С ужасом смотрю на застывшего в дверном проёме Генку. Он широко улыбается и хищно прикусывает нижнюю губу, начинает расстёгивать ремень.
— Развлечёмся, малышка?!
Он не спрашивает даже — констатирует факт скорее. И меня прошибает от ужаса перед неизвестностью.
— Ген, не глупи, — пытаюсь я взять себя в руки и совладать со страхами. — Ты ведь неплохой парень: мой брат не стал бы дружить с отморозком.
— Много ты знаешь о своём брате? Что-то не припомню, чтобы вы были близки. Да и чё ты ломаешься? Не девочка уже, видно же.
Парень подходит ко мне ближе. Я подскакиваю с кровати, роняю книгу и отшатываюсь в сторону окна — лишь бы подальше от нависшей угрозы.
— Хочешь на подоконнике? — воодушевляется Гена, остановившись. — Можно и так… Мне даже нравится наше бурное начало. Всем будет хорошо, я тебе обещаю. Если полностью удовлетворишь меня, я тебе даже заплачу.
Слова болезненно дают под дых, и я, растерянная, не успеваю ничего ответить. Гена хватает меня за подбородок, подняв голову, и тут же впивается в мои губы. От отвращения меня скручивает. Кажется, что все внутренности сейчас готова выплюнуть. Пытаюсь оттолкнуть, но Гена силён.
Он не даёт мне шанса отступить, но я не собираюсь превращаться в жертву и добровольно отдаваться ему. Пусть думает, что хочет, но он меня не получит.
Колено дёргается автоматически. Между ног я ему не попадаю, но делаю больно, а ещё с силой прикусываю его губу.
— А-а-а! — рычит Генка, согнувшись.
Он не ожидал такой реакции. Наверное, думал, что я отдамся ему, позволю сделать эту мерзость. Я выскакиваю в коридор, наскоро сую ноги в шлёпки, трясущимися руками открываю дверь квартиры и вылетаю на лестничную площадку.
— Маринка, ты чего такая? — широко распахнутыми глазами смотрит на меня Лёнька, явно обескураженный моим видом.
Откуда он здесь?
Впрочем, неважно.
Я бросаюсь на шею брата, прижимаюсь к нему, и он обнимает меня.
Трясусь, как последний осенний листок на ветру. От шока я даже дар речи потеряла, поэтому не могу выдавить из себя ни слова. Знаю, что Лёнька хочет разобраться, что случилось, но я не могу ничего сказать.
Зубы клацают друг о дружку, а я всё льну к брату.
Мой спаситель.
— Ах ты, сука! — вылетает из квартиры Гена.
Чувствую, как напрягается всё тело брата.
— Лёнь, пож-ж-жалуйста…
Единственное, что удаётся выдавить из себя в попытке остановить брата от совершения необдуманного поступка.
Мне удалось за себя постоять. Генка ничего не успел сделать, поэтому не следует Лёне трогать его.
— Лёнь, братух, я тебе щас всё объясню. Твоя сестра соблазнила меня, а потом укусила…
Брат отстраняет меня от себя. Его руки сжимаются в кулаки. Лёнька разминает шею, похрустывая позвонками, и надвигается на своего приятеля.
Вряд ли такое существо можно будет называть другом.
— Я тебя просил позаботиться о ней, а не насиловать мою сестру, — рычит Лёня и с размаха бьёт Генку в челюсть.
Я машинально вскрикиваю. Между ними завязывается потасовка, и я пытаюсь разнять, но брат отталкивает меня.
— Иди собери вещи, Марина, мы сами разберёмся.
Понимаю, что только помешаю. Брат никогда не любил, когда я вмешивалась в его разборки. Мне неприятно, ведь это происходит из-за меня, но уверена в одном — Лёнька не пострадает. И он достаточно благоразумен, чтобы не создать себе дополнительные проблемы из-за этого недоумка.
Я быстро собираю свои немногочисленные пожитки.
Лёня надолго со своим приятелем не задерживается — уже скоро входит в комнату и смотрит на меня виноватым взглядом.
— Прости, что тебе пришлось ещё и через подобное пройти. Не думал, что Генка окажется таким муда… кхм. Договор аренды на него оформлен, поэтому нам придётся свалить. Я за вещами завтра заеду, а тебя сейчас пристрою.
Чувствую себя брошенной собачонкой, которую выбросил хозяин, и её перекидывают из одного приюта в другой. Как же неприятно это. Я благодарна брату за помощь, но что он может придумать?
