— Мы хорошо продвинулись, ваша светлость, — ответил главный каменщик. — Пятый этаж будет со стенами и крышей к концу лета, — худой бесеранец с иссиня-черными волосами и темными веснушками, Кадок доставал Галине до носа, и у него была привычка приподниматься на носочки. Он нервничал при маркграфине, но чудесно провел обновление пяти этажей замка, укрепляя их новыми колоннами и делая строение выше. Это не удивляло, он предоставил впечатляющие достижения, включая письмо с рекомендациями от управляющего замка Иствит, где жил король Зелал, брат Гетена.
Галина пошла по залу.
— Отлично, это мне и нужно было услышать. Юджин, есть новости?
Слуги выстроились за Гетеном, переминаясь. Они не могли протиснуться мимо него на узкой лестнице, но ни у кого не хватало смелости попросить его отойти. Он оглянулся и прошел выше. Он махнул ладонью, подбросил шар волшебного огня, и он растянулся по всей длине лестницы, наполняя пространство теплым сиянием. Шепот благодарности и восторга следовал за ним, пока слуги пошли дальше с магом солнца во главе.
Он добрался до верхнего этажа, прошел сквозь двойные двери, которые отделяли покои Галины от крепости, миновал узкий коридор и попал в спальню. Огонь ревел в каменном камине, двое слуг расставляли еду на столе перед ним, медного цвета накидка лежала на черной дубовой кровати с пологом. Больше слуг прошло мимо него в купальню и кабинет. Одна двигала полог кровати, другая собрала поленья у камина, третья вытирала воду, которую разлили ее товарищи, пока спешили наполнить ванну.
— Где зеленое платье ее светлости, Ви? — Филиппа, единственная фрейлина Галины, спросила из глубин гардеробной маркграфини.
— Вы его отложили, потому что подол порвался, леди Филиппа, — худая темноглазая служанка Вика Калида вышла из купальни, подняла голову и пискнула, чуть не врезавшись в Гетена. — Господин Гетен! Я не знала, что вы вернулись, — она опустилась в реверанс, выпрямилась и прошла к кровати. Она была из Ор-Хали, прибыла в замок Харатон с Галиной после боя Гурван-Сам. Хотя она была четвертой дочерью Махиш, главы даргани, она была тут лишь служанкой.
Филиппа появилась на пороге.
— Темно-синий смотрится с тем платьем все-таки лучше, — она приподняла светлые брови, увидев его. — Вы вернулись, господин маг. Полагаю, это от глупости сердца.
— Или решимости, — он вручил Ви бутылки медовухи и кивнул на стол перед камином. — Всегда приятно видеть тебя, Филиппа, — он скривил губы.
Она фыркнула, взглянула на него и повернулась к одежде ее светлости. Она была красивой женщиной, на пару дюймов ниже своей госпожи, на пару лет старше, с зелеными глазами, пронзающим взглядом и острым умом. Она выдерживала сильную личность Галины с грацией дуба во время ветра, склонялась, но не ломалась и не отлетала в ответ. Ее выбрал король Вернард, и она была верна отцу и дочери, ее место не вызывало зависти.
Галина прошла в спальню и посмотрела на суету слуг. Она тепло улыбнулась Ви и Филиппе, сжала руку фрейлины и прошептала благодарность. Она перевела взгляд от медовухи на Гетена.
— Юджину не нравится, когда ты трогаешь винный погреб.
Он улыбнулся.
— Юджин перегибает на работе.
— Возможно, но я слушаю его возмущения, когда ты наступаешь ему на ноги. А его язык немного острее кинжала в его сапоге, — она бросила неоткрытое письмо на стол, а потом посмотрела на одежду и еду, подготовленные для нее. — Спасибо вам всем, — сказала она слугам. — Можете идти, — они сделали реверансы и поклонились, прошли мимо нее, пока она смотрела на него. Ее ладони висели по бокам. И ее косы снова распустились.
Он встал перед ней, когда Филиппа вышла последней и закрыла дверь. Он убрал ее рыжие кудри с лица.
— Твои волосы светлее и грязнее, — от легкого прикосновения жар пробежал от его пальцев к мозгу, сердце забилось быстрее.
Ее голубые глаза держали его в плену. Она обвела тени под его глазами.
— Ты выглядишь утомленно, — ее прикосновение оставляло жаркий след, вызывало желание.
