2. Международный же опыт свидетельствует: нигде в мире (включая Россию и СССР до кодификации законодательства 1958–1961 гг.) подобного легального определения в национальных УПК нет33. Уже один этот факт побуждает отойти от ставшего традиционным научного мышления и попытаться посмотреть на ситуацию через призму деятельностного подхода как внеидеологической исследовательской программы.
Это позволяет сделать принципиальный вывод: гарантийные устремления, которыми вдохновлялся в предшествующие годы законодатель, конструируя нормативное содержание ст. 74 УПК РФ, не могут надлежащим образом реализоваться ни в теории, ни в практике доказывания благодаря методологической ущербности самой идеи легального определения общего понятия «доказательство».
3. С позиций деятельностного подхода «объективные свойства» доказательств – относимость, допустимость, достоверность, убедительность etc – необходимо рассматривать не как их имманентности (сущностные качества), а как познавательный результат (знание) приложения к ним как объектам деятельности доказывания определенных исследовательских процедур34.
Есть все основания предложить научную гипотезу (утверждать): в теоретическом плане процессуальные доказательства можно рассматривать как знаковую структуру «погруженную» в процесс их формирования, которое происходит на юридическом материале (свидетельства, документы, вещи). Практикующий юрист, руководствуясь собственной правовой позицией, а также требованиями места, времени и цели, извлекает из материалов то, что ему необходимо (в иной модальности – то, что можно использовать) для решения определенной задачи доказывания «здесь и сейчас», то есть в рамках определенной ситуации деятельности доказывания35.
Отсюда следует: нет практической и научной необходимости определять в будущем законодательстве единое понятие процессуальных доказательств, равно как и устанавливать исчерпывающий перечень их видов. Важнее закрепить в нормах внятные критерии недопустимости доказательств и определить процедуры их включения в доказательственное обращение. Юридическая природа доказательств – сфера процессуальной доктрины, а оперативное реагирование на проблемы, возникающие в практике доказывания, – домен высшей судебной инстанции.
Таким образом, перед теорией доказывания стоит методологическая альтернатива концептуального плана: либо оставаться в плену квазитеоретических дискуссий, обусловленных желанием «не поступиться принципами», отстаивая субъективные авторские позиции, либо содействовать разработке деятельностного понимания юридической природы процессуальных доказательств.
* * *
Итак, принципиальная наша позиция заключается в исключении из УПК РФ ст. 74 (при условии сохранения всех последующих норм, включенных законодателем в гл. 10 и 11 УПК РФ). Однако, трезво оценивая ситуацию, сложившуюся в настоящее время в законотворчестве и в науке уголовного процесса, мы отчетливо понимаем, – подобное изменение в современных условиях абсолютно невыполнимо в силу ряда трудно преодолимых факторов объективного и субъективного характера. Да и с точки зрения законодательной техники оно не вызывается необходимостью. Ясно, что о подобном кардинальном преобразовании речь может идти лишь применительно к будущему УПК РФ.
В силу вышесказанного, последующее изложение материала в настоящей работе (как и предшествующие наши выступлениях36) строится в традиционном ключе, на основе позитивного права – ныне действующего законодательства России (хотя, конечно, большое внимание в нем уделено и вопросам, касающимся его совершенствования).
Глава 2. Принцип достижения объективной истины в контексте назначения и цели уголовного процесса
1
. Постулат объективной истины в науке уголовного процессаСуществует мнение, что доктринальные воззрения развиваются как бы по спирали: в них зачастую анализируются одни и те же проблемы, но уже на ином, более высоком уровне, с привлечением нового инструментария, дополнительной аргументации. Это суждение вполне применимо и к развернувшейся в теории уголовного процесса дискуссии о специфике и истинности уголовно-процессуального познания; о назначении, цели и задачах уголовного судопроизводства и цели доказывания. Хотя позиции многих авторов, игнорирующих исследования своих авторитетных предшественников, нередко напоминают движение не по спирали, а по иной траектории, например (используя слова поэта), путь кота ученого, который «идет направо – песнь заводит, налево – сказку говорит». Так, лишь в одной из большого числа опубликованных в последние годы работ37 мы встретили использование привлекательных суждений о том, что судебная «истина не нуждается в каких-либо благозвучных эпитетах типа абсолютной, относительной, материальной и т.д. Истина сродни правде. Правда есть правда, она не может быть полуправдой, правдой в относительной степени, правдой объективной и субъективной»38. В отечественной процессуалистике примеры подобного рода отражают устойчивую нигилистическую тенденцию – забвение работ, выполненных в минувшие годы.
Проблема истинности знаний всегда привлекала внимание исследователей в области судебного права. Трудно также представить себе и практикующего юриста – дознавателя, следователя, прокурора, а тем более судью, – которого не волновали бы вопросы, касающиеся соответствия правовой квалификации деянии фактическим обстоятельствам дела, правильности и справедливости принимаемых им решений. Эти проблемы задевают противоречивые интересы и других участников уголовного процесса, и всех тех, кому небезразлично состояние современной уголовной юстиции.
Правовую природу уголовного процесса, его базовых институтов следует искать на основе адекватной оценки таких понятий как «назначение», «цель», «задачи» данного вида деятельности39.
В государствах, находящихся на сопоставимом уровне исторического развития, существуют стабильные правовые явления социального и аксиологического характера, не зависящие от воли законодателя, а также от большей или меньшей точности формулируемых им норм. Так, определяющее цель деятельности назначение уголовного судопроизводства обусловлено потребностью упорядочить общественные отношения, необходимые для реализации норм материального уголовного права. Отсюда и воплощаемая в результате цель уголовного процесса – претворение в жизнь норм материального уголовного права об уголовной ответственности и наказании лица, виновного в совершении преступления. (Хотя, самодостаточность и ценность присуща и самой уголовно-процессуальной процедуре как инструменту разрешения социального (уголовно-правового) конфликта40).
Достижение указанной цели немыслимо без установления преступления, его раскрытия и изобличения виновного на предварительном следствии, определение виновности и наказания в суде, ограждения невиновного от незаконного привлечения к уголовной ответственности и осуждения. В конкретных условиях цель уголовного процесса реализуется в его задачах. Основные из них также достаточно стабильны, хотя и подвержены зависимости от политического режима государства, осуществляемой им уголовной политики и правовой идеологии. Вряд ли могут быть сомнения в том, что уголовно-процессуальный закон должен применяться так, чтобы виновные были привлечены к уголовной ответственности и подвергнуты справедливому наказанию, а невиновные были ограждены от привлечения к ответственности в законном порядке; что причиненный преступлением вред должен быть максимально возмещен и др.
Уместно также вспомнить о назначении, целях и задачах более высокого уровня (для уголовно-процессуальной деятельности – внешних), которые сопряжены с укреплением законности и правопорядка, охраной прав и свобод юридических и физических лиц от противоправных посягательств, воспитанием граждан в духе соблюдения Конституции РФ и законов РФ. Ранее эти положения были закреплены в ч. 2 ст. 2 УПК РСФСР. Бессмысленно отрицать их роль и значение в современных условиях.
Иные качества свойственны доктринальным принципам уголовного процесса. В формулировке принципов в гораздо большей степени проявляются факторы субъективного свойства, поскольку родоначальниками принципов выступают не нормативные акты, какого бы высокого уровня они ни были, а научное знание. В них оценивается современное состояние правовой системы и прогнозируются пути ее развития. В принципах должны воплощаться идеи относительно должного и целесообразного в уголовном судопроизводстве. В конкретных проявлениях нельзя сбрасывать со счетов и личные научные представления и пристрастия авторов (коллективов авторов).