Лёнька ведёт меня к машине. Гену я больше не вижу — и хорошо. Меня до сих пор трясёт от безумнейшего страха и отвращения, слившихся воедино.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Брат помогает мне сесть, а сам просит немного времени, чтобы сделать несколько звонков. Ну вот! Он теперь из-за меня ещё и на работу опоздает. Или не пойдёт? На него проблемы из-за меня сыплются, как из рога изобилия, а Лёнька продолжает заботиться несмотря ни на что. Совесть напоминает мне снова, какая я — неблагодарная и как пользуюсь добротой брата, не отдавая ничего взамен. Мне хочется все исправить, но пока я не представляю, как выбраться из болота, в которое продолжает засасывать.
Сев в машину, брат смотрит на меня.
— Ну ты как? Успокоилась? Этот гадёныш ничего не успел сделать?
Я отрицательно мотаю головой.
— В своё время у меня был хороший учитель, научивший защищаться.
Лёнька с тоской улыбается, наверняка тоже вспоминает уроки самообороны, которые нам давал отец. Как же мне не хватает его. Сейчас папа дал бы совет, он непременно помог бы мне отомстить Андрею и вернуть дочь. Но теперь я вижу его в брате. Лёнька так сильно похож на папу — не только внешне, но и духом. И такой же смелый.
— Я предупредил на работе, что опоздаю сегодня немного, и позвонил Кристине. Она не против, чтобы ты остановилась у неё на какое-то время. Сам я доживу в квартире, пока оплаченный срок действует, а там уже буду думать, что делать. Выкрутимся как-нибудь.
— К-кристине? — переспрашиваю я.
— Это моя девушка. Она понравится тебе. Она классная.
Я улыбаюсь и киваю.
И сколько ещё мест жительства мне придётся сменить, пока найду свою тихую гавань?
В животе всё скручивает от волнения.
Я точно знаю, что это только начало.
Просто уже не будет.
Глава 3
Стыдно просить о помощи ещё и девушку брата, с которой я даже не знакома, но пока другого выхода у меня нет. Надеюсь, что я смогу отплатить им с Лёней за доброту. И скоро. Не хочу быть бременем для окружающих из-за собственных ошибок. А брак с Андреем — что, если не ошибка? Единственная отдушина наших отношений — дочь.
Как там Ева без меня? Наверняка родители Андрея уже всячески приукрашивают, какая я отвратительная мать, но они-то точно желают любимой внучке лучшего будущего. И это так низко — использовать ребенка, манипулировать — лишь бы добиться своего.
В груди расползается горечь отчаяния, потому что сейчас мне никак не забрать Еву. Меня просто снова выкинут, как щенка. Полиция не поможет, ведь они тоже семья ребенка, и дочке не угрожает опасность…
Мысли всё больше спутываются в единый сдавливающий комок.
Даже не замечаю, как брат привозит меня. Уже в лифте он твердит, чтобы не опускала руки. Наверное, я выгляжу настолько убитой? Кажется, он в машине говорил то же самое?
Интересно, а у Кристины нет похотливого брата, как этот Генка?
Липкий пот ползёт по спине, стоит только вспомнить случившееся. Я скрепляю пальцы и понимаю, что руки потряхивает. Не знаю, что поразило меня сильнее: то, что сейчас мне никак не забрать Еву, или то, что едва избежала покушения на свою честь?
Дверь нам открывает миловидная блондинка. Хрупкая и изящная, она напоминает фарфоровую балерину.
Кристина сразу же пропускает нас в квартиру и ведёт меня в свободную комнату. По пути она объясняет, что раньше жила с мамой, но сейчас та перебралась в деревню, обзавелась хозяйством, и теперь комната пустует.
— Говорила Лёне, чтобы он переезжал ко мне, но он всё отмахивается, сам заработать хочет на всё, — посмеивается Кристина.
— И заработаю! Не смей во мне сомневаться, женщина! — возмущается Лёня. — А вообще косточки мне ещё успеете обмусолить… Мне ехать пора. Кристин, можно тебя?
Девушка смотрит на меня, неловко переминается, извиняется и уходит.
Слышу, как брат что-то шепчет своей возлюбленной, делая акцент на моём имени, после чего целует её. На глаза непроизвольно наворачиваются слёзы. Вспоминаю, как Андрей поцеловал меня в последний раз, а потом целовал на моих глазах другую. Как он мог?
