на койке пролежу, а не пойду — коситься начнут…
«Дошло до него, что ребята спросят, почему не пошел… А неохота, видно, что неохота. Ничего, притерпишься к нашим порядкам, потом и в привычку войдет, что если коллектив решил — это уже закон…»
— Все идут, отставать от ребят — стыдно, — сказал он Евтухову. — У Виноградова, бригадира движенцев, завтра именины, а он ни слова против не сказал, согласился.
Евтухов недовольно поморщился:
— Сказал же, что пойду, ясно ведь…
6
Виноградов вместе с четырьмя товарищами обслуживал бригаду Говрякова. О субботнем собрании он не знал, поэтому на смену не торопился.
В раскомандировке собрались почти все свободные от работы горняки с участков и те, кто шел в шахту.
— Беседа, что ли, будет? — спросил Виноградов у машиниста электровоза Ивана Фаизова, усаживаясь рядом.
— Вот это номер! — с любопытством глянул на него Фаизов. — Не видел перед входом на дверях объявление, что завтра воскресник?
«Пропали именины, — вздохнул Виноградов. — Так удачно все складывалось и — на тебе! — воскресник…»
Один за другим выступают горняки добычных бригад. Собственно, мнение одно: на воскресник пойти надо, пусть школьники получат оборудование для своих мастерских.
До Виноградова донеслось:
— Мы всей бригадой будем работать, а вот как движенцы?
Это сказал Виктор Говряков. Он выжидающе смотрит на Виноградова. Иван Фаизов подтолкнул своего бригадира:
— Иди выступай, мы тоже все пойдем…
Тот вздохнул и, махнув рукой, встал. Глазами отыскал Говрякова. Тот весело кивнул ему: мол, не подведи!
— Что ж, и мы выйдем в полном составе. Все пять электровозов будут на ходу…
Слова его потонули в веселых возгласах.
Назавтра, подъезжая к диспетчерской, Виноградов поинтересовался, сколько угля вывезла бригада, и остался доволен: дела шли хорошо.
Бригадир спешил к лаве, прожектор электровоза ярко светил вперед, вырывая из темноты уходящие в глубь шахты линии рельсов, ребристые серые стены штрека. Рука машиниста уверенно лежит на прохладной рукоятке контроллера, состав то набирает скорость, то замедляет ход.
Впереди замелькали огоньки. Это ребята из бригады Говрякова выходили из лавы. Электровоз остановился возле них.
— Забирай последние вагонетки, — махнул рукой Виктор. — Хватит на сегодня. И — на-гора, заждались тебя, наверное, гости…
Когда электровоз ушел в темноту, Виктор отыскал глазами Евтухова. Тот, как и все, измазанный в угольной пыли и потный, шел и о чем-то весело переговаривался с Виктором Кустовым. Говряков нагнал их.
— Ну, как работа? — заговорил он. — Движенцы сегодня вдвое именинники: ни разу не подвели, даже подгоняли нас…
— А что работа? Работа как всегда, — скупо обронил Евтухов.
Но по веселому блеску в его глазах Виктор понял: работа пришлась ему явно по душе.
7
Первые дни в новой лаве все шло хорошо. Вероятно, бригаду выручало то, что сложная работа за врубовкой уже много месяцев была для говряковцев привычным делом. В предыдущих лавах ребята много потратили нервов и пролили пота, прежде чем научились выполнять свои обязанности, и это сейчас пригодилось. Не было смены, чтобы вышли на-гора, не выполнив задания.
— Куда с добром дело идет, а боялись, — посмеивался обычно Петр Фомич Фирсов, когда усталые ребята поднимались на поверхность. — Точно, бригадир?
Виктор молча улыбался, он знал, что все еще впереди. Не случайно Куркович и горные маркшейдеры зачастили в лаву.
Однажды, возвращаясь из шахты, заговорил об этом с Фирсовым.
— Дорогой мой бригадир. Глаза у меня ни на что не закрыты, сам все вижу, всю жизнь в шахтах. Думаешь, не замечаю, как покапывает в лаве с верхняков, что ни день — то сильнее? Или уголек меня обманывает? Блеск-то в нем водяной… Да и штыб не тот пошел — тяжелый, влажный…
Петр Фомич замолчал, раздумывая о чем-то.
— Да, не легко, по всему видать, скоро нам придется, что-то надо предпринимать…
— А что мы можем? Природа есть природа. Всю ж воду из-под земли не выкачаешь. Не легко, конечно, будет, знаю это. Надо с теми, кто ныть начнет, сразу поговорить крепко. Иначе покатится бригада вниз. Это не долго, только поблажку себе сделает человек, пожалеет себя и — пропал…
С неделю бригада соблюдала очередность, кому идти в верхнюю часть лавы, но Виктор все больше мрачнел: общая выработка резко снизилась. Редкий из молодых рабочих выполнял норму, будучи в том конце лавы.
— Вот что я предлагаю, — сказал Виктор, понимая, что принимать решение надо сейчас же, на месте, чтобы слова Крупина не подействовали на ребят расслабляюще в этой гнетущей всех обстановке. — Вот что… Надо отказаться нам от очередности. Ясно теперь, что каждого туда, в верхний конец лавы, не пошлешь, — он мельком, с усмешкой глянул на Крупина. — Давайте те, кто поопытнее, покрепче, что ли, будем работать там… Как ты на это смотришь, Федя? — повернулся он к Федору Маркину.
Тот смутился от неожиданности: его первого называет бригадир в числе лучших, потом торопливо сказал:
— Я что ж… Согласен я…
А бригадир уже переговаривался с другими — с Нурутдином Белаловым, Виктором Кустовым, Мулануровым, и они единодушно выразили свое общее мнение:
— Пойду…
— Согласен…
— За мной дело не станет…
Говряков снова обвел всех коротким взглядом:
— Ну вот… Все, кажется, ясно… Завтра в верхний конец лавы пойдут — Виктор Кустов, ты, Маркин, и я. А теперь — айда наверх…
Появление их — грязных, измазанных буквально до самых ушей, но целых и невредимых — радостно всполошило бригаду. Все бросили работу, шумно окружили бригадира и двух его товарищей.
— Ловко удумали!
— Явились, космонавты!
Горный мастер Иван Васильевич Горячев шагнул в круг, раздвинув ребят.
— Истинно космонавты! — поддержал он чей-то возглас. — Хоть Гагарину письмо об этом пиши. А заодно, может, попросить его согласия, чтобы стал он почетным членом нашей бригады, верно я говорю? Как у Кучина…
Это было известно всем. Уже многие Месяцы первый космонавт мира Юрий Гагарин состоял членом бригады Леонида Кучина с Копейской шахты № 4/6. Космонавт вел переписку с горняками. Об этом совсем недавно сообщала «Экономическая газета». Ежедневно теперь бригада Кучина выдавала на-гора уголь в счет нормы Юрия Гагарина.
— Ну, это не для нас, — махнул рукой Савкин. — В этой лаве и свою-то норму не каждый выполняет…
И словно сдуло улыбки с лиц ребят. Им было очень больно и неловко за свои неудачи. Вот уже который день едва-едва справлялись с плановым заданием, а сегодня, судя по всему…
— Плана сегодня, пожалуй, не дадим, — нахмурился Горячев. — Уже половина смены, а добычи — кот наплакал.
И вот уже один за другим расходятся горняки, направляются к своим забоям, и лица их сумрачны.
— Ну, за дело! — встрепенулся
