чаем на пол и плюхаюсь рядом с братом на диван. Лишь тогда я замечаю засунутый между подушками конверт.
— Что это?
— Пришло сегодня утром.
— Ты открывал?
Брат качает головой. Мадонна на экране заводит Into the Groove.
— Хочешь, я открою?
Терри пожимает плечами. Мы оба знаем, что за письмо пришло, давно его ждали. Но теперь, похоже, никто не горит желанием ознакомиться с содержимым.
Беру конверт. А эта Мадонна хороша. Фредди Меркьюри до нее как до Эвереста. Разрываю конверт и достаю письмо.
«Оценка Ваших прав на получение пособия по временной безработице», — гласит оно, а потом идет долгое объяснение, что же это такое, будто мы тупые и внезапно забыли. Наконец, внизу страницы, раздел «Наше решение».
«Оценка Ваших трудовых возможностей показывает, что, хотя у Вас есть определенные ограничения (заболевание или инвалидность), теперь Вы способны выполнять некоторые виды работы. Мы понимаем, что это может быть не та деятельность, которой Вы занимались раньше. Мы можем помочь Вам подобрать работу с учетом Вашего состояния (заболевания или инвалидности)».
Вздыхаю и качаю головой. Так боялась, что это произойдет, но до конца не верила.
Мадонна заканчивает выступление под бурные овации публики.
— Что там? — поворачивается ко мне Терри.
— Говорят, что ты можешь работать.
— Чушь собачья.
— Да, знаю.
— Он ведь даже не слушал. Тот мужик, что задавал мне кучу вопросов. Я рассказал, что случалось все те разы, когда я пытался работать, но он, блин, даже не слушал!
Мне нечего ответить. Брат прав. Проверяющие ни на миг не обратили внимания на слова Терри. В их глазах он лентяй и мошенник — значит, надо отобрать у него льготы. И плевать, что станет с человеком. А чего переживать? Не им же потом разгребать последствия, а мне.
— Пойду позвоню им, — говорю я. — Скажу, что это ошибка. По радио слыхала о таких случаях, когда оценки одного кандидата приписывали другому. Может, и у нас так.
Терри кивает. Вряд ли он лелеет хоть каплю надежды, но попытаться стоит. Я должна сделать все, что в моих силах. Ведь точно знаю, где окажется брат, если его вытащат на работу. А больше в психушку я ему попасть не дам.
С письмом в руках ухожу на кухню и закрываю за собой дверь, чтобы не слышать фоном чертову Тину Тернер.
Набираю цифры, указанные вверху листка. Это не прямой номер центра занятости в Галифаксе — похоже, там нет людей, способных взять трубку. Очередная горячая линия, когда ты понятия не имеешь, где сидит твой собеседник, а он, скорее всего, в жизни не бывал в твоем городке. Мне отвечает до тошноты вежливый голос автомата, сообщающий, что дальше есть несколько вариантов.
И коли уж среди них нет «хочу свернуть шею тупому проверяющему», жму «другое». Автомат интересуется, почему же я звоню.
— Вы ошиблись в оценке моего братца, и мне нужно с кем-то это обсудить.
— Простите, запрос не распознан, пожалуйста, выберите один из следующих вариантов, — щебечет автомат.
И опять ничего полезного. Жму наугад, и меня снова спрашивают о цели звонка.
— Ревень и крем, — отвечаю я. Похоже, срабатывает, потому что меня переводят на следующий этап, где я вновь проделываю этот трюк. Повторяю «ревень и крем» снова и снова, стараясь не думать, сколько денег сжирает звонок, и наконец слышу не записанный, а живой женский голос, впрочем, разницы особо не чувствуется. К тому времени я уже напеваю заставку к одноименному мультику, но, похоже, девушка в силу возраста его не видела, и я не трачу время на объяснения.
— Здрасьте, милочка, я звоню насчет моего братца. Его звать Терри Аллен, ему пришло письмо насчет оценки трудоспособности, и, похоже, вы что-то напутали.
— Боюсь, я не имею права обсуждать с вами другого человека. Если у мистера Аллена есть вопросы, попросите позвонить его самого.
— Ага, только у него шизофрения. Поэтому он и получает пособие. Когда брат нервничает, это приводит к срывам, и сто раз жать кнопки и слушать, как автомат гоняет его по кругу, не понимая
