Хитрость бека
— Я встретился с Абдуллой-серкерде и передал ему ваш привет, — стал рассказывать Мамед, — ой был очень рад и заметил: «Если беку нужны эти девушки, я ему уступлю их за сорок туменов». Но я сказал, что заберу только одну. Он удивился и добавил, что я могу в долг взять и вторую, если у меня сейчас нет достаточно денег. Я поведал наш замысел: за другой придёт известный вам парень Хаджимурад. Абдулла обрадовался, что может заполучить от нас победителя его лучшего пальвана и пообещал дать за него шестьдесят туменов.
— А вы договорились, как для Хаджимурада устроить ловушку? — спросил бек.
— Всё обговорено, бек-ага, — утвердительно кивнул головою слуга.
Обсудив свои недобрые дела, Довлетяр позвал Мереда и Хаджимурада.
— Чабан Меред, дела твои плохи…
Меред поднял голову и посмотрел на хмурое лицо хозяина дома, на его отвислые губы, рыжую короткую бородку.
— Знаю, поэтому мы с Хаджимурадом, склонив головы, и переступили порог вашего дома, — тихо ответил чабан.
— Не перебивай меня! — гневно выкрикнул бек. — Ничего не знаешь, так слушай, — всё тем же сердитым голосом продолжил бек. — Абдулла-серкерде завтра утром отправляется продавать пленниц. Твоя старшая дочь может оказаться то ли на рынке Гучанда, то ли в Мешхеде, точно неизвестно. Ясно только то, что она станет рабыней и век будет слёзы проливать от горя…
Хаджимурад вздрогнул, словно от неожиданного укола, и поднял голову.
— Говорите, завтра утром отправляются? — юноша смело посмотрел в глаза беку.
— Да, завтра утром. И ещё Абдулла заявил, если до утра чабан не выкупит свою дочь, то может с нею распрощаться навсегда.
Бек искоса поглядывал на Хаджимурада и видел, как он меняется в лице, как в глазах его появляются яростные огоньки, а ладони то и дело сжимаются в кулаки. Парень приподнялся:
— Бек-ага, помогите нам и я буду служить вам так же верно, как мой покойный отец. Если для этого дела нужны верблюды, овцы, мы немедленно пригоним их из песков.
Бек с напускной озабоченностью покачал головой.
— Пока вы доберётесь до песков, пока оттуда пригоните скот, твоя дочь, чабан, и твоя невеста, юноша, может оказаться уже неизвестно где, оставим эти бесплодные разговоры, — так же сердито и грубо ответил бек.
Меред от этих слов растерялся, не знал, что на них ответить, что предложить взамен.
«Слишком долго и внимательно он разглядывал моего коня, — думал Хаджимурад, — да за Джерен я готов отдать не то, что коня, а и жизнь свою. Наверно, бек это чувствует или как-нибудь выведал о моём отношении к ней, вот и стал несговорчивым».
— Бек-ага, мы пришли к вам, надеясь на помощь, — говорил взволнованно юноша, — возьмите за это моего коня и коня Мереда-ага, а если ещё и скот понадобится, мы его вам пригоним тогда, когда вы скажите, но сегодня помогите нам деньгами, чтобы выкупить Джерен! — и в ожидании ответа не сводил с бека тревожного взгляда.
В комнате с минуту стояло напряжённое молчание. Довлетяр не сразу ответил!
— У тебя, парень, отличный конь, туркмены такого коня за деньги не продают, это мы хорошо понимаем, но у нас сейчас, к сожалению, нет наличных денег, — заговорил бек, глядя пристально на Хаджимурада.
Меред недоумённо посмотрел на бека и тут же вновь опустил голову в горьком раздумье: «У бека не то, что серебряных, и золотых денег предостаточно, просто у него какие-то свои планы… Может, он, хочет, чтобы я ему сказал: «Помоги выручить дочь из плена, а потом можешь забрать её себе»… По всему видно, что у бека вряд ли хорошие намерения…», — пришёл к выводу старик.
Такие же недобрые мысли возникли и у Хаджимурада: «Наверно, бек мечтает о том, чтобы самому завладеть Джерен. Этот горбоносый уже, небось, доложил ему. Он же видел девушку. И видно, недаром в дороге выкрикивал в её адрес: «Вах, вах!..» Нет уж, пока я буду жив, пусть этот старый хитрец на такой исход не рассчитывает!..» — Хаджимурад смело и пристально посмотрел в глаза беку.
— Бек-ага, что вы думаете по поводу нашей беды, скажите прямо?!
Довлетяр, словно раздумывая вслух, ответил:
— Девушку надо обязательно сегодня до утра забрать. Причём забрать без всяких денег… Гм… — он опустил голову и снова словно бы погрузился, в глубокие раздумья… Но внезапно выпрямил плечи и бросил взгляд на Хаджимурада: — Юноша, согласны ли вы за эту девушку не только не пожалеть своего коня, но, если понадобиться, то и голову сложить?!
