их. Слышал отчётливо их улюлюканье и нечеловеческие голоса. Часть этих голосов я понимал. Ящеролюды… Как же они приводят в бешенство своей тупоголовостью и любовью к войне. Среди всех рас именно с ними я сражался чаще всего. И ведь разумные, редкие беженцы и отступившие, что соглашались на переговоры, тому свидетели. Они могут жить мирно! Они могут быть добрыми соседями. Но предпочитают войну. Видимо, они слишком надменны и считают себя вершиной пищевой цепи. Ох, я разобью эти жалкие заблуждения.
Ещё один голос походил на собачий лай. Такого до этого момента я никогда не слышал. Какие-то новые расы. А вот самым редким оказался третий голос — человеческий. И он не принадлежал защитника.
— Башню замка обрушили! Воротам недолго осталось! Давайте, подтаскивайте снаряды! Не ленитесь, отродья, если падёт замок, мы и до остальных частей города доберёмся! — ревел человеческий голос, от чего моя кровь превратилась в кипящую магму, готовую взорваться и утопить всё вокруг.
— В крепость подкрепление прибыло от союзных городов! Сколько у них ещё воинов, интересно, осталось? Если так и дальше пойдёт — то пять оставшихся городов склонятся перед нами уже к следующему рассвету! — зашипел ящер.
— Так, значит, они ещё держатся… — я перевёл свой взгляд направо и там, за горизонтом и разделяющим два города Солнечной бухты лесом и холмами тоже тянулся чёрный столб дыма.
Один город уже уничтожили, а Антверпен на очереди? И как так вышло, что они не позвали нас на помощь? Мы ведь именно для этого создали храм!
— Проклятье! — я вернулся на середину храма и снял распятую жрицу, осторожно укладывая её на расчищенную от мусора и осколков ковровую дорожку. Туда же перенёс останки своих соратников — воителей, что сражались до самой смерти. Пространственная бутыль Аида… Все жители Империума будут похоронены на Родине.
Я распрямился, скрывая тела своих верных подданных в артефакт, взглянув на окно портала. Прямо сейчас я могу открыть его и позвать на помощь стражу и войска Порто или любого другого города. Но это неизвестная территория, и враг может прятаться где угодно. Прежде, чем я исполню задуманное, нужно провести разведку. И как же хорошо, что моя возня привлекла падальщиков.
— Х-Ш-Ш-Ш-Ш! ЕЩ-Щ-Щ-ЩЁ ДОБЫЧ-ЧА! — кровожадно облизав свои губы, заявил ящеролюд в кожаных доспехах. — Хисса, он выглядит сильным. Смотри, какие доспехи и курточка… Проверь, вдруг он маг.
Четыре сердцебиения. Малый отряд. Даже без Системного взгляда, что сейчас заблокирован, мне хватило мельком посмотреть на уродов, чтобы сказать наверняка: мне они не соперники. Уровень примерно пятнадцатый. Экипировка — редкое дерьмо. Может быть, один-два элемента очень редкого дерьма.
— Не маг. Вообще не открыт Ис-с-сточник! — радостно оскалилась ящеролюдка Хисса.
— Ха, тогда сразу говорю — доспехи мои!
— Сапоги мне! И перчатки!
— А оружия у него нет? Я бы меч свой заменил.
Глупцы принялись делить шкуру неубитого медведя. Ранг этих релокантов? Правильно — редкое дерьмо. Я таких идиотов не видел уже очень давно. Ну хоть какие-то признаки того, что не по Сеньке шапка, можно ведь было разглядеть?
— Смотрите, чтобы он не сбежал!
— Не беспокойся, мусор, — ответил я на их языке. — Сбегать я не буду. Да и вы не сбежите. Что же до моего оружия… Для того, чтобы прикончить такую погань, как ваш дерьмовый отряд, мне хватит вот этих рук.
— Ха-ха… Какой забавный человечек. Даже наш язык где-то выучил. А ничего, что нас четверо?
— Да хоть сотня. Мусор, мусор, мусор, мусор! — я поочерёдно указал пальцем на всех четверых, что пролезли под упавшую балку в центральную часть разрушенного храма. — Сколько бы мусора вы ни привели, вы были и останетесь мусором.
Первой меня с усмешкой атаковала магичка. Слабенький огненный шар, что должен был попасть мне в грудь, пролетел мимо. Я даже ноги с места не сдвинул — хватило просто отклонить корпус. Следом в меня разрядили арбалет, но я вновь увернулся. Правда, в этот раз пришлось сойти с места. Арбалетный болт чиркнул по воротнику моего Пальто, и уже в следующий миг я резко ускорился, вбивая перчатку в забрало шлема дёрнувшегося ко мне воина. Ящер зажал клинок в руке, но не успел выставить его и принять стойку. Он только слабо булькнул, когда сталь шлема вмялась ему прямо в черепушку.
Мгновенно изменив шаг и перехватив получившее критический урон тело, я прикрылся им от очередного магического выпада и стрелка. Самый говорливый ящер достал свою глефу, подскочил и занёс её над головой, желая обрушить сталь на мою голову.
— Слишком медленно, — я швырнул продырявленный и подожжённый труп в ящеролюдку и стрелка, метнувшись к начавшему атаковать хвостатому. Броня затрещала от натуги, когда я со всей доступной мне яростью и силой провёл царский апперкот, отправляющий этого ублюдка в ад.
Запестрели сообщения Системы о нанесённом уроне и травмах. Критический урон. Перелом шеи. Перелом челюсти. Сотрясение мозга. Кровоизлияние в мозг. Один удар. Один труп. Спасибо бате за поставленный удар и Системе за не заблокированные навыки рукопашного боя.
Ещё мгновение потребовалось на то, чтобы подскочить к спешно паникующему стрелку, никак не успевающему вложить болт в гнездо арбалета.
Моя рука схватила его за горло, и через мгновение раздавила шею зеленошкурого. А мне в лицо прилетел огненный шар. Отпуская уже бездыханное тело и медленно поворачивая свою голову к магичке, я презрительно прокомментировал её жалкую попытку:
— Двадцать урона. Двадцать! Ты меня пощекотать решила? Сраные лизарды. Вас ожидают позорная смерть, рабство и рудники. Ваши тела станут удобрениями для наших земель.
В считанные мгновения я схватил убегающую мерзавку за хвост и откинул вглубь храма. Всё, что она сделала, — это с глазами, в которых плескался ужас, посмотрела на неминуемый образ смерти перед собой.
— Хочешь жить? — удивляясь даже самому себе, спросил я её.
— Я…
— Расскажи, что случилось с этим храмом и этим городом. Откуда вы пришли и почему сражаетесь? И не думай, что сможешь меня обмануть. Я проверю каждое сказанное твоим дрянным ртом слово. И если ты вздумаешь меня обмануть… — я посмотрел на три бездыханных туши рядом с собой, — ты позавидуешь их судьбе. Это я тебе гарантирую.
Прямо на моих глазах, та, кто считала себя элитой, магиней и невероятно крутой шишкой, ломалась. Подобно воздушному шарику, её гордость, её смелость, её достоинство сдувались, превращаясь в то, что я увидел
