Довлетяр справлял свадьбу. На площадке, раскинувшейся от южной стены крепости до самого подножья гор, проводились борьба — гореш и скачки. В скачках участвовал и серый конь Хаджимурада. Вновь он оставил позади многих скакунов.
На свадьбе в основном гуляли нукеры бека и его близкие родственники. Довлетяр никому из земляков, находящимся на отгонном пастбище Селмели, о свадьбе не сообщил. Он побаивался, что Сазак преждевременно от кого-то узнает о его хитрых проделках. «Проницательный старик может сразу же размотать клубок ловко подстроенных событий, связанных и с пропажей парня, и моей женитьбой на Джерен. Тем более, что и Меред, и Хаджимурад приходятся ему какими-то дальними родственниками. А Джерен без всякой охоты пошла за меня. С тех пор, как узнала, что станет моей женой, — плачет беспрерывно. Пусть плачет. «Поплачет и перестанет, лишь бы не раскрылись все мои делишки», — беспокойно рассуждал бек.
Для создания представления, что он очень заботится о чести и благополучии своего народа, бек решил совершить новый разбойный набег на соседние шахские поселения. Он вызвал среди ночи Салиха-ишана и приказал ему немедленно распространить по селу слух о намерении бека отомстить чужеземным соседям за причиняемые беды. Слух этот сразу же после утреннего намаза разлетелся по всему селению.
В селе началась суматоха. Одни уговаривали своих сыновей и братьев не ходить на этот аламан или разбой, другие предостерегали выступающих, чтобы те не лезли без особой надобности в пекло, третьи наказывали, как можно больше захватить чужого добра или рабынь на продажу.
Всадники ожидали прибытия бека. Двоюродный брат Довлетяра Дурдулы отдал поводья младшему нутру и пошёл к ручейку, стекающему с горы Губа. Рядом с ним находился небольшой хауз. Глядя на бурлящие струи, стал раздумывать: «Да, если бы мы довольствовались лишь водой этого ручейка, худо бы нам пришлось, спасибо Довлетяру, что частенько водит нас на аламаны, поэтому мы и живём получше, чем люди Сазака. Наверно, они завидуют нам я от зависти всякое наговаривают на бека».
Хауз, выложенный из горного камня, строили жители села под предводительством Сазака-сердара. Вся вода из предгорного родника зимою, когда в ней особой нужды нет, стекает в водоём и в нём сохраняется несколько месяцев. Весной и летом она оказывается значительным подспорьем в орошении полей. Ведь одного ручейка, стекающего с Губы, было бы маловато для такого большого села. И главное, что вода хауза делилась на всех.
Дурдулы почесал пятернёй затылок и неохотно подумал: «Однако и Сазак иногда делает для людей что-либо полезное…»
Увидев выезжающего из крепости Довлетяра-бека, Дурдулы поспешил присоединиться к всадникам. Бек в сопровождении Мамеда и Мереда подъехал к приосанившимся джигитам и поднял руку:
— Мои отважные нукеры и дорогие родственники, — начал он торжественно, — недавно Абдулла-серкерде со своими ворами-сербазами учинил в наших сёлах разбой, ограбил их, угнал наших дочерей и сыновей в неволю. Он топчет нашу честь, попирает наше достоинство! Неужели же мы должны терпеть всё это? — Бек посмотрел на Мереда, который чуть поодаль сидел на коне. — Многие из вас знают нашего земляка чабана Мереда. Его двух дочерей тоже угнали эти разбойники. Мы еле разыскали и выкупили их за уйму золотых и серебряных монет. Угнали сына Сухана-батыра — славного юношу Хаджимурада, Из соседнего села Эрриккала выкрали нескольких девушек, которых, конечно же, тоже продадут. — Бек острым и хитрым взглядом окинул всадников. По их лицам он догадался, что попал в цель. — Так посоветуйте же, как нам поступить в данном случае? — с новой силой продолжил он. — Отсидеться дома? Или немедленно отомстить врагу за нашу поруганную честь?
Всадники молчали. Но слуга Мамед поспешил прервать это молчание:
— Конечно же, этого терпеть нельзя! Надо уметь постоять за себя!
И тут же со всех сторон послышалось:
— Вперёд, на врага!
— Отомстим ему и за наших угнанных людей, и за нашу поруганную честь!
— Кровь за кровь!
— За сына угоним сына, за дочь возьмём дочь! За грабёж наших домов ответим тем же! Беспощадной местью! — снова громко выкрикнул Мамед. — Бек-ага, будьте нашим предводителем и давайте немедленно выступим против заклятого врага!
Лицо бека просветлилось:
— Ну, что ж, если вы готовы, я согласен вас возглавить. Пусть враг узнает, что и мы умеем действовать оружием, можем постоять за свою честь. Вперёд, боевые друзья!
