и должно быть. Так и должно.
Я очнулась. Не веря своим глазам. Кристаллы с такими как я не разговаривают. Это непреложная истина.
Но сейчас…
Сейчас это случилось, и мне ужасно хотелось знать почему.
— Вы расскажете, в чем дело?
Целитель продолжал стоять, грозно надувая щеки. Стоял и молчал, вынуждая меня приподняться.
Он прекрасно слышал мой вопрос и видел мое нетерпение, но объяснять ничего не стал.
Постояв еще пару минут, резко развернулся и спешно вышел, оставляя меня один на один со своими тревожными мыслями.
Что происходит? Почему он так странно себя ведет?
Наверное, не нужно было идти на этот бал, где я так беспечно подхватила неизвестную болезнь.
А если от нее нет лекарств? А что, если я умру… или, того хуже, останусь немощной, прикованной к этой кровати.
От этих мыслей мое тело покрывалось толстой коркой льда. Студеная кровь еле-еле перемещалась по венам, замедляя удары сердца.
Я уже совсем отчаялась и даже провалилась в беспокойной сон, как дверь в мою спальню с грохотом отворилась и в нее влетел разъяренный отец.
— Дара, что это значит?
Глава 5
Я вжалась в деревянную спинку кровати… забывая, как складывать звуки в предложения.
Растерянно хлопая глазами, я искала подходящие слова, которые костью застряли в моем горле.
К отцу подошла сердитая мать, бросая на меня полный негодования взгляд.
— Нам всем интересно! А ну говори!
На заднем плане, куда же без нее, стояла сестра, грозно корча мне рожи, и, слава Матери Драконов, не лезла с расспросами.
А я молча переводила взгляд с одного родственника на другого… не совсем понимая, что от меня хотят.
— Ты так и будешь молчать, неблагодарная?
Эти слова больно бросила мне в лицо мать…
В груди снежным комом нарастал протест, грозя снести все заслоны, которыми я прочно забаррикадировалась от их нападок на многие годы.
Раньше, по глупости, пыталась спорить и что-то доказывать, но всегда проигрывала.
Никогда мое слово не будет весомо в этом доме, и чтобы я ни сказала, меня не услышат.
Поэтому я, наученная горьким опытом, молчала, ожидая, когда они сами за меня все объяснят.
Первым не выдержал отец.
— Дара… расскажи правду!
Его тон, грозный, обжигающе холодный, любого бы заставил говорить.
Но, видимо, не сегодня и не меня.
Да, я испугалась, дрожа как осиновый лист на ветру. Но упрямо сжала губы.
Ну не могла я рассказать, что целовалась с первым встречным.
Неужели тот дракон рассказал об инциденте моим родителям и они пришли обвинять меня в неблагоразумности или, того хуже, непристойности?
Боже, как стыдно!
Горечь, стыд, все смешалось в моей голове. Кровь отхлынула от лица, падая камнем в пятки. Все тело задеревенело, и я в попытке взять себя в руки закрыла глаза.
Неужели тот мужчина опустился до такого, чтобы прийти и пожаловаться на меня родителям?
Ведь не я же первая полезла к нему с поцелуями, от которых меня до сих пор бросает в жар.
Возможно, та девушка?
Ее красноречивый взгляд не сулил ничего хорошего. Разумом я понимала, что ни в чем не виновата… но вот сердцем… Я могла оттолкнуть дракона, но не оттолкнула.
Набрав побольше воздуха в легкие, решила повиниться. Тем более что они не слезут с меня, пока не узнают правду.
— Папа, я…
Но меня перебили.
Ирэна — младшая сестра. Моя полная противоположность. С темными, как у матери, волосами и такими же карими глазами.
Я не была похожа ни на мать, ни на сестру, да и у отца волосы были каштановыми. Унаследовав от него лишь цвет глаз — зеленый.
Почему мои волосы были сверкающе белыми, не знал никто. И с самого детства за эту мою особенность я получала столько тумаков и ругани. Даже мама презрительно фыркала, когда заставала меня за их расчесыванием.
Со временем я их тоже возненавидела, натягивая до ушей
обыкновенный чепчик.
Ирэна грубо отодвинула отца и мать в сторону и фурией приблизилась ко мне, нависая над кроватью…
От ее напора я опешила и легла пониже, боясь, что сестра вцепится мне в волосы или выцарапает глаза, таким злым и решительным выглядело ее лицо.
— С кем ты посмела связаться истинностью, моя любимая сестрица? А?
Три пары глаз… нет, четыре… в дверях появился целитель, который так же нетерпеливо ждал моего ответа.
А я… я… Я столько вариантов перебрала в своей голове, что со мной, а тут такое!
Я — истинная? Этого не может быть… Широко открыв от шока и удивления рот, не в силах выдавить из себя слова, я отрицательно замотала головой.
В нашу не очень активную беседу вмешался целитель.
— Вы же понимаете, что я должен доложить императору? Истинности не наблюдалось уже более пятисот лет…
Я задрожала… всем телом, заставляя даже одеяло вторить моим движениям и тоже мелко трястись.
Оно не могло мне дать необходимого тепла. У меня зуб на зуб не попадал, настолько стало холодно.
Отказываясь принимать правду, я тряслась и махала головой, как истукан… Нет… только не это… истинность же это навсегда!
Но меня не оставили в покое. Отец схватил за одеяло, вытрясая из меня признание.
— Кто он?
Моя голова на тонкой длинной шее болталась туда-сюда, извергая из глубин приступ паники.
— Ты сейчас ей голову открутишь. Дай ей сказать.
Мать достучалась до отца, он прекратил свои пытки.
Я упала на подушку, унимая учащенное дыхание и рвотные позывы. Наконец мне удалось справиться с чувствами, и я, еле-еле ворочая во рту языком, просипела:
— Отец, я… я… я не видела его раньше.
— Что значит не видела?
— Ты же сам не разрешаешь мне пользоваться «Вестником».
«Вестник» — местная газета, где собирались сплетни про всех холостяков, про их похождения и помолвки с предстоящими свадьбами. Ровно до этого дня меня совсем не интересовала светская жизнь. Я не видела в этом смысла.
И как получается — зря.
— СЕЙЧАС, — звонко крикнула сестра, кружась как волчок на месте, и выбежала из спальни.
Я не знала, куда себя деть.
Отец, мать… они осуждающе буравили взглядами, ища на моем лице подвох. Но я оправдываться точно не собиралась. Гордо, очень надеясь, не знаю на что, отвернулась от них к окну, собираясь не поддаваться еще большему отчаянию.
Сестра прибежала через несколько минут, размахивая в руках последним «Вестником».
— Это последний выпуск. Здесь он точно будет. Хотя, может, тебе не повезло и истинность случилась с женатым драконом.
Сестра говорила это так безразлично. Так обыденно.