— Я плохо сплю, когда ты далеко, — он поймал ее пальцы и прижал к своим губам, питая страсть, заставляя ее разгораться сильнее. Его голос стал ниже. — Ты пахнешь как лошади и потные солдаты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ее глаза потемнели от желания.
— Я была только с Абелардом, пока была далеко.
— Да? А я играл с каждой потаскушкой в гавани.
Галина рассмеялась.
— Врешь, — но ее улыбка пропала, она коснулась его губ. — Я скучала по твоей магии, маг.
Гетен поймал ее челюсть. Он отклонил ее голову.
— И я скучал по твоей, воительница, — она открыла рот, словно хотела сказать больше, но он украл ее слова медленным нежным поцелуем, который она углубила, запуская ладони в его волосы, притягивая его к себе. Гетен хмыкнул. Она осталась в броне, была холодной и твердой под его ребрами.
Галина отпустила его и стала расстегивать ремешки, которые удерживали щитки на ее предплечьях.
— Ощущается как клетка.
— Давай я это сделаю, — он поймал ее ладонь и руку, она сдалась его ловким пальцам. Он быстро снял щитки с ее предплечий, плеч, а потом с бедер. Он погладил выпуклый символ солнца с крыльями на ее броне на груди и спине, а потом снял и те пластины. — У Магода есть прогресс? — спросил он.
Галина вздохнула, он расстегнул и снял с нее кольчугу.
— Я забываю, какое это тяжелое, пока не снимаю это, — она застонала, когда он снял кожаный табард, который она носила между броней и одеждой. — Магод не будет блистать с мечом, но он пугает с боевым топором.
— Как ты и предсказывала, — ответил он.
— Как я и предсказывала.
Ее штаны и туника были в поте и грязи от дней в пути. У нее были воротник и манжеты из грязи, и когда он снял ее сапоги, стало видно коричневые носки, которые когда-то были белыми.
— Прошло без проблем? — спросил он.
Галина долго смотрела на него, хмурясь, лоб был в грязи. Она покачала головой и ответила:
— Все было грязно.
— Что такое? — медленно спросил он.
Она пропустила вопрос.
— Я такая грязная, что на мне могут расти сорняки, — она прошла в купальню, разделась и бросила одежду за собой. Она забралась в деревянную кадку, погрузилась в воду с запахом лиминта.
Желание гудело в нем, стирало желание добиться ответа на вопрос. Ее изящное тело было сильным и мускулистым. Она не скрывала шрамы и обрубки пальцев, следы жизни солдата. Она билась на всех больших полях боя во время Войны ветров, и ее шрамы доказывали это.
Она всплыла и стряхнула воду с волос.
— Не надо там стоять и глазеть, — она указала на мыло и полотенца на полке у двери. — Давай выпьем немного медовухи, пока ты потрешь мне спину.
Он поклонился и схватил бутылку и два бокала.
— Ты не будешь разочарована, — черная восковая печать привлекла его внимание. Там был символ медведя ее отца. — Ах, ежемесячное развлечение от Его величества, — он налил медовуху и подал ей.
— Я не спешу это читать, — Галина взяла бокал, попробовала первый глоток и закрыла глаза. — Как же вкусно, — он поднял бокал в тосте, когда она посмотрела на него. — Я пила в дороге только эль, и он испортился, — она насладилась еще одним глотком. — Это жидкая радость.
Гетен рассмеялся и сбросил свои сапоги.
— Я прощен? — он снял свои носки, пояс и кожаную жилетку.
— За то, что принес только две бочки? Нет. Двух мало, — она опустила руки на край кадки, а потом на них — подбородок. Она закрыла глаза.
Гетен разделся, схватил кусок медового мыла и забрался в кадку. Он налил воду на ее спину, потер мылом ее кожу. Каждое движение посылало заряд похоти по нему, и даже сейчас, когда с первого прикосновения прошло больше полугода, она охнула, и ее кожа нагрелась под его пальцами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Его любовь к Галине родилась из желания и уважения в равной степени. Ее мать была бесеранкой-наложницей, ее отец был королем Урсинума. Веснушки покрывали ее лицо, плечи, спину и грудь — доказательство ее смешанной крови — и в Татлисе, где она выросла, ее судили по стандартам Урсинума. Но Галина была самой красивой и сильной женщиной из всех, кого Гетен видел. Хотя многие ее шрамы стали серебристыми от времени, несколько были розовыми, и один он избегал. Короткий и прямой, который он оставил на ее животе. Этот шрам все еще пугал ее.