Уже в пути бек среди всадников заметил трёх незнакомых парней, видимо, юношей не из их племени. Он подозвал Дурдулы и сердито спросил:
— Это ты привёл этих мальцов? Чьи они? Ах, не знаешь?! Вон их из отряда!
Старший из троих умолял бека не прогонять их, говорил, что они не хуже других будут бить врага, обещал, что как и все другие, половину награбленного безоговорочно отдадут предводителю. Но бек не оставил их в отряде. Он предпочитал, чтобы с ним были только те, кого знал и на кого мог надеяться…
Всадники с гордостью поглядывали на своего вождя — в нарядном чекмене, мерлушковой папахе, с саблей в золотых ножнах…
Ехали по сухому горному ущелью. Бек на сером скакуне вырвался вперёд и на небольшом взгорке остановил коня. Всадники тоже остановились, поглядывая на решительное лицо бека. А он правую руку с обнажённой саблей вытянул вперёд. Джигиты сделали то же самое.
— Тот, кто оставит друзей в беде, удерёт с поля битвы, не избежит позорной кары. Жена такого беглеца будет считаться свободной, — крикнул бек и теперь уже поднял саблю вверх.
Всадники тоже подняли сабли и трижды повторили!
— Жена беглеца свободна!
На сей раз Довлетяр не стал заезжать в сёла, где побывал уже в прошлый набег. Он гнал коня всё дальше. Остановился лишь у знакомого горного родника, окаймлённого камышом. Почти рядом с родником возвышалось небольшое гранитное плато. Он сразу же после остановки отдал поводья Мамеду, а сам вскарабкался на гранитную площадку. Мамед снял с лошади цветастую накидку и поспешил за беком. В одной из скал, окружающих плато, темнела пещера. Мамед возле неё расстелил накидку, и бек прилёг.
Пока нукеры поили и кормили своих лошадей, Мамед вскипятил и заварил чай, поджарил жирный кусок баранины. Бек успел уже поесть, когда на плато взобрались и его спутники. Они уселись полукругом у входа в пещеру и тоже немного подкрепились.
У Мереда не выходила из головы мысль: «Почему мы свернули в сторону, а не поехали по тому ущелью, которое вело к Девичьей крепости. Мы же хотели освободить Хаджимурада». Несмело чабан обратился к беку:
— Бек-ага, удастся ли нам освободить Хаджимурада?
Бек, принимая от слуги кальян, кинул недобрый взгляд на чабана:
— Ты опять лезешь со своими дурацкими вопросами, — и после затяжки добавил: — Если ты способен думать, то должен понимать: мы сели на коней, чтобы защитить свою честь, отомстить врагу!
— Но если мы хотели освободить Хаджимурада, мы должны были ехать не в эту сторону, — робко заметил Меред.
— Ты что, вздумал нас учить уму-разуму, — вскипел бек, — если ты знаешь более простой путь к цели, никто тебя не задерживает. Мы сели на коней с оружием в руках, чтобы отомстить за тебя, а ты нам портишь боевое настроение! А потом из-за одного Хаджимурада я не могу позволить, чтобы пролилась кровь нескольких моих прекрасных джигитов. Запомни это раз и навсегда! — прикрикнул бек на старика.
Чабан, обидевшись на горькие слова своего «родственника», опустил голову и молча отодвинулся от чего в сторонку.
Сделав ещё одну глубокую затяжку, бек передал трубку Мамеду, поднялся с подстилки и скомандовал:
— В дорогу, джигиты.
Нукеры бросились к лошадям, находившимся у родника. Бек с горбоносым последовали за ними неторопливо и на почтительном расстоянии.
— Ты сам слышал, что Хаджимурада собираются продать Хабипу-пальвану, или только предполагаешь? — спросил бек у своего слуги.
Мамед понятливо улыбнулся:
— Абдулла сначала даже не поверил мне, а потому рассчитываясь за Хаджимурада, то и дело радостно восклицал: «Да Хабип мне за него втридорога заплатит, да что тут говорить, любую цену не пожалеет!»
Бек с минуту подумал и решительно приказал слуге:
— Мамед, веди всадников к селу Хабипа-пальвана, разграбим его, пока хозяин ещё не успел купить Хаджимурада… После этого он действительно возьмёт его за любую цену, чтобы выместить на этой ненавистной покупке всю свою злобу.
На рассвете выбрались на равнину и поехали вдоль старого арыка, затенённого молодыми ивами. Вот, кажется, и то самое селенье. И Довлетяру, и Мамеду доводилось бывать в этих местах. Они без особого труда нашли то, что искали. Вот он уже и не так далеко дом Хабипа, вместе с пристройками огороженный забором. Со двора вышел мальчик, погоняя быков. Паренёк гнал их прямо на всадников, спрятавшихся за деревьями. Мамед или знал, или по каким-то приметам угадал, что это сын Хабипа.