Хаджимурад оживился:
— Лишь бы вы дали справедливый и верный совет, что надо сделать. Я готов к тому, чтобы или освободить её или умереть. Конь у меня славный. Если я буду убегать, то обязательно спасусь. А если придётся кого-то догонять, то тоже обязательно настигну.
— Моё условие такое, — уже не обращая внимания на Мереда, говорил бек, — я помогу тебе выкрасть девушку, а ты мне за это отдашь своего коня, согласен?
— Я же вам сам это предложил, конечно, согласен! — встрепенулся юноша.
А Довлетяр, словно и не слыша возгласа парня, продолжал:
— Мамеда вы хорошо знаете, это храбрейший мой нукер, его я и дам вам в помощники. Вместе вы ночью отправитесь в стан врага — к Девичьей крепости, — уничтожите сторожей и заберёте пленницу. Если всё это удастся — хорошо! А если не удастся и вас схватят или даже убьют, ничего не поделаешь, шли вы действительно на большой риск. Но за то, что я даю вам в помощники Мамеда, при любом исходе вашего дела, серый конь будет считаться моим. Если и вы, и конь останетесь у них в руках, то не знаю, как вас, а коня я сумею освободить. Скажу самому Дарайгезскому хану, мол, серого коня из моей крепости выкрали два налётчика вашего Абдуллы-серкерде… Хан поверит мне и обязательно вернёт коня. Ну, а самому тебе, юноша, при неудаче придётся надеяться лишь на свою ловкость да аллаха. Понятно? Согласен ты, парень, на такое условие? — глядел в упор на Хаджимурада Довлетяр…
— Я согласен на все ваши условия и сейчас же готов отправиться в крепость.
— Чабан Меред, ты слышал о нашем договоре? Ты тоже с моим условием согласен? — допытывался бек у пастуха.
— Бек-ага, я никогда не забуду вашей доброты! — Меред перевёл взгляд на младшего товарища. — Хаджимурад-джан, к сожалению, у меня нет ни сыновей, ни братьев, которые могли бы постоять за честь моей семьи. Единственный близкий родственник Курбанмурад оказался малодостойным человеком, он отвернулся от беды, постигшей моих дочерей. А ты, выходит, мне ближе кровного родственника, если так смело садишься на коня, чтобы помочь мне в несчастье… — Меред расстроился, стал смахивать с ресниц навернувшиеся слёзы. — Отныне, с этой минуты, можешь считать Джерен своей.
Пока Меред пришёл в себя, пока Хаджимурад успокоился, бек и его слуга в наступившей тишине удивлённо переглядывались.
— Меред, ты тоже полностью согласен с нашим условием, значит, все мы должны неукоснительно выполнять взаимные обязательства. Тот же, кто нарушит их, пусть будет наказан самим аллахом. Согласен?
— Тысячу раз согласен, бек-ага! — с искренней благодарностью ответил чабан, — я тоже поеду с ними, чтобы или вызволить дочь из плена, или погибнуть вместе.
Бек попытался отговорить чабана от столь рискованной затеи:
— Меред, ты уже не юноша, ты будешь для них только обузой. Тебе совсем нечего делать в этом, можно сказать, боевом походе.
И пастух в конце концов решил остаться.
Пообедав, стали собираться в дорогу. Ещё во время обеда слуга то и дело сочувственно поглядывал на Хаджимурада. После обеда он позвал хозяина в соседнюю комнату, чтобы с глазу на глаз поговорить с ним:
— Бек-ага, я не напрасно расхваливал дочку чабана. Она действительно славная. Но ведь и Хаджимурад неплохой юноша. Они, право, достойны друг друга. Давайте не будем мешать их счастью. Иначе аллах покарает нас. Возьмите джигита себе в нукеры. А разлучать его с любимой не следует. Наоборот, надо бы помочь им соединиться.
Бек словно не слышал слугу.
— Мамед, я видел младшую дочь Мереда, она прекрасна, но чересчур юна. А старшая, говоришь, ещё лучше, — повторил он. И слуга вынужден был подтвердить: верно, она ещё прекраснее!
Бек обрадовался:
— О, когда аллах что-либо дарует своему рабу, он подносит жертву прямо к его ногам.
Мамед попробовал ещё кое-что сказать в защиту Хаджимурада:
— Этот парень ведь смелый и ловкий, самого Хабипа сбросил с седла, давайте же возьмём его нукером.
Довлетяр сердито перебил слугу:
— Заткнись! Хорошо, что он пока ещё молод и глуп, а когда повзрослеет и поумнеет, то со своей неукротимой смелостью может стать моим заклятым врагом! Понятно тебе, балбес? Иди и собирайся в путь. Да не вздумай в чём-то отступить от плана, — пригрозил он слуге.
Хаджимурад уже ожидал его. Надел белую папаху, ладно сидящий чекмень, подпоясался и прицепил к поясу кривую саблю. Мамед глядел на статного юношу и еле заметно покачивал головой. Ему всё-таки жаль было посылать парня на это рискованное дело. Но ослушаться хозяина он никак не мог.
